Борис Корниенко - Варяжская сага

– Мне не нужны твои рабыни! И Злату я не в рабство прошу, а в жены!

– Не отдам! – хрипло выкрикнул старик. Его руки мелко затряслись. Казалось, он готов был драться за свою дочь, лишь бы она осталась рядом с ним, в его доме. Ансгар, само собой, не собирался драться с Годином, но и как убедить его уступить, он не знал. Если уж жизнь сына оказалось недостаточной ценой за руку его дочери, то что еще мог сделать Ансгар, чтобы добиться своего? В отчаянии он вскочил из-за стола, так что скамья с грохотом отлетела назад, и собирался уйти из этого неблагодарного дома, думая, уж не вернуться ли ему сюда позже, татем, и похитить свою любовь. Но делать этого ему не пришлось.

– Отец! – Годин и Ансгар были так разгорячены спором, что не заметили, как в трапезную тихо вошел Богша. Он был голый по пояс, и его торс был плотно обмотан чистой рядниной.

– Сын? Зачем ты поднялся? Тебе надо лежать, пока раны не затянутся.

– Не беспокойся, отец, мои раны не страшны. Но они могли бы быть смертельными, если бы не Ансгар. Я вышел, чтобы отблагодарить его. – Он обратился к Ансгару. – Ты спас мне жизнь, и теперь она твоя. Отныне ты мне брат, и я ничего не пожалею для тебя. Я бы хотел, чтобы ты и вправду был моим братом, – промолвил Богша, – но тогда не сбылась бы твоя мечта, ведь тогда Злата стала бы тебе сестрой.

Ансгар невесело улыбнулся. Не было нужды измышлять препятствия для его со Златой счастья, ведь тут сидел Годин, который уже отказал ему. Но Богша обернулся к отцу:

– Отец, я слышал, как ты ответил Ансгару на его просьбу.

– Нечего и говорить об этом! – отрезал старик.

– Разве моя жизнь для тебя ничего не значит? Разве тот, кто спас меня, не достоин награды?

– Она моя дочь!

– И что же? Ей теперь век в девках ходить? Я знаю, дело не в Ансгаре, ты никому не хочешь ее отдавать, потому что она напоминает тебе о матери.

Старик упрямо поджал губы, но Богша не унимался:

– Ты хочешь, чтобы она до смерти была при тебе, теша твою память о былом, и тем отбираешь у нее жизнь. Этого ли ты хочешь для своей дочери? Злата должна жить, а жить – значит любить, рожать детей. Моя сестра заслуживает себе достойного мужа, и я не встречал никого, кто был бы достойнее Ансгара. Отдай ему то, что он по праву заслужил, и сделай счастливой свою дочь!

Годин уцепился за слова сына, как за последнюю соломинку:

– Почему ты думаешь, что она будет с ним счастлива? Может, он ей не люб?

– Люб, батюшка, люб! – В трапезную вбежала Злата, прятавшаяся до сих пор за дверью. Она бросилась перед отцом на колени и принялась целовать ему руку.

– Эх ты, егоза! – печально вздохнул старик и свободной рукой провел по ее волосам. Лик его просветлился, и Ансгар вновь узнал в нем того старого ярла, которого он так уважал.

– Что же ты скажешь, отец? – спросил Богша.

Годин внимательно посмотрел на сына, потом перевел взгляд на Ансгара.

– Прежде чем я выскажу свою волю, – промолвил он, – ответь на один вопрос. Только отвечай честно, знай – меня тебе не обмануть.

– Лгать не в моей привычке, – изрек Ансгар, – я отвечу на твой вопрос, что бы ты ни спросил.

– Хорошо, – кивнул Годин, – так скажи мне: женившись на моей дочери, забудешь ли ты о своей кровной мести и останешься ли здесь навсегда, чтобы я мог видеть Злату хоть иногда, чтобы я мог качать на руках своих внуков?

Ансгар вспыхнул, старик задел его за живое. Понимая, что тем самым он наверняка отказывается от своего счастья, Ансгар ответил:

– Славный Годин! Ты просишь меня о несбыточном. Отказавшись от мести за гибель отца, я бы навеки покрыл свое имя позором. Кровная месть священна для нордмана! И пусть мне суждено погибнуть на этом пути, так и не изведав любви, но придет время, и я вернусь на свою родину, чтобы пролить кровь за кровь.

Сказав так, он гордо посмотрел в глаза Годину, ожидая его последнего слова. Злата и Богша так же напряженно смотрели на отца. Тот задумчиво кивал головой, как бы осмысляя услышанное. Наконец он проговорил:

– Иного ответа я не ожидал. Если бы ты ответил иначе, если бы ты отказался от мести за своего отца ради моей дочери… я прогнал бы тебя и не велел бы больше пускать на порог своего дома, пусть ты и спас моего сына!

– Так, значит… – в один голос начали Ансгар, Богша и Злата, но Годин не дал ни одному из них договорить:

– Значит, Ансгар, ты дал верный ответ. И хоть мне горько от одной мысли, что доведется расстаться со своей дочерью, но я готов отдать ее тебе в жены.

– Опять ты где-то пропадаешь! – кинулся к Ансгару старший брат, едва тот вошел в Брейдаблик [82] Брейдаблик – название чертога Бальдра, сына Одина. , как в последнее время в шутку викинги прозвали свой хирдхейм.

– Я был занят.

– Занят он был! – передразнил Агнар. – Самое интересное пропустишь.

Он еще не договорил, но Ансгар уже понял, о чем речь. В хирдхейме было больше людей, чем в последние дни, и все они толпились в центре, у костра. Значит, вернулся Бальдр.

– Где он?

– У конунга. Пойдем, там Геслинг и Оддгейр рассказывают, как ловили Модольфа.

Братья присоединились к общему собранию. Больше говорил Оддгейр, Геслинг лишь изредка вставлял отдельные фразы. Дагстюра, третьего хирдмана, ушедшего с Бальдром, с ними не было. Начало Ансгар пропустил и недостающую часть рассказа услышал потом от друзей. Так он узнал, что Хельги, Крук и Асмунд в поисках мятежных данов разделили свои дружины. Асмунд направился к истоку реки, соединяющей Нево-озеро и Хольмский залив, чтобы не дать Модольфу уйти из Остерланда. Хельги должен был спускаться по правому берегу Вальхава, а Крук – по левому, после чего они собирались выйти в Нево и продолжить поиски там. Три десятка Бальдра шли с Хельги. По пути им встретилось несколько разоренных деревень. Оставшиеся в живых смерды говорили, что данов была целая сотня, если не больше, но верить ограбленным и запуганным людям не приходилось. Бальдр точно знал, что его драккар вмещает лишь шесть десятков, при большом желании – семь, но никак не больше. А других кораблей у Модольфа быть не могло. При этом в хирде Асмунда шла дюжина десятков, с Круком шла сотня, а у Хельги вместе с Бальдром насчитывалось больше ста тридцати воинов. Встреча с любым из них должна была стать для Модольфа последней, тем более что часть людей он наверняка потерял в стычке с людьми Вышана. Хельги опасался только одного – что Модольф не станет терять слишком много времени на грабежи и поспешит уйти в Хольмский залив и дальше в Восточное море, где его уже будет не найти. А ведь Хельги обещал конунгу принести голову этого дана.

Но Модольф уходить не спешил, видимо, решив сполна отплатить за Эринга. Когда казалось, что ему уже некуда деться, кроме как уйти в Нево, вдруг приходили известия о нападениях, совершенных данами у Крука и Хельги за спиной. Стоило им с их дружинами броситься назад, как Модольф пропадал, оставляя после себя развалины, трупы и толпы ограбленных селян, а дым от новых пожарищ уже поднимался вверх по Вальхаву. Как ему удавалось проскользнуть незамеченным между своими преследователями, да еще на драккаре, оставалось загадкой. Наконец Круку и Хельги это надоело и, раздобыв какие только можно лодки, лодчонки и плоты, они посадили на них часть дружин и направили к Нево, перегородив всю реку. Они дошли до самого устья, но Модольф им так и не попался.