Генри Хаггард - Копи царя Соломона. Священный цветок [сборник]

На восьмой день мы набрели на следы невольничьего каравана. Он направлялся к берегу, но по той или иной причине повернул обратно. Это могло быть потому, что его предводители были предупреждены о приближении нашего отряда. Или, быть может, они узнали о приближении другого каравана, бывшего в другом месте, и решили соединиться с ним.

Идти по следам этих людей было легко. Сперва мы нашли труп мальчика лет десяти. Потом видели коршунов, пировавших над останками двух молодых мужчин, из которых один был застрелен, а другой убит топором. Их трупы, не знаю почему, были кое-как прикрыты травой. Пройдя еще две мили, мы услышали плач ребенка и скоро нашли его. Это была девочка лет четырех, похожая на живой скелет. При виде нас она поспешно уползла прочь на четвереньках, словно обезьяна. Стивен пошел за ней, а я с болью в сердце отправился взять из нашего запаса жестянку консервированного молока. Вдруг Стивен позвал меня к себе голосом, полным ужаса. Я неохотно отправился к нему через кусты, зная, что он нашел что-нибудь ужасное. Там сидела молодая женщина, привязанная к стволу дерева, очевидно мать ребенка, так как он ухватился за ее ногу.

Вдруг Стивен позвал меня к себе голосом, полным ужаса

Она была еще жива, хотя, наверное, умерла бы на заре следующего дня.

Мы освободили ее, и зулусские охотники (довольно добросердечные люди, когда они не на войне) перенесли ее в лагерь. В конце концов мы с большим трудом спасли жизнь матери и ребенка. Я послал за двумя мазиту, с которыми теперь мог объясняться вполне хорошо, и спросил их, с какой целью работорговцы сделали это. Они пожали плечами, и один из них ответил с горьким смехом:

– Эти арабы, господин, обладая черной душой, убивают тех, кто не в состоянии идти дальше, или где-нибудь привязывают их, чтобы они потом умерли. Если бы они просто оставляли уставших, те могли бы оправиться и спастись, а это делает арабов печальными. Они не могут допустить, чтобы их рабы были свободными и счастливыми.

– Правда ли это? – гневно воскликнул Стивен, напомнив мне своего отца. – Хорошо, я отомщу им за это при первом удобном случае!

Через сорок восемь часов ему такой случай представился.

В этот день мы рано расположились лагерем по двум причинам. Во-первых, потому, что спасенная нами женщина и дитя были настолько слабы, что не могли идти без отдыха, а нести их было некому. Во-вторых, мы нашли идеальное место для ночлега. Это была покинутая деревня, через которую протекал ручей. Так как Мавово удалось застрелить самку антилопы с теленком, то мы приготовились к настоящему пиру.

В то время как Самми готовил бульон для спасенной нами женщины, а мы со Стивеном смотрели на него и курили свои трубки, в сломанных воротах терновой ограды, или бома, показался Ханс и объявил, что в деревню пришли две партии арабов со многими невольниками.

Мы выбежали из бома, чтобы посмотреть на них, и увидели два каравана, входивших с другой стороны деревни и располагавшихся лагерем на том месте, где некогда была рыночная площадь. Один из караванов был тот, по следам которого мы шли (хотя в продолжение нескольких последних часов мы шли стороной, так как не могли выносить таких зрелищ, какие я описывал выше). Он состоял приблизительно из двухсот пятидесяти невольников и свыше сорока человек стражи, вооруженных ружьями. Большинство последних, судя по платью, были арабами или полу-арабами. Во втором караване, который подошел с другой стороны, было не более сотни невольников и человек двадцать – тридцать стражи.

– Теперь пообедаем, – сказал я, – а потом дадим о себе знать этим джентльменам, чтобы показать им, что мы их не боимся. Ханс, возьми флаг и привяжи его к верхушке этого дерева. Он покажет им, к какой нации мы принадлежим.

Английский флаг был поднят. В бинокль было видно, как при виде его забегали в замешательстве работорговцы.

Вначале я думал, что арабы снимутся с лагеря и уйдут. И в самом деле, они начали готовиться к этому, но потом оставили эту мысль, вероятно потому, что невольники были чрезвычайно утомлены и не могли до наступления ночи дойти до другого места, где была вода. В конце концов они остались и развели костры. Кроме того, я заметил, что они приняли меры предосторожности на случай нашего нападения, расставив часовых и заставив невольников построить из терновника бома вокруг лагеря.

– Ну что, нанесем им визит? – спросил Стивен, когда мы окончили обед.

– Нет, – отвечал я. – Я все обдумал и пришел к заключению, что лучше всего нам ничего не предпринимать. За это время арабы могли узнать, как мы поступили с их достойным хозяином, Хассаном, ибо, без сомнения, он сообщил им об этом. Поэтому, если мы пойдем к ним в лагерь, они могут сразу перебить нас. Или сначала предложат нам гостеприимство, а потом отравят нас или перережут нам глотки. Поэтому лучше оставаться здесь и ждать, что будет дальше.

Стивен проворчал что-то относительно моей чрезмерной осторожности, но я не обратил на это внимания. Я сделал только одно: послал за Хансом и приказал ему взять одного из мазиту (я не решился рисковать обоими, так как они были нашими проводниками) и другого туземца (из взятых у Хассана), смелого человека, владевшего несколькими местными наречиями; я велел им пробраться, лишь только стемнеет, в лагерь работорговцев, разведать там все и, если будет возможно, подобраться к невольникам и объяснить им, что мы их друзья.

Ханс кивнул головой в знак согласия, так как такое дело было ему вполне по душе, и ушел делать необходимые приготовления.

Мы со Стивеном тоже кое-что предприняли для своей защиты: развели большие сторожевые костры и расставили часовых.

Наступила ночь. Ханс и его товарищи потихоньку, словно змеи, отправились на разведку. Глубокая тишина изредка нарушалась меланхоличным пением, сменявшимся ужасными криками, когда арабы начинали хлестать своими бичами невольников. Один раз раздался выстрел.

– Они заметили Ханса, – сказал Стивен.

– Не думаю, – ответил я. – Если бы это было так, они стреляли бы больше чем один раз. Это либо случайный выстрел, либо они убили какого-нибудь невольника.

После этого долго ничего не было слышно, пока, наконец, передо мною не появился Ханс, выросший словно из-под земли. За ним я увидел фигуры мазиту и другого охотника.

– Ну, рассказывай, – сказал я.

– Мы все разузнали, баас. Арабам все известно. Хассан послал им приказание убить бааса. Хорошо, что баас не пошел к ним. Они собираются напасть на нас завтра на заре, если мы не оставим этого места.

– А если оставим? – спросил я.