Герви Аллен - Антони Адверс, том 2

Антони сходил вниз, принес Фердинандо плащ и одеяло. От реки тянуло промозглой сыростью, она проникала в легкие. Фердинандо упомянул малярию. "Вы вероятно, умрете от нее, сеньор. Все приезжие умирают, рано или поздно. Чувствуете запах леса? Я чувствую, только когда вспоминаю. Эти испарения проникают в кости. Очень странный год: дождей все нет и нет. Обычно льет по неделе кряду.

- Но вы-то выжили, - пробормотал Антони.

- Ах, я иное дело. Примесь... - Фердинандо скусил кончик новой сигары. Ему очень нравился свежий гаванский табак.

Антони тоже медленно затянулся. Табак не давал заснуть, и в то же время успокаивал. Откинувшись на стуле и закуривая четвертую сигару, он понял, как пристрастился к табаку. Здесь, похоже, это пристрастие станет еще сильнее. Здесь нельзя не курить. Немного коньяка тоже помогает - в такую ночь. Один-два глотка, разумеется, не больше. Он передал фляжку Фердинандо. Тот отхлебнул.

Брат Франсуа вышел на палубу с фонарем и полез в кубрик. Он пробыл там довольно долго. Потом опять прошел на корму.

- Идем, - сказал он, освещая фонарем задремавших Антони и Фердинандо. - Я хочу кое-что вам показать. - Нет, вам, сын мой.

Он жестом показал Фердинандо оставаться на месте. Антони пошел за братом Франсуа в кубрик. Монах нес фонарь.

Кто-то лежал на койке. Кровь на простынях была странная, фиолетово-багровая, почти черная, и отсвечивала. Еще страннее было, что волосы на голове по-прежнему темные, курчавые. Они как бы жили сами по себе. Лицо было такое мертвое повернутое к стене, пепельно-серое. Это был один из старейших матросов, однако сейчас на лице его было выражение почти детское. И при этом какое-то обезьянье. Нужна была жизнь, чтобы сделать его переносимым. Замерзший и не вполне проснувшийся, Антони испытал внезапный страх, отвращение перед бренностью.

- Кто это сделал? - спрашивал голос. - На самом деле это вы - такой, как вы. То же может случиться с вами. Бегите! Вас настигнет его судьба. Страшитесь! - и все время Антони знал, как ни пытался себя разубедить, что виноват. Мозг поспешил на выручку и стал показывать ему карту, нарисованную вытекшей кровью. Вот острова Зеленого Мыса, чуть восточнее большого фиолетового пятна. Пожалуй, слишком сердцеобразно для Африки, не совсем, природа редко... Фонарь качнулся, и тень закрыла спящего. Антони увидел, что брат Франсуа на него смотрит.

- Один из матросов, - машинально произнес он. - Не знаю. Наверно, они его бросили. Похоже, он был еще жив. Они должны были... Ко всем чертям! Вы считаете, что я виноват? - дозрел он до ответа. Взгляд священника подтверждал догадку. Брат Франсуа молчал...

- Ладно, а что я мог? Вы знаете обстоятельства. Я что, должен был ждать, пока они нас перебьют? А? - Он разозлился и в то же время расстроился.

- Чего вы добиваетесь? - спросил брат Франсуа.

- Я должен получить долг, - буркнул Антони. - Три корабля с товаром были...

- Взгляните на вексель, - сказал священник. Он поднял фонарь, чтобы снова осветить койку. С минуту они стояли молча. Фонарь потрескивал.

- Что проку об этом говорить! - сказал Антони и двинулся на палубу. Брат Франсуа его раздражал. Пусть похоронит мертвеца! Немедленно! Зачем оставлять напоминание? Антони разбудил Али-Бонго и объяснил, что делать. "Два ядра, парусина... Пока не рассвело". - Он был рад снова оказаться на палубе.

С берега доносились крики. Антони повернулся туда.

- Наверно, все уже перепились, - сказал Фердинандо, подходя и облокачиваясь на поручень. С полчаса они курили. Наконец дверь хозяйского дома распахнулась, и из нее вывалила орущая ватага. Зажгли факелы и гурьбой хлынули вниз по склону. Тени зловеще плясали на воде. Карнавальная процессия с горящими ветками, пошатываясь, спускалась с холма. Потом остановилась. Послышались хриплые выкрики - похоже, люди на берегу спорили. Что-то происходило. Вроде бы они тащили телегу. В свете факелов поблескивал металл. На середине склона произошла заминка. За крышей сарая не было видно, что там такое. Взобравшись до середины вант, еле-еле удалось заглянуть за крышу сарайчика. Разглядеть, что там делается с такого расстояния и при дрожащем свете не было никакой возможности.

Вдруг в ночи вспыхнуло багровое зарево. Ядро с визгом пронеслось в такелаже. Пощечиной прогремел выстрел. На берегу клубился подсвеченный факелами серный дым. До корабля долетели торжествующие вопли.

- Madre de Dios, - выговорил Фердинандо. - Это пятифунтовая пушка для салюта. Гальего держал ее в сарае.

Теперь от загонов доносились яростные выкрики. Вновь зловеще громыхнула пушка. Над головой хлопали, разрываясь, тросы, с треском упала фок-мачта. На холме победно вопили. Выстрел был и впрямь удачный.

- Вниз! - заорал Антони.

Незачем подставлять людей под ядра.

- Скорее всего, в темноте они больше в нас не попадут, сказал он Фердинандо, когда они вместе спускались с вант.

- Да, но, с другой стороны, нам их не достать, - отвечал управляющий. - Вы же видели - они за сараем.

Антони, Фердинандо и Али-Бонго собрались вокруг карронады. Сарай полностью закрывал от них противника, видны были лишь отсветы факелов.

- Можно выстрелить поверх крыши, сеньор, - предложил Фердинандо.

- Нет, боюсь, ядро пролетит у них над головами. Видите - их ядро перелетает через крышу, а нам их без мортиры не достать. Длинные пушки не дают нужного угла.

Ядро отскочило от воды и рикошетом пронеслось над шхуной.

- Один на белегу, он тьезбый, - спокойно сказал Джоми, подходя к обескураженным артиллеристам.

Они сухо рассмеялись.

- Что будем делать, Джоми?

- Ждать утло. Утлом свет, - сказал немногословный лоцман, заворачиваясь в одеяло и садясь у фальшборта.

Совет представлялся разумным. На рассвете можно будет, если понадобится, встать на якорь ниже по течению. Неуютно было сидеть, сложа руки, но опасность наскочить на мель в темноте представлялась еще худшей.

Пальба некоторое время продолжалась, потом смолкла.

- Думаю, до рассвета еще полчаса, - сказал Антони.

- Побольше, сеньор, - отвечал Фердинандо.

Тут он вскочил. Дрожащее оранжевое пламя осветило берег.

- Они подожгли лодочный сарай! - закричал управляющий. - Порох!

Желтое пламя лизнуло солому, осветив воду и явив черный силуэт "Ариостатики". По ее палубе метались длинные тени. В сарае загорелась бочка со смолой, яростные языки пламени взметнулись еще выше. Отблески плясали по всему затону.

- Подымай якорь, Хуан! - орал Антони. Команда повскакала с мест. Как ни странно, с берега еще не стреляли.

- Они ждут, пока станет еще светлее, - сказал Фердинандо. В ответ грянула пушка.

Сперва никак не могли установить вымбовки на шпиле. Потом наконец над водой разнеслось "щелк-щелк" убираемого якорного каната. В ту же минуту над крышей сарая взвился столб пламени, фонтаном рассыпались искры. Вся набережная озарилась. Причал и невольничьи загоны виднелись ясно, как днем, окруженные синей темнотой.