Вячеслав Софронов - Непоборимый Мирович

– Виноват, – приподнялся со стула Мирович. – Капитан Андрей Гаврилович Кураев. Мой знакомый, благодаря которому я оказался в вашем приятном обществе.

– Так вот вы значит какой, – задумчиво проговорила графиня, пристально обглядывая Кураева. – А я вас совсем другим представляла…

– Это каким же? – с обычной усмешкой спросил Гаврила Андреевич и, не дождавшись приглашения, подсел к столу.

– Не могу сказать каким, но немного другим… Таинственным, что ли… Мне Василий Яковлевич обрисовал вас как личность таинственную и никому не известную, но притом…

– …притом человека заурядного и вполне обыкновенного, – продолжил Кураев. – Такой и есть, уж не взыщите.

– И по какому же ведомству служите? – чтобы продолжить разговор, спросила Воронцова.

Но Гаврила Андреевич неожиданно напрягся, словно его хотели уличить в чем-то предосудительном, и напрямую спросил Мировича:

– И что же вы обо мне наговорили прелестной даме? Кем обрисовали? Злодеем? Или благородным рыцарем? Признавайтесь, молодой человек…

– Да я совсем не об этом сказывал, – растерянно отвечал Василий. – Только что вы мой знакомец… И все тут…

– Понимаю, понимаю, вы, как всегда, скромны. Похвально. Тогда я сам поясню, чтоб между нами не было каких-то недомолвок. Служу в канцелярии Ее Императорского Величества Государыни Елизаветы Петровны, где мне зачастую приходится заниматься делами иногда весьма неприятными, о чем и вспоминать порой нет никакого желания. Вот неделю с чем-то тому назад, когда как мы с вами расстались при известных обстоятельствах, – чуть подмигнул он Мировичу, – направлен был в провинцию с депешей к одному губернатору, чтоб передать ее лично ему в руки. Там пришлось ненадолго задержаться, а потом гнать обратно сломя голову, чтоб быстрее поспеть в столицу и проведать нашего больного. Такая вот у меня служба. Особенно похвастаться нечем.

Воронцовой показалось, что их гость явно что-то недоговаривает, даже более того, пытается скрыть истинную причину своей поездки, но сказать об этом ему в лицо она не могла, да и не было в том необходимости. Она же привыкла иметь дело с людьми открытыми, не имеющими тайн, поэтому Кураев вызывал у нее некоторое неприятие и даже отчуждение. Чтобы не показать этого, она заметила:

– Дамам не всегда интересно знать, чем занимаются их знакомые мужчины. Служат – и ладно. То их жизнь, нас она не касается. Но спасибо вам, что нашли время навестить нашего больного, потому как он в полном одиночестве скучает, и вот мне приходится хоть как-то скрашивать его досуг.

– Я был бы очень признателен, если бы вы хоть иногда скрашивали его одиночество, что, как мне кажется, действует на него вполне благотворно, – ответил ей Кураев, чем вызвал явное смущение Воронцовой.

– Однако мне уже пора откланяться, – встала она. – Меня ждут и я не хочу опаздывать. Прошу вас, не провожайте, ни к чему это. – И с этими словами направилась к выходу из комнаты, но потом остановилась и, обернувшись, тихо произнесла, глядя в лицо Василию: – Была рада вас видеть. Но очень может быть, что мы вскоре вновь с вами встретимся при совсем иных обстоятельствах.

– Был бы рад, хотя не совсем представляю, о чем вы говорите. – Он попытался вскочить, но рана тут же дала себя знать, и он схватился обеими руками за край стола. – Кланяйтесь… – Он что-то хотел добавить, но замолчал, так и не окончив фразы.

Когда графиня покинула их, Кураев критически взглянул на Мировича и спросил с издевкой:

– А вы, как я смотрю, время зря не теряете…

– О чем это вы?

– Неужто не понимаю, кому вы поклон передали?

– Мало ли кому, – окончательно смутился тот. – Что ж тут плохого?

– Абсолютно ничего, и даже похвально, что у вас появился определенный круг знакомых. Вам это пойдет только на пользу. Вы молодец, говорю вам это вполне определенно. Не сбавляйте темп и дальше.

– Да я что, я ничего, – промямлил Василий, понимая: все, что он скажет, Кураев обязательно истолкует на свой лад, и ничего хорошего из того не выйдет.

– Ладно, еще раз говорю: вы все делаете правильно. Кроме одного…

– И чего же? – удивился Василий. – Извольте объяснить.

– Не стоит посвящать мало знакомых вам людей в наши отношения.

– А что здесь такого? Всего лишь сказал, что вы мой знакомый…

– Откуда же тогда у Екатерины Романовны такой интерес к мой службе?

– Какой интерес? – простодушно спросил Василий. – Я ничего особого не заметил. Она лишь спросила, где вы служите. И все…. А разве это нехорошо?

– Не буду разъяснять, чем для вас может обернуться излишний дамский интерес, но впредь не советую беседовать с кем бы то ни было по этому поводу. Вам понятно? – жестко спросил он.

– А чего же тут не понять? – На самом деле Василий не понимал, почему Кураев остался недоволен совершенно простым вопросом, заданным ему.

– Все, на этом закончим, – поднял руку вверх Кураев. – Мое дело предупредить, а там сами смотрите, что из того выйдет. Одной дуэли, как погляжу, вам показалось мало.

Мирович растерянно смотрел на гвардейца, не зная, что ему ответить. Он понимал: скажи он сейчас любую фразу, она обернется против него. И он вновь останется в дураках.

Кураев, меж тем, подошел к окну, отодвинул тяжелую портьеру и принялся сосредоточенно что-то разглядывать на улице, видимое лишь ему одному. Воцарилось напряженное молчание, которое Мирович не смел прервать, остерегаясь сказать что-то невпопад.

– Погодка преотличная, – произнес вдруг с улыбкой Кураев, словно и не было только что нелестных слов в адрес Василия. – Может, прокатимся? Карета нас ждет. Если только здоровье позволяет вам сделать небольшую вылазку.

– Это куда же? – с удивлением переспросил Мирович, не ожидавший подобного приглашения.

– Да так, воздухом подышим, на столицу посмотрим. Вам, думается, это на пользу пойдет. Вы не против?

Мирович понял, что капитан не просто так настаивает на совместной поездке и так или иначе уломает его отправиться на прогулку. Но тут ему вспомнились слова Елагина о Тайной канцелярии из-за его участия в дуэли с Понятовским и совет поговорить о том с Кураевым. Потому он решил немного повременить со своим согласием на поездку. Кураев все одно от своего не отступит, а Мировичу хотелось осторожно разузнать у него, какие его ждут последствия после участия в дуэли.

– Хорошо, – решительно заявил он. – Карета подождет, вернемся к этому чуть позже. Сейчас меня интересует, какое наказание последует мне за мой поединок с этим поляком? Иван Перфильевич давеча проговорился, будто бы меня должны потребовать для откровенного разговора в знаменитую Тайную канцелярию. Может быть, как человек, сведущий в сих делах, вы поясните, чего мне ждать.