Андрей Турбин - Авантюристы

— Ка-на-ли-зация? — повторил Нарышкин по слогам. — И это ты называешь твердой уверенностью? Опять, стало быть, в дерьме возиться?! У себя в имении навоз месил, чтоб до клада добраться и тут такая же история выплясывается. Просто насмешка судьбы!

— Найн, нет, в фекалий лезть не надо. Просто под верхний ярус иметься такой же большой пустой пространство. — Иоганн Карлович изобразил полость, соединив пальцы рук. Часть вода раньше — кап-кап, уходить по труба вниз, вы понимайт? Я всё успел рассчитывать. Тот, кто прятать сокровище, придумывал один простой и гениальный вещь: заделал слив и скрывал знак рыбы под слоем вода. Рыба в воде — это есть очень… символично. Христианский знак, понятно?

— Куда уж нам этакие велимудрости постичь, — съязвил Гроза морей. — Тебе что-нибудь понятно, Терентий?

— Мудрено, — согласился дядька, — но скумекать можно.

— Хорошо, и как мы сможем этот слив раскупорить? — поинтересовался Сергей.

— Я пока не знайт, — развел руками немец. — Но узнавайт обязательно. Надо еще, немного… как это… поразведаться, да, Терентий?

— Тиколка в тиколку, — удовлетворенный своим учеником, отозвался дядька.

В этот же день вернулась Мишель.

— Передайте, что я нашла того, кого вы искали, — устало бросила она Зауберу по-турецки.

Иоганн Карлович перевел Нарышкину услышанное.

— Где её держат? — встрепенулся Сергей, не обращая внимания на выразительно-печальные глаза француженки.

Мишель взяла у Заубера перо с бумагой и как могла точно начертила план городской усадьбы старого кадиаскера, пояснив, что ей доводилось бывать там прежде вместе с мужем.

Гроза морей попытался неуклюже поблагодарить вдову за помощь, но та лишь скорбно усмехнулась и порывисто ушла, пряча в глазах слезу.

— Вот такая получается тарарабумбия, — вслед ей пробормотал Нарышкин.

— Вы будете нужны мне сегодня ночью, — добавил он, обращаясь к компаньонам.

План его, как обычно, оригинальностью не отличался. Состоял он в том, чтобы под покровом ночи забраться в усадьбу, а там уж — как бог на душу положит.

— Сумнительная диспозиция, — старательно проговаривая каждую букву и привычно оглядываясь на Терентия, выразил своё мнение Заубер. — Это есть большой авантюра!

Дядька одобрительно кивнул. Молодец, мол, «сумнительная» и есть.

— Да ведь мы не можем заявиться в усадьбу с парадного хода и предъявить свои права на Катерину, — запальчиво принялся объяснять Сергей. — Этот киоскер будет смеяться нам в лицо, да еще и полицию, пожалуй, позовет. У нас ведь даже бумаг никаких нет. Кто мы такие? Поди, докажи потом, что я — дворянского звания поручик, а ты Иоганн — инженер Мюллер. Даже если и к консулу обратиться, все одно скандал! А пока суд да дело, Катю отошлют куда подальше за город, и поминай, как звали. Да и Трещинский, чует моё сердце, на пятки нам вот-вот наступит…

Покряхтев, Заубер вынужден был согласиться, поразившись произошедшей в Нарышкине очередной перемене — от хмельного безделья к решительным действиям.

Глаза Сергея горели. Тронь его, казалось, — и из него посыплются электрические искры. Гроза морей стремительно мерил комнату большими шагами.

— Хорошо, я согласен, Серьожа, — сдался Иоганн Карлович.

— Стало быть, диспозиция принимается. Как стемнеет, полезем в усадьбу, — подвел итог военному совету Нарышкин.

До наступления темноты решено было прогуляться и, что называется, провести рекогносцировку местности. Неожиданно для компаньонов Нарышкин обрядился в мундир французского морского офицера, вооружившись приличного размера зрительной трубой.

— Откуда есть такой решпект? — поинтересовался Иоганн Карлович, оглядывая выправку новоявленного морского волка.

— Выиграл в карты у одного баклана, он здесь на этаже тоже комнаты снимает… снимал, — Гроза морей подмигнул Терентию. — Ну что, двинулись?

Усадьба кадиаскера располагалась в Топхане, здесь же, на европейском берегу, вдоль которого выстроились виллы придворных султана. Яркие резные фасады домов выходили к заливу, где у мраморных ступеней причалов мерно покачивались на волнах каики с дремавшими в них гребцами. За роскошными фасадами, на холмах, в тени высоких пиний располагались сады, откуда доносились чудесные ароматы, и слышалось журчание многочисленных фонтанов.

— Райское местечко, черт побери! — восхитился Гроза морей.

— Ишь, жиру нагуляли нехристи. Не уколупнуть, — по-своему отреагировал не чуждый красоте Терентий.

Дом Кылыч-эфенди, как и все богатые виллы побережья, гляделся на залив. А с трех других сторон его окружал высокий, в два человеческих роста каменный забор, за которым шумел сад и противно горланили павлины.

Поднявшись на холм несколько выше усадьбы, Нарышкин «лорнировал» её в трубу.

— Черт, плохо видно, но, судя по всему, гарем вон там, на втором этаже. Окна плотно закрыты ставнями…

Сергей дал взглянуть немцу, и тот согласился.

— Сделаем так: вы с дядькой отвлечете хозяев у парадного крыльца, а я, тем временем, поднимусь по фасаду на второй этаж… Хотя нет, не годится, — Нарышкин вспомнил недавнее происшествие в доме Мишель и слегка покраснел.

— Эти чертовы решетки снаружи не открыть. Тогда вот как: пользуясь темнотой я проникаю в сад, подбираюсь к дому и пробираюсь на второй этаж через черный ход.

— А там этакого раскрасавца, да еще при мундире, уже ждут, — критически откликнулся Терентий.

— Кто ждёт?

— Да этот самый старичок-женишок со своими слугами сидят и дожидаются. Еще, поди, и пловом угостят!

— Ты меня не путай, — раздраженно отмахнулся Нарышкин. — Мундир нужен для конспирации ну и вообще… не могу же я отправиться выручать любимую в обносках.

— Любимую? — переспросил Иоганн Карлович.

— Да что вы меня пытаете, ступайте оба к лешему, я и без вас уже окончательно перепутался, — раздраженно отмахнулся Сергей. — В общем, делаем, как я сказал. Риск есть, но вы же будете меня прикрывать…

— Каким Макаром прикрывать-то? — встрял старый моряк.

— Иоганн Карлович, ну придумай что-нибудь, ты же у нас башковитый!

— Что есть «башковитый»? — спросил Заубер, покосившись на дядьку.

— Это у которого по всем статьям — семь пядей во лбу, — пояснил Терентий.

— А-а-а, — протянул «инженер Мюллер».

Ожидание, во время которого решили совершить прогулку по заливу на каике, длилось долго. Компаньоны молчали, разглядывая красоты побережья в вечернем освещении. Сергей беспрестанно поигрывал желваками и думал, по-видимому, о своём.

Наконец на город спустилась темнота. Вода зазмеилась отражавшимися в ней огоньками и «заговорщики» вернулись к усадьбе. К её задней стене с внешней стороны примыкал крытый павильон-фонтан, отделанный мрамором. Ещё вечером здесь было людно, но мрак прогнал обывателей, и теперь тишину нарушало только журчание воды из кранов, пение цикад, да отдаленное мерное деревянное пощелкивание колотушки ночного сторожа.