Хайнц Конзалик - Янтарная комната

После разрушения дворца и отступления из Пушкина немецких войск 15 января 1944 года жительницы города очистили дворец от обломков. Сапёры Красной Армии прочесали дворец и парки в поисках неразорвавшихся снарядов, спрятанных гранат и взрывчатки. Комиссия искусствоведов осмотрела дворцы бывшего Царского села и установила, что немцы основательно и со знанием дела их разграбили. Всё, что не переместили в безопасное место в Ленинград, исчезло или было разбито.

Лишь немногие вещи были повреждены незначительно и подлежали реставрации.

Но на это тогда не нашлось времени. Да и в 1945 году, после победы. Нужно было в первую очередь восстановить разрушенные города и деревни, поднять сельское хозяйство и промышленность, подсчитать, какие страна понесла потери, и вложить миллиарды рублей, чтобы сожжённая земля снова покрылась цветами. Искусство могло подождать. Голодный не получит удовольствия, рассматривая картины Рафаэля. Сначала надо построить жильё, а для дворцов достаточно того, что наступил долгожданный мир. Тем не менее, в Екатерининском дворце навели порядок, и по некоторым залам можно было пройти. Некоторые из них снова обставили спасённой мебелью. Женщин из Пушкина привлекали к наведению порядка, они заботились о том, чтобы чистота во дворце напоминала о прежнем его блеске, а зимние морозы ничего больше не уничтожили. Смотритель наблюдал за всем работами и сортировал обломки, которые можно ещё использовать при восстановлении дворца.

Вахтер и Яна долго смотрели на разрушенный фасад, сидя в машине, и молчали, потрясённые увиденным.

Война превратила Европу в руины, культурные ценности многих веков были уничтожены снарядами и бомбами, сожжены или преднамеренно взорваны — но служило ли это утешением для Вахтера? Здесь был его Екатерининский дворец, его город Пушкин и когда-то — его Янтарная комната. Почти двести тридцать лет прожили Вахтеры в этих местах, здесь они рождались и умирали. Цари и царицы приходили и уходили, их души возносились под звон колоколов и песнопения священников и монахов, а некоторые погибли от чужой руки. Распутин, удивительный монах, проводил в Царском селе свои пьяные оргии и любовные пирушки, и даже два раза сидел в Янтарной комнате перед цесаревичем и прикосновением руки останавливал приступ кровотечения у маленького Алексея.

Бывал во дворце и Троцкий, Потрясенный Ленин назвал Янтарную комнату святыней русского народа. Сталин сидел на стуле посреди комнаты и терпеливо, вопреки привычке, слушал рассказ Вахтера о Янтарном кабинете, прежде всего об оргиях Екатерины Великой, которая запиралась здесь с любовниками, чтобы в блеске «солнечного камня» получать особенное наслаждение. Вахтер всегда был на месте, всегда пользовался доверием, и даже Распутин осенил крестом Георгия Людвиговича Вахтеровского, после чего тот никогда не болел и в возрасте мирно скончался во сне в возрасте ста одного года.

Разве не имел право Вахтер уронить слезу, глядя на развалины дворца?

Так и сидели они молча в машине. Яна положила руку на плечо Вахтера и дала ему время успокоиться. От крыльца с колоннами к ним медленно направился майор. Его фуражка была сдвинута на затылок, китель расстёгнут, ворот рубашки открыт. Сюда редко приезжали проверяющие, а если в Екатерининский дворец заглядывал кто-то из высокого командования, то об этом сообщали заранее, можно было успеть привести себя в порядок. День выдался жарким. В августе в Ленинграде можно сгореть, а летом 1945 — особенно. Майор посмотрел на огромный «хорьх», на армейские номера и на сидевших в машине двух гражданских: пожилого мужчину и красивую женщину с высокими скулами и слегка раскосыми глазами. Он сдвинул фуражку на лоб, чтобы выглядеть официальнее, и подошёл к опущенному стеклу дверцы.

— У товарищей есть вопросы? — спросил он и с интересом посмотрел на Яну.

Вахтер кивнул, открыл дверцу и вышел. Яна сделала то же самое с другой стороны. Вахтер глубо вдохнул и с выдохом освободился от потрясения.

— Я уже бывал во дворце, — сказал он. — Могу я его осмотреть?

— Вы его видели? Вы расстроитесь.

— Я уже расстроился, товарищ майор.

— Я не видел этот дворец, пока сюда не приехал. Но многие посетители вспоминают, каким он был, и очень расстроены увиденным. Что вы хотите увидеть? Не всё ещё доступно для осмотра. В некоторых местах сохранилась опасность обрушения. Здесь почти ничего не осталось. В основном все ценности в Ленинграде, их вернут, когда восстановят дворец.

— Я знаю. — Вахтер посмотрел на ту часть здания, которую он знал лучше всего. — Мне хотелось бы посмотреть Янтарную комнату.

— Её нет, товарищ. Украли фашисты! Говорят, это был самый красивый зал.

— Нет ничего прекраснее. Настоящее чудо. Небо, солнце, вся красота мира, море света из янтаря. Люди, товарищ майор, которые оказывались в ее стенах, молитвенно складывали руки в благоговении. — Вахтер глубоко вздохнул. — Я хотел бы её увидеть… её голые стены.

— Спросите у смотрителя.

Вахтер вздрогнул, как от укола. Яна тоже была расстроена и поняла причину растерянности Вахтера. Она подошла к нему и обняла за плечи.

— У смотрителя? — переспросил Вахтер. — Здесь снова есть смотритель?

— Назначен центральным отделом управления дворцами. — Майор заметил на лице посетителя растерянность и с улыбкой махнул рукой: — Это хороший, приятный человек, товарищ. Он не откажет вам в осмотре пустой комнаты. Он уже навёл порядок во дворце. Бригаду штукатуров и каменщиков держит под постоянным контролем. Без него, — поморщился майор, — здесь всё было бы, как год назад.

— Пойдём, дочка. — Вахтер снова посмотрел на окна бывшей Янтарной комнаты. Стёкла и рамы заменили, так что комнату заливал солнечный свет. Вахтеру показалось, что новый смотритель тоже любит Янтарную комнату и обустраивает её в первую очередь. Когда они вошли во дворец, и майор остался позади, Вахтер сказал Яне:

— Не будем говорить новому смотрителю, кто мы такие, Яночка. Пусть он рассказывает нам о Янтарной комнате, а когда закончит, я ему скажу: «Товарищ, вы говорите неправду и забыли то-то и то-то. Раньше здесь работал Михаил Вахтер и знал значительно больше… Вот будет смеху».

— И после этого вы признаетесь, кто вы такой?

— Нет, Яночка. Сначала мы доберемся до Ленинграда и поищем людей, которые что-нибудь знают о Николае. Возможно, кто-нибудь покажет его могилу, и мы положим на нее цветы.

— Думаете, он всё-таки погиб?

— Последние новости пришли семь месяцев назад. Друзья Сильвии сообщили из Ленинграда. Правда ли это? Почему оттуда не было больше ни звука? Я уже примирился с судьбой и с тем, что остался последним из Вахтеров. — Он посмотрел на часть сохранившейся широкой лестницы, ведущей в Янтарную комнату. — Теперь настало время попрощаться после двухсот тридцати лет верной службы. — Он глубоко вздохнул, чтобы придать твёрдости голосу. — Как думаешь, новый смотритель живет в нашей квартире? Могу ли я его попросить показать её?