Энн Перри - Блеск шелка

– Я рада, что ты пришел, – сказала Тереза Анне. – Похоже, что от лекарства, которое ему дали в прошлый раз, Андреа стало еще хуже. Мы полностью полагаемся на епископа Константина. Бог – наша последняя надежда. Быть может, нам сразу следовало обратиться к Нему, а не к врачевателям?

Анна поняла, что, хоть сам Андреа осознанно принимал участие в сотворении чуда, его жена находилась в полном неведении. Однако сейчас это уже не имело никакого значения. Анна проследовала за Терезой в комнату Андреа.

Здесь было очень душно. Крыша накалилась на солнце, окна были закрыты. В комнате стоял запах больного тела.

Мочениго лежал на кровати. Его лицо было багровым, опухшим и блестело от пота. Вокруг рта появились волдыри. Было очевидно, что маленькая бутылочка с антидотом, которую Анна прихватила с собой, не сможет облегчить столь тяжкие страдания.

Больной открыл глаза и посмотрел на нее. Потом улыбнулся, несмотря на жуткую, нестерпимую боль.

– Думаю, что только чудо сможет меня спасти, – произнес Андреа. На мгновение его лицо просветлело, но тут же помрачнело. – Я потерплю еще день или два, если это укрепит веру людей – оно того стоит. Византия всегда была добра ко мне. Хочу отдать ей долг… хотя бы частично.

Анна промолчала. Ее удручала фальшь происходящего, и она ненавидела Константина за то, что он втянул ее во все это. Однако, возможно, Мочениго был прав и благодаря его чудесному исцелению люди воспрянут духом. Это было его подарком тем, кого он любил.

Снаружи послышался слабый шум. Казалось, толпа становилась все больше. Слух о том, что Мочениго умирает и вскоре к нему придет епископ Константин, уже распространился по городу. Что привело сюда людей, скорбь или надежда? А может быть, то и другое?

Шум сменился приветственными криками, и Анна поняла, что Константин прибыл. Через минуту к двери в спальню больного подошел один из слуг епископа и попросил, чтобы Мочениго вынесли наружу, где его ждали друзья.

Анна подалась вперед, чтобы помешать:

– Нельзя!

Но ее оттеснили. По распоряжению слуги Константина в комнату вошли люди. С серьезным и торжественным выражением лиц они положили умирающего на носилки и вынесли его на улицу. Никто не собирался слушать Анну. Она была обычным лекарем, а Константин говорил от имени Бога.

Анна вышла следом за носилками. Мочениго находился в таком жутком состоянии, что не мог вымолвить ни слова. Его жена с мертвенно-бледным лицом послушно выполняла распоряжения слуги епископа.

На улице уже собралось более двух сотен людей; вскоре их число должно было увеличиться до трехсот, потом – до четырехсот.

Сам Константин молча стоял на верхней ступеньке, воздев руки к небу. Наконец он отчетливо произнес:

– Я пришел сюда не для того, чтобы дать этому прекрасному человеку последнее причастие и подготовить его к смерти.

– Ты бы лучше всех нас к ней подготовил, – раздался голос. – Мы страдаем, так же как он!

По толпе пронесся гул одобрения, несколько человек стали размахивать руками.

Константин еще выше поднял ладони.

– Над нашим городом действительно нависла ужасная угроза, – громко крикнул он. – Однако, если Пресвятая Богородица будет с нами, разве имеет значение, кто на нас нападет – войска короля Карла или легионы тьмы?

Шум стих. Некоторые византийцы перекрестились.

– Я пришел сюда, чтобы довериться воле Господа, – продолжил Константин. – И, если Он дарует мне свою благодать, буду молить Пресвятую Деву позволить этому человеку излечиться от недуга. Это будет знаком того, что все мы исцелимся, спасемся от мерзких захватчиков.

На мгновение в воздухе повисло недоверчивое напряжение. Люди в замешательстве смотрели друг на друга, желая обрести надежду. Затем толпу охватило бурное ликование. Со всех сторон слышались радостные, иногда немного истеричные крики. Сотни людей готовы были поверить словам епископа, потому что знали: вера может сотворить истинное чудо. Их сердца преисполнились исступленной надежды на спасение.

Улыбнувшись, Константин опустил руки и повернулся к Мочениго. Несчастный лежал перед ним на носилках и тяжело, но ровно дышал.

Наступила гробовая тишина. Толпа замерла, даже шарканья ног не было слышно.

Константин положил руки на голову Мочениго.

С нарастающей тревогой Анна пыталась отыскать в толпе Виченце. Наконец она его увидела. Легат был недалеко, хоть и не в первых рядах, словно присутствовал здесь как посторонний наблюдатель. Было бы лучше, если бы так оно и было.

Голос Константина звучал чище и сильнее, наполняясь эмоциями. Епископ взывал к Пресвятой Деве Марии, просил Ее взять под свое покровительство Андреа Мочениго, исцелить его в благодарность за веру. Тем самым Она подала бы знак византийцам о том, что все еще их оберегает и всегда будет хранить и защищать, какая бы опасность им ни угрожала.

Виченце шагнул вперед и, как только Константин приподнял Мочениго, передал ему воду. Вдвоем они помогли больному ее выпить. Потом Виченце отступил назад.

Все ждали. Казалось, что воздух стал плотнее, отяжелев от страха и надежды.

Вдруг Мочениго издал жуткий крик и схватился за горло. Его тело корчилось в агонии. Он вскрикивал, пытаясь подняться.

Анна рванулась к нему, расталкивая всех на своем пути, хоть и понимала, что уже ничем не сможет помочь. Вместо антидота Виченце дал несчастному яд. Возможно, ее собственное противоядие тоже стало бы для Андреа ядом. Она не осмелилась воспользоваться им раньше, а теперь это было бы просто бессмысленно.

Мочениго задыхался. Анна добралась до него как раз в тот момент, когда он, извиваясь и харкая кровью, упал с носилок. Ей ничего не оставалось, кроме как приподнять голову Андреа и удерживать ее на весу, чтобы тот не захлебнулся рвотой. Но уже спустя несколько мгновений его тело содрогнулось в последней конвульсии и сердце остановилось.

Человек, который находился к ним ближе остальных, взвыл от ужаса и ярости. Затем кинулся вперед и ударом сшиб Константина с ног. Его примеру последовали другие. Люди с громкими криками набросились на епископа и куда-то потащили его, не позволяя подняться на ноги. Константина волокли по земле, проклиная и нанося удары кулаками и ногами в голову, лицо, туловище и швыряя в него всем, что попадалось под руки. Казалось, что толпа готова была разорвать его на части.

Анна пришла в ужас от такой жестокости. Казалось, что Константин вот-вот потеряет сознание; на его изуродованном, опухшем от ударов лице читался первобытный страх. Неожиданно Анна разглядела в толпе еще одну знакомую фигуру. Это был Паломбара. На мгновение их взгляды встретились, и Анна догадалась, что тому известно о плане Виченце. Паломбара предвидел отравление и это насилие.