Владимир Шигин - Наваринское сражение. Битва трех адмиралов

На складах выдали Шулепникову ковров персидских и посуды хрустальной, пригрозили при этом:

– Это не для того, чтобы ты на сих коврах валялся и из фужеров богемских водку хлестал, то для особы президентской! Да гляди в оба, чтобы все в сохранности возвернул, а то мы тебе такой начет распишем, не возрадуешься!

– Понял! – грустно кивнул Шулепников и принялся самолично ковры со стаканами пересчитывать.

Наконец все сборы остались позади и «Ахиллес» вырвался в море.

– Как знать, может, за время нашего плавания все еще переменится, и выпадет нам не тоска дипломатическая, а крейсерства дерзкие! – делился своими мыслями с офицерами командир брига.

– Мы такому раскладу только радешеньки будем! – отвечали те.

Вскоре вслед за «Ахиллом» двинулись и остальные бриги. Общее командование над ними было поручено командиру «Ревеля» капитан-лейтенанту Селиванову. За плечами командира «Ревеля» была сенявинская Средиземноморская кампания и кругосветный вояж. Два кругосветных плавания было и за плечами командира «Охты» капитан-лейтенанта Никольского, и одна кругосветка – у командира «Усердия» Кадьяна. Это была целая плеяда русских океанских капитанов!

– Следуйте в Портсмут, там осмотритесь, что к чему, и дальше в Мессину, где уже разузнаете о месте пребывания эскадры! Припасов грузите на четыре месяца! – более чем лаконично наставил Селиванова уставший от служебных тягот Моллер.

10 июля 1827 года отряд Селиванова вышел на кронштадтский рейд, а еще через неделю взяли курс на Англию. На траверзе Ревеля прошли мимо останков погибшего совсем недавно на камнях фрегата «Вестовой». Фрегат лежал на боку без мачт, но с бушпритом, и издали казался почти целым, если бы по его палубам не гуляли волны.

– Ох, не к добру мы с покойничком повстречались! – крестились промеж себя матросы.

Офицеры тоже весьма мрачно глядели на остов одного из лучших судов флота.

– Вот наиболее верная эмблема мореходцев! – прокомментировал увиденное командир «Усердия» Иван Кадьян, – Сегодня они счастливы и покойны, не ведая, что сегодня же постигнет и их подобная сему участь!

Плавание бригов с самого начала не задалось. Что было тому виной – то ли встреча с погибшим фрегатом, пророчество ли капитан-лейтенанта Кадьяна, то ли капризы погоды, но продвигались бриги вперед чрезвычайно медленно. Противные ходу вест-зюйд-вест, зюйд-вест и вест дули, дули и дули. Ко всему прочему, общий ход отряда задерживал и тихоходный «Ревель».

– Господи! Ну, когда же Борей сменит гнев на милость и наградит нас хотя бы слабым остом! – вздыхали вахтенные офицеры, в который уже раз посылая вахту на очередную лавировку.

Только 23 июля бриги миновали северную оконечность острова Даго.

– Ежели так пойдет, то мы все помрем от старости, прежде чем до Средиземки дошкандыбаем! – тосковал энергичный Селиванов, в нетерпении по юту расхаживая. Но наконец задул долгожданный ост, и бриги одним махом проскочили центральную Балтику. 5 августа они уже салютовали копенгагенским фортам.

В Копенгагене они настигли «Ахиллес». Грустный капитан-лейтенант Шулепников поведал Селиванову о том, что получил предписание адмирала Сенявина «не простирая далее плавание, вернуться в Кронштадт».

– Так что, Саша, поеду я обратно домой ковры да хрусталь на склады сдавать! – с горечью вздохнул он.

– Не печалься, еще поплаваешь! – как мог, подбодрил товарища Селиванов.

После недельной стоянки бриги Селиванова предприняли штурм проливов, но, измученные пятидневной борьбой с противными штормовыми ветрами, были вынуждены повернуть обратно на Копенгаген. Мимо них в свисте ветра и брызгах пены пронеслись новопостроенные фрегаты «Мария», «Ольга» «Александра», спешащие из Архангельска в Кронштадт.

– Давайте с нами! – кричал их командирам в рупор Селиванов. – Мы только из Кронштадта! Ничего там хорошего нету!

– Пока вы дошлепаете до Средиземного, мы уже туда и обратно обернуться поспеем! – заверили его фрегатские.

Только со второй попытки удалось бригам прорваться в Немецкое море и добраться до Портсмута. Там Селиванова ждало послание Сенявина немедленно следовать вдогонку Гейдену. Но капитаны решили несколько повременить и лучше изготовиться для предстоящей долгой морской кампании. Перво-наперво закупили железные цепные канаты, которые в отличие от старых пеньковых не перетирались, а потому были гораздо надежнее. Селиванов заложил в трюм своего тихоходного «Ревеля» тысячу пудов балласта, чтобы хоть немного увеличить скорость хода. Одновременно меняли свинцовые клюзы на чугунные, отделывали железом битинги и краспицы. Покупали карты, хронометры, секстаны и хирургические инструменты. Офицеры, пользуясь свободным временем, посетили знаменитую нельсоновскую «Виктори», которая, несмотря на свой 67-летний возраст, была все еще в боевом строю.

Выше по реке увидели наши резервный британский флот. Более полутора сотен линкоров и фрегатов стояли на мертвых якорях, покрытые деревянными крышами. С нескрываемой завистью смотрели наши офицеры на такое рачительное отношение к флоту. Не удержавшись, расспрашивали англичан, как им удается сохранять в целости такой огромный флот.

– На каждом судне постоянно живет боцман, тиммерман и констапель с десятком матросов. Для вентиляции внутренних помещений мы постоянно снимаем по несколько палубных досок и полос обшивки, помимо этого каждые четыре месяца красим суда белилами с сажей и охрой, – поясняли им местные английские офицеры.

– И сколько так могут храниться суда?

– Может, до ста лет, а может, и больше! – ответили им.

– Вот когда бы и у нас такое рачение к флоту было, тогда, глядишь, и были бы мы первой морской державой, а так не успеем построить, уже ломаем, как Сизиф, тащим каменья в гору. А толку с чих! – делились мыслями бриговские офицеры, за вечерним чаем время коротая.

А через несколько дней в портсмутскую гавань, к всеобщему удивлению, вошел «Ахиллес».

– Ты то здесь откуда объявился? – обняли при встрече все три капитан-лейтенанта довольного Шулепникова.

– Так что новый приказ вышел идти вместе с вами! Государь пожелал, чтобы именно «Ахиллес» возил на себе Каподистрию! – улыбаясь, поведал тот. – А то мечусь по всем морям, что рыжий по арене, да еще и со сломанным бушпритом, так что прошу сегодня отужинать у меня, сидючи на коврах персидских и попиваючи из фужеров богемских!

– Это дело, а потому будем всенепременно! – заверили его командиры бригов. – А с бушпритом мы тебе поможем! Пришлем своих плотников в подмогу!

Однако перед самым выходом из Портсмута произошло чрезвычайное происшествие. 12 октября неожиданно для всех команда брига «Усердие» в полном составе самовольно перебралась на стоявший рядом с бригом блокшив и заявила командиру отряду Селиванову, что недовольна обращением своего командира капитан-лейтенанта Кадьяна. Никакие уговоры не помогали. Сам Кадьян от уговоров команды уклонился и, сославшись больным, лежал в своей каюте с заряженными пистолетами.