Борис Сопельняк - Восхождение

– Тогда слушай. Первое, что нужно сделать – узнать, куда девали нашего Старшего соратника, – почему-то вспомнил он период предвыборной кампании, когда в своем кругу именно так называли будущего президента Андорры Бориса Скосырева. – Для этого понадобятся деньги. Они у нас есть?

– Два чемодана, – кивнул Маркин на готовый к отправке багаж.

– Очень хорошо. На них мы не только подкупим охрану, но и купим оружие. Когда наш президент будет на свободе, мы объединим все мелкие отряды маки в один мощный кулак и так ударим по Петэну, а заодно и по всем французским фашистам, что мало им не покажется. А тут, глядишь, подоспеют англо-американцы. От идеи открытия второго фронта они не отказываются, просто пока что копят силы и ждут, когда русские перемелют наиболее боеспособные части вермахта и Гитлер будет вынужден перебросить свои дивизии из Франции в Россию.

– Грандиозно, – как-то сразу успокоился Маркин. – План что надо! Теперь дело за малым: как говорится в пословице, твоими бы устами да Богу в уши. Между прочим, я тоже времени зря не терял: пока ты сочинял свой план, я придумал, как нам без единого выстрела выбраться из дома.

– Да? И как?

– Ты только посмотри на этих зачуханных гвардейцев, – кивнул на расположившихся у двери испанцев. – Курят черт знает что, грызут прошлогодние галеты, запивают прокисшим вином. Давай их накормим и как следует напоим, а? Так, чтобы до положения риз.

– Отличная идея! – хохотнул Гостев. – Уверен, что ни виски, ни хорошего коньяка они в рот не брали, так что от дармового угощения не откажутся.

Так оно и случилось. Но обработку испанских гвардейцев Маркин начал с малого. Вначале он поинтересовался сортом сигарет, которые те курят.

– Ничего, – стараясь не скривиться от отвращения, сказал он, когда его угостили. – А у меня американские. Не хотите попробовать? – протянул он пачку «мальборо».

– Великолепно! – чуть ли не запели гвардейцы, пустив облака необычайно ароматного дыма. – Никогда не думали, что сигареты могут быть такими!

– Вообще-то, – продолжал охмурять их Маркин, – американцы курят не так, как принято в Европе. Хотите, покажу?

– Хотим, – в один голос заявили гвардейцы, рассовывая по карманам пачки сигарет из предложенного им блока.

– Это делается так, – открыл Маркин бутылку виски. – Одна затяжка, – пустил он кольцо дыма, – один глоток виски. Опять – затяжка, и снова глоток виски. М-мм, – сделал он блаженное выражение лица, – божественно!

– И мне, и мне, и мне! – побросав карабины, схватили стаканы гвардейцы.

Когда каждый гвардеец выкурил по пачке сигарет и выпил по бутылке виски, стало ясно, что их можно укладывать штабелями.

– Ну, ты, молоде-е-ц! – восхищенно обнял Маркина Гостев. – Я бы до такого никогда не додумался.

– Вот так, – отряхнул руки Маркин. – Можем отправляться на лыжную базу, и никто нас не остановит.

– Тогда так, – взял на себя командование Гостев. – Чтобы не привлекать внимания, машину брать не будем. Телега в конюшне есть?

– Есть, и не одна.

– Хватит одной. Запрягай телегу, а буду носить чемоданы. Там действительно деньги? – усомнился он.

– Не только, есть и личные вещи. А вот с этим, – показал он на коричневый кожаный чемодан, – поаккуратней, там самое дорогое, что было у Бориса.

– Бриллианты, что ли?

– Можно сказать и так. Во всяком случае, коллекцию духов и одеколонов, которую он собирал без малого двадцать лет, Борис ценил не дешевле бриллиантов. А оружие наших гостей захвачу я, – сгреб он стоящие у двери карабины. – Да, ребята, – сочувственно посмотрел Маркин на лежащих вповалку гвардейцев, – не зря говорят, что пить – здоровью вредить. Ох, и тяжким будет ваше похмелье! Но я добрый, вот вам на опохмелку, – поставил он рядом с ними початую бутылку виски. – Извините, но больше нельзя, а то все начнется сначала и станете вы записными алкоголиками.

Не прошло и часа, как от резиденции президента Андорры тронулась доверху набитая телега. В сгустившихся сумерках никто не обратил внимания ни на телегу, ни на погонявших лошадь одетых в теплые куртки людей, которые, как по команде, оглянулись на опустевший дом, трижды перекрестились, вскочили на телегу, хлестнули лошадь и, уже не оглядываясь, погнали куда-то в горы.

То ли жандармский офицер не бывал в Верне, то ли не хотел расстраивать Бориса, но действительность оказалась совсем не такой, как ее расписывал капитан. Прежде всего, никаких особых зон в Верне не было, и политические, уголовники, маки и так называемые высокопоставленные персоны жили в одних бараках, спали на одних нарах и хлебали одну баланду. Да и работали все вместе: одни рыли канавы, другие махали киркой в каменоломне, третьи строили новые бараки: заключенных становилось все больше, и девать их было просто некуда.

Ни расстрелов, ни массовых казней в Верне не практиковалось, а процент умерших от болезней был ниже, нежели процент притока новых заключенных, поэтому концлагерь осваивал все новые территории. Короче говоря, все делалось по немецкому образцу, только несколько мягче. В конце концов, в Дахау или Майданеке немцев было ничтожно мало, и эсэсовцы уничтожали, прежде всего, поляков, русских и, конечно же, евреев. Но в Верне ни русских военнопленных, ни польских подпольщиков не было, а у французов рука на французов, само собой, за некоторым исключением, не поднималась.

Единственная проблема, которую французские последователи Гиммлера не знали, как решить, касалась евреев. Эсэсовцы их расстреливали, травили газом и сжигали, а петэновцы все никак не могли построить ни путной газовой камеры, ни нормального крематория. И тогда коменданта Верне вызвали на ковер, да не в Виши, а в Париж, где располагалась штаб-квартира оккупационных войск, и в целях изучения передового опыта настоятельно посоветовали съездить в Освенцим, где еврейский вопрос решался наилучшим образом.

– А если по документам? – вытирая обильно выступивший на лысине пот, промямлил майор Жак.

– Что «по документам»? – не понял сидевший за столом штандартенфюрер СС Эвальд Гашке.

– Изучу опыт Освенцима по документам, – прикрыв лысину длинной прядью росших на затылке волос, предложил комендант Верне.

– Это исключено! – строго взглянул на него эсэсовец. – И потом, это неинтересно, – сверкнув золотом зубов, изобразил он некое подобие улыбки. – Оберштурмбаннфюрер Гесс работает так артистично, что это надо видеть собственными глазами. Никто так хорошо не выполняет приказ фюрера об окончательном решении еврейского вопроса, как коллега Гесс. Вы с ним поладите, – снова продемонстрировал он свой «золотой запас». – Так что, не откладывая дела в долгий ящик, собирайтесь, майор Жак, в дорогу. А необходимые документы получите завтра. Вас это устроит?