Александр Дюма - Исповедь маркизы

Слуга, спавший внизу, зашевелился; хозяйка страшно перепугалась и собралась было позвать к себе на помощь. К счастью, он снова закрыл глаза и затих.

В это самое время подъехала карета.

Госпожа Лопиталь устремилась навстречу экипажу и направила его на окольную дорогу, которая вела к дому ее подруги; она не отвечала на задаваемые ей вопросы и не давала никаких разъяснений.

— Всему свое время, — прибавила она, — не задерживайтесь здесь.

Они приехали к подруге славной женщины; едва переступив порог дома, г-жа Лопиталь встала перед королем Яковом на колени, заливаясь слезами:

— Я вас сразу узнала, государь, по вашим портретам, и вдобавок у меня уже были догадки. Умоляю вас мне верить и позволить взять все на себя, иначе вы можете попасть в западню. Я не знаю, сколько этих людей, но они несомненно собираются посягнуть на вашу жизнь.

Король поднял г-жу Лопиталь, выслушал ее рассказ, сердечно поблагодарил и пообещал всецело ей довериться. Затем он переоделся в наряд аббата, расположился в доме, где никто не предполагал его увидеть, и стал ждать.

Тем временем хозяйка почтового двора отправилась в полицию, сообщила там обо всем и попросила прислать подкрепление, чтобы задержать спящего кавалера и пьяного слугу. Это оказалось нелегко. Мужчина оказал сопротивление, ссылаясь на то, что он англичанин и принадлежит к свите посла, а также заявил, что в его лице нарушают международное право.

— Докажите, что вы говорите правду, и вас немедленно отпустят.

— У меня нет этих доказательств, но мой начальник полковник Дуглас предоставит их сколько угодно.

— Где он?

— Я не знаю, он обогнал нас в пути.

— Зачем?

— Это мне не известно, он не посвящал нас в свои планы.

Они долго препирались, было много разногласий; в конце концов, задержанных все же отправили в тюрьму. Дуглас целую неделю рыскал по окрестным дорогам, но тщетно: он никого не нашел. Принц оставался три дня в Нонанкуре в доме подруги г-жи Лопиталь под видом священника; затем он снова отправился в путь. Господина де Торси оповестили о случившемся, он позаботился о безопасности беглеца и уберег его от всех ловушек; таким образом, король благополучно добрался до Бретани и отправился по морю в Шотландию; всем известно, что за этим последовало.

Дуглас вернулся в Париж и с неподражаемой наглостью принялся громко жаловаться на нарушение международного права; лорд Стэр также вздумал роптать, но господин регент позвал его к себе и заставил замолчать, припомнив подробности данной истории; они договорились никогда больше о ней не вспоминать.

Что касается г-жи Лопиталь, то английская королева пригласила ее в Сен-Жермен и всячески обласкала; она подарила гостье свой портрет — вот и все, что та получила. Правда, это был бедный двор. Славная женщина, которая спасла жизнь короля, до конца своих дней оставалась хозяйкой почтового двора. Как-то раз я говорила господину регенту, что следовало бы вознаградить г-жу Лопиталь, ибо она избавила его от великого позора и не позволила навеки запятнать его доброе имя. Филипп Орлеанский возразил, что это его не касается и что он никогда не вмешивается в подобные дела. Регент всегда так отвечал, когда ему нечего было сказать.

Узнав о том, что произошло, лорд Болингброк охладел к курфюрсту Ганноверскому; его сердце и разум не могли примириться с убийством человека. Однако он сомневался в успехе своего союзника, и жизнь показала, что он был прав.

Госпожа де Виллет увезла милорда в свое поместье Марсийи неподалеку от Ножан-сюр-Сен, воспользовавшись предлогом, что ей нужны его советы по поводу дома, который она там строила. Изгнанник с нетерпением ждал известий, но их все не было; в итоге же пришли они слишком рано: все пропало.

— Итак, — произнес Болингброк со вздохом, — с династией Стюартов покончено!

Милорд отправился в Эксла-Шапель на воды, чтобы отвести от себя подозрения и убедить всех в своей непричастности к этому делу. Разнесся слух, что Болингброк женился там на г-же де Виллет и что она стала протестанткой. Я полагаю, что милорд сам это придумал, чтобы отвлечь внимание от другого, ибо ничего подобного не было. Аббат Алари, постоянно находившийся с влюбленными, не раз меня в этом уверял.

Вскоре они уехали из Марсийи. Сен-Джон хотел жить в своем доме, а не в имении любовницы. Болингброк долго искал себе приют и в конце концов решился приобрести поместье Ла-Сурс в окрестности Орлеана; он превратил этот дом в волшебный дворец. Милорд жил там в свое удовольствие, и эта жизнь была больше достойна зависти, чем его прежние почести. Болингброк провел много лет в этом уединенном месте, о котором у меня сохранились самые приятные воспоминания; изгнанник предавался там развлечениям, занимался наукой, искусствами и принимал чудесных людей, которых он превосходно умел выбирать. Вот что писал мне Вольтер, побывавший у милорда раньше меня и стремившийся внушить мне желание приехать к нему:

«Это пристанище — восхитительнейший уголок на свете. Оно находится к югу от Орлеана, в каком-нибудь льё от города. Размеры поместья не превышают длины Луаре, странной речушки, судоходной от самых истоков. Тот ее берег, что обращен к городу, образует нечто вроде террасы, украшенной дивным виноградником и живописно разбросанными повсюду домами. На другом берегу начинается большой цветущий луг, простирающийся до Луары. Возле каждого виноградника виднеется загородный дом. Орлеан, расположенный уступами почти посередине склона, возле Луары, завершает перспективу.

На краю этой волшебной террасы и поселился министр-сластолюбец (Вам известно, сударыня, что как раз в этом заключалась его вина перед узким кругом, из которого его изгнали), именно там и обосновался в удобном и прелестном доме лорд Болингброк. Исток Луаре находится в саду; это водоем площадью двадцать — двадцать пять квадратных футов, из которого вытекает река, не столь широкая и глубокая, как в том месте, где она впадает в Луару. Этот вельможа превратил свое жилище в нечто вроде замка и сделал окружающий его сад необычайно красивым. Изысканные яства, которыми милорд потчует тех, кто навещает его в этой глуши, его любезный вид, остроумие и учтивые манеры привлекают сюда окрестную знать и, главное, должны привлечь Вас, ведь Вы здесь очень желанная гостья, сударыня. Я ничего не буду писать о г-же де Виллет; по доброте душевной она так восхищается моими сочинениями, что я не смею о ней говорить: меня могли бы обвинить в пристрастности, в то время как я всего лишь отдал бы дань истине».

Между тем Болингброк отправил г-жу де Виллет в Англию, чтобы она договорилась о его возвращении. Несмотря на прелести Ла-Сурса, милорд по-прежнему думал о своей стране и жаждал туда вернуться. Леди Болингброк (отныне она носила это имя) великолепно справилась со своей миссией в Англии, по-прежнему оставаясь верной подругой Сен-Джона, что никто не мог предполагать. Один лишь г-н Уолпол оставался противником Болингброка и испытывал к нему страшную ненависть, которую унаследовал его досточтимый сын. Боже мой! Когда он прочтет эти мемуары, сколько проклятий на меня обрушится! Однако женщины действовали решительно; любовница короля герцогиня Кендал вступилась за милорда, получив за это крупную сумму; Болингброк получил прощение от его величества и вернулся на родину.