Андрей Турбин - Авантюристы

В царившем полумраке сложно было определить расстояние до дальнего угла подземелья, откуда и доносились звуки. Однако было видно, что там при свете ламп и смоляных факелов вовсю шла работа. Шестеро турок по пояс в воде долбили кирками каменную кладку стены бассейна. Руководил работами стоявший на мостках европеец.

Дело спорилось, часть кладки уже была разрушена и вода из резервуара с шумом устремлялась куда-то в провал.

— Они отыскать место стока, — догадался немец.

— Отлично, половина работы за нас уже сделана. Теперь надо разогнать турок и прищучить негодяя Левушку, — у Сергея чесались руки поквитаться со своим бывшим однополчанином.

Заубер схватил его за рукав:

— Мы не должен спешить!

— Вы думаете за то, ше они побегут, как цуцики, от вашей шпырялки? — Моня указал взглядом на обнаженную шпагу. — Не делайте мне смешно!

— Хорошо, — согласился Сергей, мысленно пообещав себе прибавить к Мониному «букету» еще пару развесистых «бутонов». — Тогда придется покараулить да поглядеть, чем дело кончится. И тихо там! Сидим тише воды, ниже травы.

Через некоторое время кладка у стены была, по-видимому, окончательно разрушена, и Гроза морей скорее почувствовал, нежели углядел, как уровень воды стал понижаться. Турки вылезли на мостки и загалдели по-своему. Слов было не разобрать, но Сергей догадался, что речь идет о том, чтобы получить «бакшиш» за выполненную работу. Поскольку расчет требовал дневного света, то рабочие и их предводитель стали подниматься вверх по ближней к ним лестнице. Очевидно, имелся еще один вход в катакомбы…

Когда гортанные голоса стихли, Сергей обернулся к своим:

— Терентий, зажигай лампу, уходят! Этот чистоплюй, пожалуй, подождет, пока все здесь не просохнет. У нас мало времени, все за мной!

Воды в бассейне теперь почти не оставалось, она хлюпала под ногами, когда компаньоны спустились в скользкий резервуар.

— Черт, тут внизу что-то шевелится, — посетовал Гроза морей.

— Ой! — тихо взвизгнула Катерина.

— А что вы хотеть, это же небольшой подземный озеро. Нормально, что в нем кто-то обитать, — резонно ответил Заубер, считая колонны.

— Фу ты, нечисть! — выругался Терентий, отбросив от себя что-то ногой.

Нужную колонну, согласно расчетам Заубера, отыскали далеко не сразу. Знака не было ни в одном из четырех вариантов решения шахматной головоломки. Рандеву слона и «конницы» никак не могло состояться. Компания нервничала, то и дело поглядывая в сторону лестницы.

— Погоди, Иоганн Карлович, а с чего ты взял, что надо отсчитывать эти самые шахматные поля с углов, — наморщил лоб Нарышкин. — Почему бы не предположить, что все гораздо проще. Поле только одно, и находится оно в центре подземелья, греки ведь любили симметрию, это я еще, слава богу, по академии художеств помню.

— Точно так! — немец постучал пальцем себе по лбу. — Я есть гросс думкопф… глупый башка!

Он сделал пометку карандашом, нарисовав в центре подземелья квадрат со сторонами в восемь колонн.

Задача с «заблудившимися» слоном и лошадью, решенная на новом участке, выявила искомую колонну, однако знака рыбы на ней не оказалось.

— Тупик, — упавшим голосом сказал Иоганн Карлович.

Внезапно Сергей хлопнул себя по лбу, ибо в процессе подземных поисков это была, пожалуй, самая популярная часть тела.

— Да ведь в тексте сказано «свети свечой»!

— И что? — Заубер оторвался от созерцания колонн. — Что это означать?

— А то, что лампа дает слишком много лишнего света. Из-за этого контуры знака попросту не видны. Слабое освещение лучше выявит светотень. Нам в свое время так ставили свет, когда мы рисовали гипсы. Нужна свечка, понимаете?

— О да, рихтиг! — немец согласно закивал и оглянулся в растерянности. — Но где нам взять этот свечка?

— У меня есть, — Катерина извлекла из полы своего халата огрызок свечи. — Страшно было сидеть взаперти да еще в темнотище, вот я и пригрела к рукам. Думала, «авось сгодится», — пояснила она.

— Есть! — воскликнул Заубер. Свеча очертила на камне выбитый в нем знак рыбы. Он стоял чуть повыше базы колонны, и найти метку удалось, только отодвинув источник света на определенное расстояние.

— Вот оно! — не сдерживая восторга, воскликнул Иоганн Карлович. Осторожно простучали пол под знаком, и в одном месте звук выдал полое пространство.

Ковырнули плиту киркой, но с первого раза она не поддалась. Терентий приволок забытый турками ломик, и дело пошло шибче. Наконец плиту удалось извлечь из пола. Под ней обнаружилась кирпичная кладка. Несколько ударов кирки проломили и ее.

— Давайте, Серьожа! — Заубер дрожащей рукой подтолкнул Нарышкина к пролому.

— Может лучше ты, Иоганн? — неуверенно сказал Сергей.

Немец молча покачал головой и закрыл глаза. Его губы шептали: «Unser Vater in dem Himmel! Dein Name werde geheiligt. Dein Reich komme…».

Нарышкин неуверенно опустился на живот и пошарил в проломе рукой.

«Отче наш, иже еси на небеси…», — зашептал и он, чувствуя странный жар во всем теле. На секунду, только на какое-то мгновение, ему показалось, что пальцы наткнулись на струю горячего упругого воздуха.

«…Und vergib uns unsere Schulden, wie wir unsern Schuldigern vergeben…»

«…И прости нам долги наши, яко же и мы прощаем должникам нашим…»

— Есть! — радостно воскликнул Сергей и извлек из пролома тяжелый резной ларец.

В наступившей тишине раздался только один звук. Это судорожно дернул кадыком, проглатывая вставший поперек горла ком, Моня Брейман.

Один за другим Нарышкин стал извлекать наружу увесистые, усыпанные драгоценными камнями ларцы и покрытые искуснейшей резьбой деревянные киоты. На колоннах заиграли изумрудные, аметистовые и рубиновые всполохи.

— Шеб я так жил! — сказал Моня, с трудом удерживаясь на ногах. Катерина неожиданно разрыдалась.

— Успокойся, — Нарышкин прижал девушку к себе. — Вот мы и нашли его!

— Amen! — выдохнул Иоганн Карлович.

Константинополь пал. Крестоносцы, по рассказам хронистов, разбивали раки, где покоились мощи святых, хватали оттуда золото, серебро, драгоценные камни, «а сами мощи ставили ни во что»; их попросту забрасывали, как писал Никита Хониат, «в места всякой мерзости». Разграбили и собор Святой Софии. Оттуда были вывезены «священные сосуды, предметы необыкновенного искусства и чрезвычайной редкости, серебро и золото, которыми были обложены кафедры, притворы и врата». Войдя в азарт, пьяные вояки заставили танцевать на главном престоле обнаженных уличных женщин и не постеснялись ввести в церкви мулов и коней, чтобы вывезти награбленное добро. От погромщиков, закованных в латы, не отставали грабители в сутанах. Католические попы рыскали по городу в поисках прославленных константинопольских реликвий. Сохранились имена некоторых из этих наиболее усердствовавших слуг Господних, словно в лихорадке предававшихся благочестивому воровству. Так, аббат Мартин Линцский, присоединившийся к банде рыцарей, совместно с ними разграбил знаменитый константинопольский монастырь Пантократора.