Маргарита Мартынова - Одиссея Атани Дюбарри. Начало

Оформление обложки Олеся Ковалева

© Маргарита Мартынова, 2021

ISBN 978-5-4496-0167-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Солнце палило нещадно. Голубое небо, на котором не было ни облачка, сияющим зеркалом касалось горизонта. По неровной узкой дороге среди полей, недалеко от Сен-Жермена, неспешно ехал закрытый экипаж, и пыль, поднимаемая его колесами, ещё долго клубилась в душном воздухе. Сидящие рядом друг с другом пассажиры кареты – молодой человек и девушка – смотрели каждый в свое окно, поддерживая, очевидно, не самый приятный обоим разговор.

– Больше добавить мне нечего… – сказал высокий и худощавый мужчина с тонкой бородкой, и покосился на свою спутницу. Девушка промолчала, теребя рукой вышивку на платье.

На вид ей было не более восемнадцати лет. Бледный усталый вид, тонкие губы, сжатые в полоску, выступающие скулы и низкий лоб словно подчёркивали её настроение. Могло показаться, что она только что перенесла длительное путешествие, но нет – это была всего лишь воскресная загородная прогулка в обществе старшего брата. Что она могла ответить в этом разговоре? Что выразить? Год назад их отец – известный в округе нотариус – слег с параличом, и теперь главным в доме стал сын. Девушка не хотела ни спорить с братом, ни соглашаться.

– Аврелия? – полувопросительно осведомился тот, выждав паузу.

– Да… Я тебя услышала, Филипп, – нехотя ответила она, продолжая смотреть в свое окно. – Сейчас только июнь…

– Я не говорю, что заставляю, – судя по тону, тот немного смутился. – Но, давай, попробуем смотреть в глаза реальности… Матери нашей нет, наш отец глава теперь только формально. Я же за тебя беспокоюсь в первую очередь…

– Я поняла, – негромко ответила Аврелия и вдруг подалась вперед. – Рене! – крикнула она кучеру. – Останови, пожалуйста, я пройдусь немного пешком! Мне хочется воздуха…

Толкнув дверцу кареты, она спрыгнула, не дожидаясь полной остановки лошади, набрала полной грудью душного полуденного воздуха и обвела взглядом все вокруг. На горизонте темнело угрюмое здание каторжной тюрьмы, где содержались те, кому не нашлось места в более крупных острогах страны. В низине кучка арестантов, закованных в тяжелые кандалы, долбили камень. Их худые фигуры казались ещё более измученными в мешковатой тюремной одежде, мрачные лица, лишенные возраста, выражали полную непричастность к событиям вокруг них.

Сердце молодой девушки на секунду замерло и снова двинулось в путь. Ей вдруг подумалось о том, что она тоже может иметь какое-то сходство с этими людьми. У неё тоже нет ни свободы, ни выбора. Каторжники, многие из которых еле держались на ногах, делали свою работу, не поднимая головы, и звон их цепей перемежался со звуком расколотого камня. На этом фоне упитанный надзиратель с крученой плеткой в руках показался Аврелии каким-то угрожающим. Он потягивал из фляжки воду, утирал потный лоб, и периодически покрикивал на узников чуть надтреснутым басом.

Вдруг один из каторжников остановился и покачнулся. Инструмент выпал из его руки, и он медленно повалился ничком на серую от дробленого известняка землю, заставив своего напарника по кандалам, остановиться в растерянности.

– Эй, падаль! Вставай! – голос надзирателя громом прокатился над долиной, и плеть с металлическим наконечником опустилась на плечи арестанта. – Быстро!

Аврелия видела, как тот задрожал всем телом, но подняться не мог. Плеть засвистела в воздухе и снова ударила по худому телу.

– Не надо! – неожиданно крикнула девушка, сжимаясь. – Пожалуйста, не надо бить его! Ему больно!

В голосе ее зазвенело отчаяние.

Надзиратель повернулся в её сторону и осклабился:

– Да бросьте, мадемуазель! Этот скот вашей жалости не стоит! Эй! – он с силой пнул арестанта тяжелым сапогом. – Вставай, ничтожество! Видишь, барышне тебя жаль!

– Не надо! – приблизившаяся Аврелия склонилась над каторжником. – Он встанет сам… Не бейте его… Ему просто дурно… У вас есть вода?

– Вода? – усмехнулся тот. – Мадемуазель, эти люди – каторжники. Это дерзкие убийцы, жестокие воры, отъявленные злодеи…

– Я не убийца… – вдруг заговорил каторжник и поднял голову. Голос его был молодым и, несмотря на слабость, выражал упрямство. – Я никого не убивал! Это ошибка!

В его тоне промелькнули гнев и отчаяние, к бледному лицу вдруг прилила кровь.

– О, да! – захохотал надзиратель. – Все вы так говорите, я за десять лет службы всяких тут видел! Вставай, сволочь, прекрати валяться!

И он снова замахнулся плетью.

– Не надо! – взмолилась Аврелия, просительно поднимая руку, и опустилась на колени перед арестантом. – Не надо его бить, пожалуйста, – она достала свой носовой платок и попыталась вытереть заключенному серое от пыли лицо. – Ему надо воды…

– Мадемуазель… Я свою фляжку на это пушечное мясо тратить должен? – поморщился надзиратель.

– Да… – неопределенно выдала девушка. Она выпрямилась, две секунды сжимала губы молча, затем стянула с мизинца кольцо. – Возьмите. Этого, надеюсь, хватит за воду? Как его зовут? – вдруг спросила она.

Почесав рукояткой плетки свой тугой живот, надзиратель тюрьмы повертел в пальцах тоненькое колечко с белым камнем, отстегнул от пояса фляжку и протянул её девушке, усмехаясь.

– Зовут? Мадемуазель, у них нет имен! Только номера! Этот – триста шестнадцатый!

Ничего не сказав, Аврелия, снова опустилась на колени перед арестантом и поднесла фляжку к его губам. Вода полилась по подбородку номера триста шестнадцатого, и девушка вытирала её своим платком. На неё взглянули чуть сощуренные карие глаза.

– Как тебя зовут? – спросила Аврелия приглушенным шепотом.

– Пьер Дюбарри… – ответил тот после паузы и снова отчаянно воскликнул. – Я никого не убивал!!!

Честный и упрямый взгляд его скользнул куда-то за спину девушки. В нем прочиталась тревога.

– Аврелия, ты с ума сошла! – внезапно прогремел над девушкой голос брата. – Что ты делаешь?! Это же мерзкий каторжник! Отъявленный злодей! – Филипп схватил сестру за локоть и оттащил в сторону. – Они все наверняка заразные! Немедленно поехали домой, слышишь?! Сию секунду!

Тюремный надзиратель, подняв с земли пустую фляжку, молча провожал взглядом эту картину, с улыбкой наблюдая, как худой джентльмен в сюртуке тащит за руку по кочкам и камням эту странную добросердечную девушку, а она все время оборачивается назад, пытаясь увидеть, что происходит.