Хайнц Конзалик - Янтарная комната

— Мы его об этом спросим. Конечно же, он вас поймёт. Но тогда вы должны ему признаться. Что делать чужому человеку в комнате смотрителя?

— Ты как всегда права, Яночка. Надо подумать, хорошенько подумать.

Они медленно поднялись по широкой лестнице, как будто хотели проститься с каждой ступенькой. Затем остановились перед главной дверью Янтарной комнаты, которую доктор Финдлинг в 1941 году посчитал недостающей и приказал снять. Теперь вместо неё висела простая дощатая дверь со старой щеколдой и без замка. Что здесь закрывать? Голые стены? Что можно украсть из пустой комнаты?

Несмотря на это, Вахтер с явным почтением надавил на щеколду и открыл дверь. Яна пропустила его вперед, а сама задержалась на секунду у порога, едва дыша от волнения.

Вахтер остановился посреди комнаты, руки за спину, как делал десятки лет один или с группой посетителей. Он стоял так, будто на стенах блестела янтарная мозаика, как будто сверкали цоколи и панели, гирлянды и резные головы, ангелы и маски, венецианские зеркала и картины в рамах.

Ценный наборный паркет из различных пород дерева со вставками из перламутра, возможно, самый красивый пол в мире, в основном сохранился, за исключением нескольких повреждённых мест. Новый смотритель или кто-то другой посыпал пол свежими древесными опилками. Носком ботинка Вахтер очистил маленький участок и был счастлив снова увидеть этот пол под своими ногами. Потолочные фрески также остались на месте и не имели следов повреждений. Он сразу заметил, что они были заботливо вымыты и очищены от пыли. Отсутствовали лишь панели, исчезнувшие двадцать ящиков с янтарным чудом. Он, Михаил Вахтер, мог бы снова здесь стоять и на русском либо на немецком объявить: «Дорогие товарищи! Уважаемые дамы и господа! То, что вы здесь видите, вы больше не увидите нигде в мире: Янтарная комната… пойманное золото солнца...»

Нет, он никогда этого не произнесет. Янтарную комнату украли, а новый смотритель забрал наследие Вахтеров. Всё закончилось: и прошлое, и история. В этот миг Вахтер понял, что он стал стариком. Человеком из прошлого.

Ему осталось только одно — поиски Янтарной комнаты.

Он медленно развернулся, закрыл глаза и мысленно представил настенные панели, как они висели здесь двести тридцать лет. Он даже увидел щель, которую сделал Фёдор Фёдорович, его прадед и первый смотритель Янтарной комнаты, когда 25 января 1725 года выломал из панели головку ангела, чтобы она вместе с Петром Великим отправилась в вечность.

И тут у Яны перехватило дыхание. Она не слышала шагов на лестнице и не заметила, как распахнулась дверь и кто-то вошёл. Она ошеломленно прислонилась к стене, царапая ногтями крошащуюся штукатурку. В дверях прозвучал возглас. Громкий, разрывающий сердце возглас, от которого в её жилах застыла кровь.

— Отец! Отец! О Боже — отец!

Вахтер замер и покачнулся. Стоящий в дверях человек устремился к нему, обхватил, прижал, крепко обнял, зарылся лицом в шею и опять воскликнул:

— Отец! Отец!

И за этим возгласом наконец последовал дрожащий крик старика:

— Николай! Колька! Колька! Сынок… Сынок…

Вахтер обмяк, но руки сына его удержали, он плакал, плакал, опустившись на колени, молитвенно сложил руки и воздел их к небу, слёзы катились по его лицу, текли по дрожащим губам, он хотел что-нибудь сказать, назвать сына по имени или поблагодарить Господа. Он смотрел на сына, на его повзрослевшее лицо, на короткую бороду, на белокурые волосы и голубые глаза, доставшиеся ему от матери. Его сын, его жив, не в могиле, он видит его, чувствует его руки, его дыхание. Они стояли друг перед другом на коленях на посыпанном опилками полу, крепко обнявшись, и обнимались, не находя других слов, кроме как «сынок» и «отец»…

Они всё стояли на коленях, когда Николай дрожащим голосом спросил:

— Отец, что с Яной? Ты что-нибудь слышал о ней?

Только сейчас Вахтер вспомнил, что Яна стоит за открытой дверной створкой, поднял руку и молча показал через плечо Николая. В это мгновение она оттолкнулась от стены и воскликнула дрожащим голосом:

— Николай, любимый, моя душа!

Она подбежала к нему, раскрыв объятья, и упала ему на грудь.

— Вот теперь окончательно наступил мир, — произнёс Вахтер и снова почувствовал силу в голосе. Он погладил Яну и Николая по головам, удивляясь, что его сердце ещё не взорвалось. — Теперь мы снова вместе.

— Давайте выпьем. — Николай обнял Яну и отца. — Я нашёл в подвале двадцать бутылок вина. Представьте себе. Ты будешь доволен, папа. Там стол и стулья, и твой любимый диван. Всё как прежде, если не смотреть в окно.

Вахтер во второй раз положил голову на плечо сына.

— Ты… ты теперь новый смотритель? — хрипло спросил он.

— Само собой разумеется, отец. Комната принадлежит Вахтерам! Разве может быть по-другому? Я вернулся сразу после освобождения Пушкина. Навёл порядок и везде спрашивал о вас. Все сообщали, что вы считаетесь пропавшими без вести. Но я всё же надеялся…

— Мой смелый сыночек… — Вахтер сжал губы, чтобы снова не дать волю слезам. Потом он сказал, как бы упрекая самого себя: — Я потерял Янтарную комнату. Я был с ней, пока не начался воздушный налёт. Он нас разделил, и где она сейчас, я не знаю.

— Его тогда ранило в плечо, Коля. Я доставила Михаила Игоревича в лазарет, иначе он бы умер. — Яна посмотрела на Николая, ожидая его мнения. — Может, мне надо было остаться с комнатой? Жизнь Михаила Игоревича была для меня дороже. Это моя вина.

— Ты всё сделала правильно, Яночка.

— А эти стены, — Вахтер сделал широкий жест рукой, — останутся голыми! Но есть один след, лишь один след, сыночек…

— Мы всё соберём, отец. Мы найдём Янтарную комнату. Пойдёмте, выпьем… У меня в горле пересохло. Мы выплакали всю воду.

Обнявшись за плечи, они пошли во флигель смотрителя. Здесь всё было по-прежнему: перед диваном стояла табуретка, на которую клал свои усталые ноги Вахтер, когда возвращался после обхода дворца.

— Дома, — сказал он, снял пиджак, сел на диван, вытянул ноги и положил их на табуретку. — Дети, я дома. Сейчас бы мне мою трубочку…

— Она тоже здесь. — Николай засмеялся, достал из шкафа старую изогнутую трубку и протянул её Вахтеру. — Только табак, папа, стал крепче.

Летний вечер в Пушкине… солнце, как красный шар, погрузилось в парк.

Самые лучшие планы может поменять случай.

Нельзя вытянуть из моря полную сеть рыбы, если там нет косяка; нельзя ласкать любимую женщину, если она этого не хочет; нельзя построить дом, если нет участка, на котором он должен стоять, нельзя искать в Германии Янтарную комнату, прочёсывая страну вдоль и поперёк, если государственные учреждения заняты другими, более важными делами.