Эжен Шаветт - Сокровище мадам Дюбарри

Бал, на котором должен был присутствовать Бералек, давался по случаю взятия Мальты Бонапартом. Директория праздновала это событие еще и потому, что оно обеспечило ей удаление человека, в котором она видела самого большого врага для себя.

По приказанию Барраса сад был очищен от публики и входы были заперты.

Народ, вытесненный из него, столпился у входа во дворец и встречал подъезжающих свистом и руганью.

Мало-помалу приглашенные собрались, толпа наполнила залы и сад. Все с нетерпением ожидали появления новой пассии Барраса.

Дворцовые часы пробили десять, и толпа зашумела. Со всех сторон слышалось: «Вот она…»

Бералек направился к себе в гостиницу.

Хозяин гостиницы, гражданин Жаваль, был олицетворением трусости. Во время террора он так боялся за свою голову, что навсегда сохранил боль в шейных позвонках. О чем бы его не спрашивали, он только отрицательно мотал головой.

Страх толкал его на дикие выходки.

— Если неприятель вторгнется во Францию, — разглагольствовал он, — я в тот же миг буду на пограничной заставе. Да, я своими руками отрублю себе голову и, подав ее неприятелю, заявлю: «Смотри, на что способен свободный человек! Попробуй, подойди!»

Эта идиотская фраза ужаснула соседей. Со временем они стали поддразнивать его.

Любая чепуха могла привести в отчаяние этого жалкого человечка. Ему все казалось подозрительным. Несчастного разбил бы паралич, если бы он узнал, что его жилец — Ивон Бералек, который прописался под именем Работэна, странствующего приказчика, был одним из самых отважных начальников шуанов, что он двадцать раз уже должен был быть расстрелян и что полиция была бы в восторге, если бы ей удалось схватить его.

И хотя у Жаваля не было никаких оснований для подозрений по поводу жильца, тем не менее что-то вызывало его недоверие. Он с нетерпением ожидал его возвращения.

Возвратясь от аббата, Ивон застал хозяина в передней.

— Гражданин Работэн! Вы кого-нибудь ожидали сегодня? — спросил этот достойный человек.

Жизнь, полная ловушек и неожиданностей, приучила Ивона к осторожности.

— Ждал ли я кого-нибудь? Постойте, дайте-ка припомнить…

Бералек лихорадочно соображал: «Знакомых у меня в Париже нет. Возможно, меня выследили?..»

Жаваль пришел ему на помощь.

— Здесь был молодой человек с длинными волосами и палкой в руке.

— И он спрашивал именно меня?

— Да.

— Работэна?

Ивон знал, что никто, кроме Жаваля, не знал его под этим именем.

— Да нет. Он сказал, что не помнит вашего имени.

— Так с чего же вы взяли, что он спрашивал именно меня?

— Он так тщательно описал вас…

— Он ничего не передал мне? — спросил заинтересованный Ивон.

— Нет. Но он сказал, что придет сегодня еще раз.

— Ну, в таком случае, пошлите его ко мне, когда он явится.

— Договорились.

Ивон зашел в свою комнату, размышляя, кто бы это мог быть. Одно было несомненно: этот человек не желал ему зла, так как не назвал хозяину его настоящего имени.

В конце коридора раздались звуки шагов.

«Их двое», — подумал Ивон, доставая их кармана куртки пару маленьких пистолетов.

Он оставил ключ снаружи, и теперь было поздно вынимать его.

Став под дверью, он сжимал в каждой руке по пистолету.

В дверь постучали. И голос Жаваля проговорил:

— Гражданин Работэн, я привел к вам утреннего посетителя.

Ивон сунул пистолеты в карман и подумал, что если это друг, то теперь он знает его новое имя. И тут же он услышал второй голос:

— Работэн! Ну, конечно же, Работэн… Ну как я мог забыть!

— Войдите, — крикнул Ивон.

Дверь отворилась, и на пороге показался высокий молодой человек.

— Гражданин Работэн! Мне надо поговорить с вами.

— Я к вашим услугам.

Ивон подошел к двери с намерением закрыть ее.

Жаваль стоял у двери.

— Благодарю вас, что проводили моего посетителя.

Ивон закрыл дверь перед носом хозяина.

Оставшись вдвоем, молодые люди бросились друг к другу. Пришедший сразу шепнул Ивону на ухо:

— Посмотри под дверь.

Ивон быстро повернулся.

Из-под двери выглядывал ботинок Жаваля.

— Обожди, — прошептал пришедший.

— Гражданин Работэн, вы знаете, что на хозяина этой гостиницы был сделан донос? Но прежде, чем расстрелять его на Гренельской площади, мы послали тебя, чтобы ты проследил за ним. Я жду твоего отчета.

Ивон поддержал шутку гостя. И отвечал четким голосом, чтобы Жаваль мог его хорошо слышать:

— Этот человек был нам указан, как роялистский шпион. Он подслушивает все, что говорится, где только может, и передает все врагам Республики. Я думаю, что скоро накрою его с ухом, прислоненным к дверям.

— Я думаю, что этого будет достаточно для двенадцати пуль в живот.

Ботинок из-под двери исчез.

Жаваль летел по коридору, бормоча себе под нос:

— Я погиб! Надо убедить их, что я патриот, иначе…

Юноши расхохотались.

— Пьер! Откуда ты взялся здесь?!

— А ты сам? Вандея заключила мир с Республикой. Безусловно, он не продержится долго. Но что мне теперь было делать? И я сказал себе: «Ивон уехал, чтобы получать и наносить удары. Какую-то их долю я мог бы взять на себя». И вот я здесь! Недаром меня прозвали «Собачьим Носом»!

Ивон рассмеялся.

— Ты ошибаешься, Пьер. Данное поручение могу выполнишь только я один.

— Не может быть!

— Мне велено влюбить в себя красивую женщину.

Пьер открыл глаза.

— Да, — продолжал Ивон. — Это посложнее, чем рубить синих. Я должен превратиться в щеголя, мой милый!

— Она действительно красива? — спросил Пьер.

— Говорят, да. Я увижу ее сегодня вечером в Люксембургском саду на балу, который дает Директория.

— Ты приглашен?

— Мне должны прислать сюда письмо с приглашением.

Ивон замолчал на середине фразы.

— Черт возьми! — вскричал он. — Вместе с приглашением мне должны передать двести луидоров! Но я не сказал тому, кто должен это сделать, под каким именем я здесь остановился. Представляешь, что будет с хозяином, когда спросят Бералека и обрисуют меня!

— Но зачем эти предосторожности? Республика подписала мир с Вандеей. Нам всем объявлена амнистия. Зачем же скрывать свое имя?

— Кто может знать, что ожидает нас в будущем, — пожал плечами Ивон, — осторожность еще никому не повредила. Ты сам говорил, что мир этот недолговечен. А к тому же еще этот трактирщик, который с перепугу может стать доносчиком…

— Кажется, я что-то придумал, — перебил его Пьер.

В коридоре раздался вопль Жаваля. «Да здравствует Республика!» — орал он. Трусишка дрожал, как осиновый лист.

— Гражданин Страус, что это за рев у вас в коридоре? — спросил Пьер, шагнув из номера.

— Извините, гражданин, но меня зовут Жаваль. «Страус» — название моей гостиницы. А что касается криков, то я не могу сдержать своих чувств по отношению к Республике.