Карен Мейтленд - Проклятие виселицы

— Мальчик готов?.. — заговорила она, но запнулась при виде Элены, стоящей на коленях рядом с ребёнком. В глазах вспыхнула тревога. — Люс, я ведь велела тебе его приготовить.

— Я не могла, Матушка. Он только с ней согласился одеться.

— Не слушается, паршивец? — мужчина шагнул вперёд — Тем лучше, Матушка Марго. Я с удовольствием его поучу.

— Его незачем учить, — резко сказала Элена. — Он просто боялся. Эта зверюга кого угодно испугает.

— Ну, довольно, — торопливо прервала её Матушка. — Теперь ты можешь идти.

Элена повернула к двери, но мужчина встал перед ней, преграждая путь. Он казался странно знакомым — правильные черты лица, волосы чёрные, почти как шерсть огромного кота, но Элене вспомнились его глаза, серые и холодные, как ноябрьское небо.

Похоже, он её тоже узнал. Он смотрел, словно старался вспомнить.

— Как тебя зовут, девочка?

— Холли, — тихо пробормотала Элена и внезапно поняла, кто он.

Прежде чем ей удалось справиться с чувствами, на лице отразился ужас. Она постаралась взять себя в руки, но его взгляд стал ещё пристальнее.

— Уверен, мы с тобой...

Матушка Марго энергично захлопала в ладоши.

— Марш отсюда, девушки, и поживее. Молодому человеку наверняка не терпится поразвлечься, нечего портить ему вечер вашей болтовнёй.

И она выставила Элену и Люс за дверь.

— Ну, сэр, в комоде вы найдёте всё, что потребуется. А на случай, если пожелаете чего-нибудь ещё — я велю Люс остаться в конце коридора, крикните, и она всё подаст. — Матушка погрозила Финчу толстым пальцем. — А ты в точности исполняй всё, что прикажет этот джентльмен, иначе ты у меня попляшешь.

Последнее, что успела увидеть Элена — испуганное лицо мальчика, глядящего на направившегося к кровати клиента.

Дойдя до конца коридора, Матушка схватила Люс и притиснула к стене с такой силой, что девушка вскрикнула.

— Оставайся здесь всю ночь, на случай если он что-то захочет — это научит тебя подчиняться моим приказам. Когда соберётся уходить, проводи его до самой двери. Не позволяй ему никуда соваться. А если спросит про Холли, скажи, что прежде чем пришла к нам, она работала на рынке в Норвиче. Поняла?

— Да, Матушка, — покорно кивнула Люс, потирая ушибленное плечо.

Матушка потащила Элену вниз по лестнице, во двор, и остановилась подальше от комнат.

— Тебе не следовало туда ходить. Я не смогла бы отказать такому как он, иначе он может решить, что нам есть что скрывать. Но если бы вы с Люс слушались меня, он никогда бы тебя не увидел. Полагаю, ты знаешь, кто он?

Элена дрожала от страха.

— Я думаю, он... возможно, он брат лорда Осборна.

— Да. Хью из Роксхема. Тальбот сразу его признал. Что ж, теперь он понял, что видел тебя раньше, но явно не уверен, где именно. Ты с ним часто встречалась?

— Я... я видела его в Большом зале, в тот вечер, когда Осборн впервые приехал в поместье, но только издали, и он никогда не говорил со мной. Не думаю, что он обращал на меня внимание, там была целая толпа слуг. — Элена прикусила кулак. — Думаете, он пришёл сюда искать меня?

— Он не расспрашивал о беглой. Даже если он как-то выяснит, что Рауль приходил сюда в ночь перед смертью, он никак не сможет узнать, что именно ты его развлекала... или убила, — хмуро добавила Матушка. — Нет никаких причин думать, что он искал что-то кроме удовольствия, а куда ещё идти за этим джентльмену, как не к нам? Всем известно, заведение Матушки Марго самое лучшее. Так что, если все мы будем говорить одно и то же, сумеем заставить его поверить, что он встречал тебя на улицах Норвича, потому-то лицо и показалось знакомым. Очень кстати мы покрасили тебе волосы. Ты ведь ничего не рассказывала Финчу о себе, например, откуда ты? — длинные ногти Матушки впились в руку Элены. — Если так, лучше скажи мне сейчас.

Элена сжалась от боли, но покачала головой. Матушка долгим взглядом посмотрела ей в лицо, потом отпустила руку.

— Иди, ложись в постель, и смотри, не показывайся пока Люс не скажет, что он ушёл.

Но Элена не сдвинулась с места.

— Матушка, что Хью собирается делать с маленьким Финчем?

— Что он делает — тебя не касается, — проворчала Матушка. — Лучше молись, чтобы ему это так понравилось, что он о тебе и думать забыл.

— Но он не будет мучить Финча? Он такой маленький.

Карлица нахмурилась, и Элена отступила назад, ожидая пощёчины. Однако, когда Матушка заговорила, голос звучал неожиданно мягко.

— Немного будет, ничего не поделаешь. Но я предупреждала, чтобы не заходил слишком далеко.

Она смотрела на Элену снизу вверх, и в жёлто-зелёных глазах девушка видела боль и ярость.

— Всё проходит, моя дорогая, помни об этом. Всего через несколько лет Финч станет юношей. Тогда он сможет делать что пожелает с мужчинами постарше, да и с женщинами тоже. Найдутся те, кто будет рад позволять себя дурачить, и за улыбку или ласки красавчика станут лизать землю под его ногами. Тогда придёт их черёд страдать. И поверь, придёт день, когда тебе станет их жалко.

— Но это не сотрёт того, что творилось с ним, — сказала Элена. — Он будет помнить.

— О да, — мрачно улыбнулась Матушка. — Он всегда будет это помнить. — Я об этом позабочусь, и когда-нибудь он заставит их дорого заплатить за то, что с ним делали. А когда он поймёт, что справился со всеми — могу тебе обещать, этот момент доставит ему больше радости, чем самый лучший королевский пир. Выжить, моя дорогая, это всё, что требуется, только выжить. И если сумеешь — время поможет тебе отомстить.

Раф нетерпеливо выглядывал из-за створки окна в комнате леди Анны. Наконец, она вышла из конюшни и пересекла внутренний двор. Леди Анна выглядела усталой — неудивительно после такой долгой поездки. В гостях у кузины она пробыла почти две недели, и тревога Рафа, ожидавшего её возвращения, росла с каждым днём. Он бросил взгляд в сторону ворот. Осборн выслал вперед посланника с донесением, что уже этим вечером он возвращается от короля. Раф горячо молился, чтобы Осборн не явился прежде, чем удастся поговорить с леди Анной.

Он смотрел, как медленно и устало она идёт через двор, снисходительно кивая в ответ на торопливые поклоны и подскоки слуг, спешащих мимо с травами и фруктами на кухню или с охапками белья в прачечную. Потом отворилась дверь Большого зала, и Хильда, угрюмая старая горничная леди Анны, поспешила вниз по ступенькам, лихорадочно размахивая руками, как гусыня с подрезанными крыльями.

Должно быть, у Хильды накопилось множество жалоб к леди Анне, которой наверняка хотелось пару недель пожить спокойно. Она не могла путешествовать с горничной, бегающей в уборную по нескольку раз за час. Поэтому Хильде пришлось остаться дома, рыдать и стенать в комнате хозяйки. Раф знал — сейчас она перечисляет все оскорбления, реальные и мнимые, нанесённые ей в отсутствие её светлости. Но леди Анна только рассеянно кивала в ответ на болтовню Хильды, явно не слыша ни слова.