Эмилио Сальгари - Черный Корсар. Королева карибов. Иоланда, дочь Черного Корсара (сборник)

– Не думаю, что фламандка вечно плывет перед носом твоего корабля.

– Я тоже так не думаю, но все же… смотри… я опять вижу черную точку на той освещенной полосе. Это не корабль. Кажется, это шлюпка.

– Неужели дух фламандки все еще витает над морем? – испуганно вздрогнув, спросила Яра.

Корсар не ответил. Он живо поднялся и, опершись о борт, смотрел туда, где море сливалось с горизонтом.

– Она исчезла, – сказал он минуту спустя.

– Эта точка, которую ты видел, могла быть просто большой акулой или китом, мой сеньор.

– Да, китом или обломком, – усмехнулся Корсар. – Морган тоже так говорит, хотя я убежден, что дело здесь в чем-то другом. Ну, забудем об этом.

Он принялся ходить по квартердеку, полной грудью вдыхая свежий ночной воздух.

Яра же осталась сидеть, спрятав лицо в ладони.

Внезапно к ним подошел Морган и спросил:

– Вы ничего не заметили, кабальеро?

– Нет, Морган.

– Я видел несколько сверкающих точек на линии горизонта.

– Много?

Опершись о борт, Корсар смотрел туда, где море сливалось с горизонтом.

– Много, капитан.

– Какая-то эскадра плывет в море?

– Подозреваю, что да.

– Неужели испанцы? Нежелательная встреча в такой момент.

– Наш корабль быстрее, капитан, и может легко ускользнуть от тяжелых испанских фрегатов.

– Посмотрим, – сказал Корсар, беря подзорную трубу, которую лейтенант протянул ему.

Он наставил трубу на восток и внимательно осмотрел горизонт. На расстоянии двенадцати-четырнадцати миль там сверкали горящие точки, расположенные по две, как сигнальные фонари судов. Будь это на суше, их можно было бы принять за мерцающих светлячков на бесконечной равнине, но в море дело было в другом.

– Да, – он оторвал взгляд от окуляра, – это эскадра, которая вышла в море. К счастью, мы плывем с потушенными огнями.

– Вы в самом деле думаете, что это испанская эскадра?

– Да, Морган. Возможно, адмирал, который ею командует, получил известие о нашей высадке в Пуэрто-Лимоне или о появлении подозрительного судна у берегов Коста-Рики и ищет нас.

– Она идет на юг, капитан?

– Да, и когда придет в Пуэрто-Лимон, мы уже покинем берега Юкатана. Пусть ищут меня здесь сколько угодно, я жду их в Веракрусе. Но там мы будем не одни. Доброй ночи, Морган, и доброй вахты!

На другой день «Молниеносный», который все время плыл на северо-северо-запад, обогнул остров Бонака, землю почти пустынную в ту эпоху, населенную лишь несколькими индейцами. Однако из опасения быть раньше времени обнаруженными флибустьеры держались подальше от его берегов.

Черный Корсар, почти выздоровевший, уже редко покидал палубу. Теперь он направил «Молниеносный» на север, желая избежать берегов Гондураса, на всем протяжении заселенных испанцами.

Бухта Асунсьон была уже не очень далеко. Быстрое судно могло без особого труда преодолеть это расстояние за сорок восемь часов, тем более что ветер не собирался меняться, а Гольфстрим увлекал за собой корабль.

На марсы были посланы марсовые с подзорными трубами, чтобы сигнализировать о появлении любого судна; эскадра флибустьеров могла послать кого-нибудь навстречу им в бухту Асунсьон.

Надежды не обманули Черного Корсара. Сорок часов спустя они заметили какое-то суденышко, плывущее в сторону бухты. Это был разведчик, посланный главарями флибустьеров навстречу «Молниеносному». Едва заметив корабль, суденышко тут же направилось к нему, приветствуя его флагом и двумя холостыми выстрелами.

– Они ждали нас, – сказал Корсар Моргану. – Будем надеяться, что их эскадра достаточно сильна, чтобы противостоять даже фрегатам вице-короля Мексики.

– Все будут здесь, – ответил лейтенант. – Ван Хорн, Граммон и Лоренс не такие люди, чтобы нарушить данное слово.

– Веракрус может считать себя погибшим.

– Однако предприятие отчаянное, кабальеро.

– Которое полностью удастся. Испанцы слишком боятся нас, чтобы оказать длительное сопротивление.

– Но Веракрус хорошо укреплен.

– Мы захватим их врасплох. И потом, когда наши друзья нападут на город, я буду уже в нем и помогу нападающим.

– Вы хотите покинуть нас, капитан?

– Да. Я пойду вперед, – ответил Корсар.

– Это неосторожно, капитан. Ван Гульд не тот человек, который пощадит вас.

– Я тоже не пощажу его, Морган.

Он еще раз взглянул на маленькое судно, которое, лавируя, приближалось к ним, и добавил:

– Это «Мариньяна» плывет нам навстречу.

– Я вижу у нее на борту цвета Граммона, Лоренса и Ван Хорна, – заметил Морган.

– Да, все три смельчака у нее на борту, – подтвердил Корсар. – Они оказывают нам честь, встретив здесь, в открытом море. Морган, прикажите лечь в дрейф и приготовиться достойно встретить наших союзников.

«Мариньяна» была уже в это время в трехстах или четырехстах метрах и тоже встала против ветра. Экипаж тут же спустил на воду шлюпку.

– Все на палубу! – загремел Корсар.

Сто двадцать флибустьеров, составлявшие экипаж «Молниеносного», выстроились на шканцах двумя рядами, в то время как Кармо и Моко вынесли на серебряном подносе несколько откупоренных бутылок и стаканы.

Шлюпка отвалила от «Мариньяны» и направилась к «Молниеносному». В ней находились двенадцать матросов, вооруженные ружьями, и три флибустьера в шляпах с широкими полями, украшенными перьями.

Черный Корсар приказал спустить парадный трап по левому борту и сам спустился к ним до площадки.

– Добро пожаловать на борт моего «Молниеносного»! – снимая шляпу, приветствовал он гостей.

Трое флибустьеров ловко спрыгнули на платформу, протянув руки Корсару.

– Кабальеро, мы рады видеть вас, – сказал один из них.

– Я также, Граммон. Поднимайтесь, друзья!

Среди самых знаменитых корсаров Тортуги особое место принадлежало этим троим. Немногие дали столько доказательств своей храбрости и удачливости, как Граммон, Лоренс и Ван Хорн. Если они и не достигли такой славы, как Олоне, Монбар Губитель или позднее Морган, захвативший и разграбивший Панаму, то все же занимают почетное место в истории пиратства.

Ван Хорн был брабантец, Граммон – французский дворянин, отправившийся в Америку, питая ненависть к испанцам, а Лоренс де Графф был выходцем из Голландии.

Первый начал свою карьеру простым матросом, однако вскоре стал знаменитым штурманом, а скопив несколько сотен пиастров, купил небольшое судно, снарядил его за свой счет и, набрав банду отчаянных головорезов, пустился в пиратство.

Поскольку в то время между Голландией и Францией шла война, он нападал на голландские корабли с таким ожесточением, которое сразу сделало его имя известным.