Андрей Турбин - Авантюристы

Слушая рассказ Гюзель-Галины о житье-бытье в гареме и приглядываясь к местным порядкам, Катя сделала для себя неожиданный вывод, что на самом деле в доме, казалось бы, патриархальных турок всем заправляли бабы. Вернее, самые проворные из них. Так, например, у Кылыч-эфенди верховодила молодая ещё черкешенка Мадина. Дочь Кавказа два года назад попала к кадиаскеру, сумела стать любимой женой и теперь вила из старика веревки. Единственно, кому еще потакал бей, так это сыну от старшей жены, но это пока Мадина не произведет на свет мальчишку. В прошлом году у нее родилась дочка, однако поговаривали, что Мадина своего добьется. Недаром любимая жена хозяина каждый месяц совершала паломничества к святым мавзолеям, а в дороге всякое может случиться… И всякий тоже…

Быстро усвоив обычаи, Катерина смиренно, на первый взгляд, принялась ждать, чувствуя на себе неприязненные взгляды всей женской половины гарема.

Исключение составляла только Галина, с которой удавалось иногда размолвить словечко. Мадина, явившаяся из своих отдельных покоев с одной лишь целью — увидеть новую наложницу, окинула Катю с ног до головы презрительным взглядом, заскрежетала зубами и удалилась, намеренно опрокинув по пути цветочную вазу.

— Це ж змеища! — оценила выходку Галина. — Зарежет зараз як того барана. Почикай, вона ж сама на сынка глаз положила.

— Не зарежет, мы еще поглядим, чья возьмёт, — вскинулась Катерина. — За мной придут, — с уверенностью добавила она. — Серёжа, сокол мой ясный, меня, поди, уж обыскался!

Таркан явился к своей новой наложнице на следующую ночь. Был он, как водится у турок, брит налысо, черноглаз, вертляв и тонок станом, словно девица. Стрюк да и только. На Катерину, привыкшую к изрядной стати Нарышкина, её новый «господин» не произвел должного впечатления. Более того, на юношу, ожидавшего встретить томную негу северной красавицы, обрушился настоящий ураган хотя и маленьких, но ощутимо лупящих в цель кулачков. От такой неожиданности в гордо выпиравшем естестве юного любовника произошли значительные перемены. Таркан насилу вырвался и с позором, поддерживая штаны, ринулся прочь из опочивальни. Дом огласили его крики.

После этого случая Катерину какое-то время не трогали. Таркан с исцарапанным лицом выглядел весьма плачевно. Утром он имел с отцом серьёзный разговор, после чего уехал поправляться на воды в Бюйюдере, где Кылыч-эфенди имел свой загородный дом.

Галина-Гюзель рассказала, что наследник наотрез отказался принимать отцовский подарок, и чересчур разборчивую рабыню решено было отдать в служанки Мадине, тем более что та сама настойчиво намекнула об этом хозяину.

Катя быстро сообразила, что такой оборот дела ей совсем не на руку. Презлющая черкешенка выказала явное желание сжить девушку со света.

Катерина тайком всплакнула, после чего упрямо вздернула подбородок.

«Ничего, подстилка турецкая, ты у меня сама ещё попляшешь», — мысленно пообещала она.

Случай выяснить отношения представился совсем скоро.

После пятничной молитвы младшая жена кадиаскера предавалась кейфу в отдохновенной тени садовой беседки, вокруг нее роем расположились служанки.

Когда по вызову Мадины Катя была вынуждена явиться в беседку, черкешенка, не поднимаясь с подушек, что-то зло сказала ей по-турецки.

Катерина промолчала, но дочь Кавказа принялась оскорблять её, причём в потоке ругательств замелькали и крепкие выражения, очевидно подхваченные у кубанских казачков. В ответ на это Катя попыталась уйти, однако Мадина вскочила как ошпаренная, поддала ногой поднос с яствами. Сладости и фрукты покатились по сторонам, а рассерженная фурия вцепилась в волосы строптивой сопернице. Катя вместе с изрядным пуком своих волос оторвала Мадину от себя, а потом со всего размаху, по-деревенски, как бывает, когда мужики ходят биться «стенка на стенку», врезала черкешенке кулаком под дых.

Мадина оплыла как прогоревшая свечка.

Служанки подняли визг и попытались защитить свою госпожу, но Катя, подхватив с земли тяжелый поднос, набросилась и на них, нанося удары направо и налево. Бабы кинулись врассыпную. На помощь турчанкам поспешили евнухи, но досталось и им. Округу огласил раскатистый медный звон: Катерина с размаху расплющила нос первому подбежавшему смотрителю гарема.

Справилась с разъяренной северной фурией только вооруженная охрана кадиаскера. Катерину свалили наземь и связали ей руки за спиной. Вопящих турецких баб тоже растащили кое-как по углам и стали отливать водой.

Кылыч-эфенди, бывший в то время на заседании султанского дивана, узнал о случившемся только ввечеру, когда новость о женской драке в доме военного судьи уже облетела добрую половину махалля. Бей сгорал от стыда.

К следующему дню слухами полнился весь район Бейоглу.

Строптивица провела весь этот день взаперти на воде и черствых безвкусных лепешках. Она смотрела через резные просветы мишрабийи на едва видневшуюся вдали синюю полоску залива и горько вздыхала:

— Ну, где же ты, Сережа, соколик?

А примерно в это же самое время на другом конце Стамбула её «соколик» в очередной раз слегка повздорил с Заубером.

— Знаешь, Иоганн, мне это «far niente», это моё бездействие, уже поперек глотки стоит, — почти кричал он. — Девчонку у меня из-под носа умыкнули, а я ничего-то и сделать не в силах. Только и могу, что сожалеть. Diable!

Нарышкин пнул ногой мягкую подушку, лежавшую на ковре.

— Мишель куда-то запропастилась, опять же — жара эта совсем с ума свела. Мечусь весь день, как угорелая кошка…

— От угару, Серьёжа, хорошо прикладывать к голова лист кислой капусты, — посоветовал Заубер, оглядываясь на Терентия.

— Ну, я же говорю, спелись, — досадливо махнул рукой Сергей, разглядывая запылённую одежду компаньонов.

— Мы хотя бы немного продвинулись? — спросил он, несколько смягчившись.

— Я знаю, как надо искать сокровищ, — выдал немец, победоносно поблескивая стеклами своих окуляров.

— Ты и в прошлый раз знал, — снова встрепенулся Гроза морей, — а мы только без толку по катакомбам пролазали, каменные деревья и так, и эдак считали, а что вышло? Нужного деревца, с рыбкой, так и не нашли!

— О найн, толк есть, — возразил Заубер, озаряясь, словно старое огниво, и, понизив голос, добавил:

— Теперь я имею твердый уверенность. Как известно, под катакомба есть еще один подземелий, еще один ярус, он соединен с системой…клоак. Ну, то есть, канализация. Если путь туда прочистить, вода спадет, и мы сможем найти нужная колонна спокойно, как «нечегонеделать» и «раздваплюнуть»!

— Канализация? — если Заубера можно было сравнить с огнивом, то Сергей походил сейчас, скорее, на тот персонаж из Андерсена, у которого глаза были, как мельничные жернова.