Дэвид Гиббинс - Последнее Евангелие

— Тогда все понятно! — воскликнул Джек, не сводя глаз с Мориса. — Мы действительно в доме Кальпурния Пизона. Поздравляю, Морис, с новым археологическим открытием!

Друзья снова вышли во внутренний двор. Морис снял каску и, запрокинув голову, посмотрел на неясные очертания горы, возвышающейся над крышами домов.

— Не стоит поздравлять меня, Джек. Открытие сделал вулкан, а не я. Надпись обнаружилась в результате землетрясения. Уж не знаю, хорошо это или плохо… Власти задумались над тем, что еще может вскрыться. И ежу понятно, что открылся доступ к раскопкам XVIII века. И тут они обнаружили вход в тоннель.

— Все вокруг больше напоминает Грецию, а не Рим! — воскликнул Костас, стряхивая пыль с рукавов. — Ничего не пойму!

— Просто мы столкнулись с несколькими историческими пластами, — ответил Джек. — Сначала греки колонизировали Неаполитанский залив, затем римляне, когда заново открыли для себя Грецию, завоевав ее. Римские военачальники разворовали все шедевры греческого искусства, вывезли практически все из Дельф и Олимпии. После этого многие греческие произведения стали появляться на римских монументах. Кроме того, состоятельные коллекционеры, вроде Кальпурния Пизона, привозили домой раздобытые «трофеи». Шедевры, правда, встречались редко. В основном посредственные работы. Затем — как раз к интересующему нас периоду, началу расцвета империи — греческие ремесленники наловчились изготавливать так называемые предметы искусства специально на потребу богатым римлянам; точно так же как китайские гончары и индийские мебельщики в ХІХ веке производили товары специально для удовлетворения западного рынка. Больше всего таких предметов искусства в греческом стиле в Помпеях и Геркулануме. Их отличает скорее форма, а не содержание!

— Ну не знаю, не знаю… По-моему, все гораздо проще. Я смотрю на скульптуру, например. И понимаю, нравится она мне или нет. А марка производителя меня по большому счету не волнует!

— Разумно, — усмехнулся Джек. — В тебе говорит настоящий знаток. Однако нельзя забывать про контекст — а именно красоту этих мест. Обратите внимание, как римляне восхваляли свое искусство, как высоко ценили его. Поэтому для них не играло особой роли, обладают ли они истинным греческим шедевром или прекрасно выполненной копией. Когда в стране начался развал, все предметы греческого искусства превратились в обыкновенные украшения интерьера и экстерьера, да и только. А вот что римляне действительно боготворили, так это портреты предков, которые олицетворяли, по их представлению, человеческие добродетели и подчеркивали продолжение рода. Портреты, сделанные из воска и дерева — поэтому до наших дней почти ничего не сохранилось, — часто прятали от глаз посторонних, как правило, в личных кабинетах. Римляне оказались под своеобразным информационным колпаком. Историки-искусствоведы викторианского периода, превозносившие шедевры Древней Греции, видели древние римские скульптуры только в галереях и музеях, другими словами, в отрыве от контекста, от ландшафта! Нужно ли удивляться их реакции? Вульгарность, дурной вкус, ни намека на красоту — вот такие отзывы получило римское искусство. А стоит только заглянуть сюда, и сразу понимаешь, как далеки от истины их слова! По-моему в тот период римляне превзошли греков!

— Это плавно подводит нас к объяснению, почему ты приехал в Рим, — широко улыбаясь, подытожил Морис и снова надел каску.

Охранник наконец-то поднялся, вразвалочку подошел к деревянной двери и с показной медлительностью открыл ее.

— Все дело в величайшей античной библиотеке, — прошептал Морис, — огромном пробеле в археологии. По крайней мере до сегодняшнего дня.

Джек припал к земле, оказавшись за Морисом у входа в тоннель, который вел на древнюю виллу. Там было прохладно по сравнению с неистовой жарой на улице. Прямо перед собой Джек увидел огромный вентилятор — не меньше метра в ширину — с электрическим мотором, а позади него гибкую гофрированную трубу, которая тянулась через временную деревянную постройку к катушке и розетке, прикрепленной высоко на стене снаружи.

— Вчера, уходя отсюда, я всех предупредил, что в тоннеле присутствуют ядовитые газы. Ну, чтобы никто не посмел сунуться сюда, — сказал Морис. — Здесь на самом деле скопились опасные для жизни вещества: метан, угарный газ. Они образовались в основном из-за органического материала, который начал активно гнить после того, как тоннель открыли, — ведь кислород стал поступать в огромных количествах.

— Органический материал — это не трупы? — с надеждой уточнил Костас.

— Точно не трупы. Тела здесь уже давно превратились либо в скелеты, либо в прах, — ответил Морис. — По крайней мере так должно быть.

— Сколько нам ждать? — спросила Мария.

— Несколько минут. Надо дать вентилятору поработать. Потом возьмем его с собой и снова включим, когда дойдем до решетки.

— Ребята, до меня только сейчас дошло! Мы же впервые собрались все вместе после Карфагена! — воскликнул Джек и повернулся к Костасу. — Мы тогда были студентами, набирались опыта с группой археологов ЮНЕСКО в Карфагене. Я нырял в древнем порту. Морис копался под землей. А Мария расшифровывала старинные надписи.

— Чувствую себя тут лишним, — проговорил Костас.

— Думаю, ты прекрасно впишешься в компанию.

Джек толкнул в бок Мориса, который старался с серьезным видом смотреть сквозь очки. Правда, получалось плохо. Вот и сейчас улыбка скользнула по губам, щеки, измазанные грязью, расплылись в стороны. Джек чуть не расхохотался, глядя на него.

— Морис тогда обнаружил останки огромной бронзовой печи, в точности совпадавшей с описанием римлян. Первое доказательство, что в Карфагене в жертву приносили детей. Потрясающая находка!

— Потрясающая?! — дрогнувшим голосом переспросил Костас. — Детей приносили в жертву! Я надеялся, что больше никогда в жизни не столкнусь с этим после последней поездки в Мексику к тольтекам.

— Прошлое, к сожалению, не всегда оказывается приятным, — нахмурившись, проговорил Джек. — Берешь то, что достанется. По сути, от тебя ничего не зависит, плывешь по течению.

— Да уж, плывешь по течению, — повторил Костас. — Наверное, ты прав. — Он заглянул в темноту туннеля впереди и повернулся к Джек. — Какие же сюрпризы ждут нас здесь?

— Ты бывал на вилле Гетти?

— Вилла Гетти? Конечно! Малибу, Калифорния, — мечтательно произнес Костас. — Помню-помню. Школьная экскурсия. Много статуй. Классический дизайн. Огромный бассейн посередине. Туда еще все бросают монетки.