Томас Костейн - Наследники Великой Королевы. Роман

- Это правда?

- Наверное, с моей стороны глупо это рассказывать. Я все время что-то говорю, в чем-то признаюсь. И все это время я вела себя глупо: писала тебе записки, бегала к тебе под любым предлогом. Разве ты не видел, что я буквально навязывалась тебе?

- Неужели ты думаешь, что я тебе поверю?

- Слишком уж ты скромен. Разумеется, для мужа это не так уж плохо, но ты чрезмерно скромен и в других делах, и с этим нужно кончать. Ты меня понял?

- Думаю, я уже никогда не буду скромным после того, что случилось сегодня. Меня буквально распирает от гордости. Мне кажется, я могу покорить весь мир.

- Именно этого я и хочу. Завоюй для меня весь мир, милый. Откровенно говоря, он мне вовсе не нужен, но это будет доказательством твоей любви.

- Тебе не нужны доказательства, родная. Я полюбил тебя с нашей первой встречи. Нет, со второй.

- А почему не с первой?

Я обнял ее и прижал к себе. Меня переполняло чувство счастья. Я не мог сдержать его и негромко рассмеялся.

- Потому моя любимая, обожаемая и ненаглядная, что в первую нашу встречу, ты жадная ненасытная крошка, завладела всеми марципановыми пирожными, которые я облюбовал для себя.

- В самом деле? - она тоже рассмеялась. - Я всегда обожала марципан. И до сих пор его люблю. Ты позаботишься, чтобы у меня всегда было его вдоволь? И надеюсь, ты будешь теперь достаточно разумен и всегда будешь требовать свою долю?

- Ты для меня самый лучший, самый сладкий, самый соблазнительный марципан. Так и съел бы тебя!

- Ну вот, это уже гораздо лучше. Теперь я начинаю думать, что ты действительно рад меня видеть. Когда ты вошел в каюту, я так испугалась. Ты выглядел таким холодным и далеким. Я не знала, что и думать.

- Мне хотелось бы узнать еще только одну вещь. Кем было организовано это чудо, кому я обязан своим счастьем?

- Должна я продолжить свои признания? Я сама все это устроила. Я заболела после твоей дуэли - разве это удивительно? И было решено отправить меня в Лондон для консультации с врачом. Но как только я оказалась там, то немедленно пошла к этому милому старику, дом которого расположен недалеко от порта. Я сказала ему, что решила ехать с тобой и попросила помочь мне. На вопрос почему я обратилась именно к нему, я ответила, что мне известно о его покровительстве тебе. Он ответил мне, что это можно устроить, и он полностью одобряет мое решение, однако я должна точно следовать его инструкциям. Он отправил меня в Дувр в карете и там я поднялась на борт судна. Я путешествую под именем миссис Деборы Уиллис (он выбрал это имя, а не я). Приехала я якобы из Ньюкасла. На мне была широкополая шляпа и я ехала во Францию к родственникам. Разве у англичан бывают родственники во Франции? Это была довольно неправдоподобная история, но ничего лучше мы придумать не смогли.

- Известие о дуэли дошло до Лондона? - спросил я.

Глаза Кэти радостно заискрились.

- Еще бы! Только об этом и говорят. Ты стал героем Лондона. На улицах даже продают балладу, сочиненную по этому случаю. Называется она «Английский Давид и сэр Голиаф». Если бы я не полюбила тебя раньше, то обязательно увлеклась бы после всех этих событий. Ты теперь не меньше знаменит, чем Джон Уорд.

- Что об этом думает король?

- Сама я не слышала, так как уже не осмеливалась бывать при дворе, но думаю, что он взбешен. Сэр Сигизмунд Хилл рассказал мне о разговоре Арчи Армстронга с королем по этому поводу. По словам Арчи, Его Величеству повезло, что его имя не Король Саул, ибо в противном случае новый Давид непременно захватил бы его трон. Королю это не очень понравилось. - Неожиданно на лице Кэти появилось виноватое выражение.

- Я веду себя очень эгоистично, Роджер. Тебе ведь надо навестить тетю.

- В последней каюте. Боюсь, мне придется сделать еще одно признание. Не могу сказать, что я очень обрадовалась, когда узнала, что она едет вместе с нами. Она всегда казалась мне такой строгой и сердитой. Тем не менее я не изменила своего решения. Из этого ты можешь сделать вывод о том, что я не собираюсь отказываться от тебя. Я поехала и теперь уверена, что сумею полюбить ее. Думаю и я в конце концов придусь ей по нраву. Ведь теперь у нас общая цель, а это очень сближает.

В соседней каюте меня ожидали еще два сюрприза. Во-первых, сама тетя Гадилда. Выглядела она хорошо, просто на удивление хорошо. Морское путешествие явно пошло ей на пользу. Она посвежела, даже немного пополнела и выглядела почти счастливой. Впоследствии я много размышлял о том, какие шутки любит порой играть с нами насмешница-судьба. Тетя Гадилда, которая так неодобрительно относилась к выбору матери, ставшей женой моряка и которая ненавидела море, потому что знала о моем желании связать с ним свою жизнь, казалось самой природой была создана для морских путешествий. Она ни разу не страдала от морской болезни и обожала, сидя на палубе, глядеть на огромные волны, вздымавшиеся за кормой судна. Тогда как я, страстно желавший продолжить традиции отцовской семьи, был приспособлен к морской жизни не больше какого-нибудь учителя танцев.

Не меньше поразил меня и вид каюты. Она была очень невелика, но буквально заставлена и забита самыми различными вещами. Тетя взяла с собой далее мое письменное бюро и старый угловой буфет. Позднее я узнал, что все эти вещи она ухитрилась погрузить на судно, несмотря на противодействие старшего помощника, который вообще терпеть не мог пассажиров женского пола. Я увидел портрет дедушки Пири и миниатюры, сделанные с матери и самой тети Гадилды еще в девичестве. Здесь же стоял золотой кубок из Грейт Ланнингтона и дюжина оловянных кружек с гербом Йорков (мы не знали как они попали в нашу семью, но я подозревал, что их захватил в качестве добычи какой-то наш предок во время Войны Роз). В углу были сложены все мои книги и старая одежда, из которой я, разумеется, давно вырос. Судя по всему, у тети Гадилды просто не хватило духу расстаться со всеми этими вещами. Как она ухитрялась жить в такой жуткой тесноте, так и осталось для меня загадкой.

- Я уже не надеялась увидеть тебя живым! - воскликнула она, обнимая меня своими худыми дрожащими руками. - Сынок, сынок, как я счастлива! Господь хранил тебя и провел невредимым через все испытания.

- Мне есть за что благодарить Небо, - ответил я, - я получил гораздо больше, чем ожидал.

Она поняла, что я имел в виду и после едва заметного колебания кивнула головой.

- Никогда бы не подумала, что смогу полюбить дочь Фэнни Пламптер, - прошептала она, - а вот полюбила. Она милая девочка, и я рада, что ты женишься на ней. Думаю, она будет тебе хорошей женой, Роджер.

- Ричард, тетя Гадилда. Ты должна привыкнуть называть меня моим новым именем. Следующие три года имя мое будет Ричард Стрейндж. А может быть и гораздо дольше. Трудно сказать.