Михаил Смирнов - Операция «Театр» (сборник)

Ермолай моментально выхватил из кармана тулупа «лимонку», выдернул чеку и бросил в сторону подвала дома, откуда велся автоматный огонь. Раздался взрыв.

Машина меж тем завиляла из стороны в сторону.

— Помоги мне, — раздался крик Урин.

Ермолай перевел взгляд на напарницу. Она держала руль одной, левой рукой. Ближняя к нему ее правая рука висела как плеть, на рукаве тулупа в двух местах виднелись следы пуль.

«Кажется, Урин ранило в плечо и руку!» — воскликнул Ермолай, хватаясь руками за руль.

Так в три руки они стали рулить. Автоматных очередей не было слышно. Ермолай взглянул в зеркало заднего обзора, один из домов по его стороне улицы был объят пламенем.

«Сработала моя “лимонка”!», — воскликнул Ермолай.

— Мы уже приехали, сворачиваем, — крикнула Урин.

Машина повернула направо, въехала в ворота, и они оказались во внутреннем дворе конторы Госбанка. Секунда-другая, машина носом уткнулась в деревянное здание гаража и остановилась…

Во двор выбежал охранник и, очевидно, дежурная по конторе Госбанка. Сергеев выскочил из машины и крикнул:

— Все нормально, товарищи, прибыли свои.

Охранник убрал пистолет и изрек:

— За вами гнались?

— И гнались, и стреляли, но это потом, — бросил Ермолай. — Урин ранена, ее надо срочно в больницу.

— Отправим ее на дежурной машине, — вымолвила женщина, дежурная по конторе Госбанка.

— Давайте, родные, быстрее-быстрее, — крикнул Ермолай женщине и, обращаясь к охраннику, изрек:

— Быстро звоните управляющей конторой. Сообщите, что мы прибыли из Монголии и что надо организовать прием груза. Давай-давай, живее.

Сам он бросился в кабину машины, к месту водителя…

Маньчжоу-го,

город Дайрене…

В кабинет вошел хмурый полковник Удачин. Атаман Семенов поднялся с кресла, пошел навстречу. На середине кабинета они встретились, атаман протянул руку. Всматриваясь в глаза полковника, крепко пожал его руку, выдавил:

— Здравствуй. Пойдем, друг, в мой «будуар».

Так атаман называл небольшую комнату за кабинетом. Хозяин кабинета, следом полковник прошли в небольшое помещение. Был накрыт небольшой стол, стояли два кресла. Определенно боясь прослушки японцев, Семенов сразу включил радиоприемник, раздалась какая-то китайская мелодия. Он взял бутылку водки, наполнил рюмки, изрек:

— За встречу, Иван.

Мужчины выпили. Атаман занюхал черным хлебом, Удачин взял соленый огурец.

— Знаю о неудаче в Улан-Баторе, — выдавил атаман, — гибели Вронского. Печально все это. Это не катастрофично, да и сам объем монгольских даров — мизерный. Не переживай, друг, сильно, мы отыграемся на красных-большевиках в чем-нибудь другом. Нам непременно улыбнется удача. Ведь с нами бог.

Удачин неопределенно кивнул, атаман снова быстро наполнил рюмки.

— Мне, старый товарищ, — строго продолжал атаман, — придется сообщить тебе крайне неприятную информацию. В России службы НКВД арестовали твоего сына.

Полковник спокойно выслушал, выпил и задумался.

— Арест, — это, разумеется, еще не конец, — хмуро продолжал атаман. — Но дело, как ты сам прекрасно понимаешь, очень и очень серьезное по части перспектив твоего сына, — тоже выпил.

У Удачина было каменное, неподвижное выражение лица.

— Ну, скажи, Иван, что-нибудь, не молчи.

— Не могу, — не разжимая губ, выдавил полковник. — Сердце разрывается в клочья, — утрата за утратой. Как жить? Зачем жить?..

— Мы тебе поможем…

Урин отправили в городскую больницу. Сергеев три часа передавал и оформлял дары Монголии. Поскольку правый борт грузовика был изрешечен пулями, то досталось и лежащему у борта комбинезону с тугриками. Он оказался пробит в четырех местах, пострадали два десятка купюр.

Сергеев позвонил в ГРУ в Москву и кратко пообщался с серьезным полковником Селезневым.

Затем доложил о выполнении задания председателю Госбанка страны.

— Замечательно! — вымолвил Булганин. — Товарищ Сергеев, мы вас представим к награде. Пожалуйста, побыстрее возвращайтесь в Москву. У нас масса срочных и важнейших дел.

«В Москву!?» — воскликнул Ермолай, быстро спросил:

— А как же работа в хранилище на Урале?

— Там справятся без вас, вы нужны в Москве…

Ермолай хотел сказать председателю Госбанка об Урин и ее роли в операции «Тугрик». Но Булганин, сославшись на огромную занятость, быстро закончил разговор.

Сергеев зашел в больничную палату, где в ряд стояли три железных кровати с больными-женщинами. Резанул запах медикаментов и еще чего-то неприятного. Он выдавил:

— Здравствуйте.

Никто не ответил.

Ермолай поочередно взглянул на больных. Сразу определил взглядом Урин, укутанную одеялом по шею.

Прошел к ее кровати, улыбнувшись, вымолвил:

— Здравствуй, напарница. Как ты? — поставил на прикроватную тумбочку две банки сгущенки.

Врачи объяснили Ермолаю, что одна автоматная пуля разбила Урин локоть правой руки, вторая — предплечье. Обе раны оказались очень серьезные, были сильно раздроблены кости, разорваны сухожилия и нервные каналы. Поэтому медикам пришлось почти по плечо ампутировать девушке правую руку. Также врачи установили, очевидно, от выпавших нагрузок, психическое истощение у Урин.

На болезненно-белых щеках девушки появился легкий румянец.

— Здравствуй, Ермолай. Я так рада, — тихо вымолвила Урин. — Как у тебя дела?

— У меня все нормально. Скажи, как ты себя чувствуешь?

— Уже гораздо лучше. Врачи сказали, что сейчас уже есть такие протезы, прямо как настоящая рука. Ну, точь в точь.

— Да-да, я тоже это слышал.

Урин слегка улыбнулась.

— Значит, я смогу водить машину.

— Конечно.

Урин достала из-под одеяла левую руку и передала записку.

— Это мой адрес. Если хочешь, напиши письмо.

— Конечно, напишу, — быстро беря клочок бумаги, твердо заверил Ермолай.

Нахлынули смешанные чувства. Ему хотелось сказать что-то теплое и ласковое, поддержать и приободрить девушку. Но… как назло, ничего такого не приходило в его голову.

— Тебя наградят правительственной наградой, — выдавил Ермолай.

— А тебя?

Ермолай неопределенно пожал плечами.

— Если тебя не наградят, то я откажусь от награды, — на удивление твердо вымолвила Урин.

Ермолай не знал, что и сказать в ответ на эти слова. Но в этот момент он твердо решил, что добьется, чтобы Урин действительно наградили.

— Ты сейчас куда? — спросила девушка.

— Э… понимаешь Урин, я не могу точно сказать… Приказали срочно убыть…

— Извини, это я неправа, что задала такой вопрос. Счастливо тебе, прощай, Ермолай.

— До свидания, напарница, огромное тебе спасибо. И поправляйся побыстрее.

Урин, широко раскрыв глаза, смотрела на него, по девичьим щекам текли слезы. В груди Ермолая что-то защемило, в голове зашумело, нахлынула неимоверная грусть.