Луи Буссенар - Без гроша в кармане. Среди факиров

Я закончил Хайберским ущельем и двинулся вперед по руслу реки, которое идет, сужаясь от форта Джамроуда до Али-Машида, где превращается в узкий коридор – не более 15 шагов в ширину. Я увидел вдалеке приближающийся к нам в полный беспечности прекрасный караван – от 1200 до 1500 тяжело нагруженных верблюдов; он причудливо извивался по склону горы и направлялся в нашу сторону.

Тогда все было еще мирно; этот караван, везший товаров на целые миллионы, шел без охраны, и погонщики верблюдов почти не были вооружены. Мне вдруг пришло в голову, что такая ценная добыча может возбудить жадность разбойников, которые всегда готовы к грабежам. Я и не думал, что мое предположение так скоро подтвердится. За Али-Машидским ущельем прятались четыреста бандитов, которых я увидел в бинокль совершенно ясно. Едва только караван углубился в ущелье, как раздалась бешеная стрельба, и человек 50 упало на землю. Стройная линия тотчас пришла в беспорядок, заколебалась, порвалась, между тем как растерянные вожаки разбежались или бросились на колени, умоляя нападавших о пощаде. Эти последние устремились к легкой добыче, развязали вьюки и без жалости задушили тех, кто просил пощады, вместо того чтоб защищаться. Мои уланы, которых разбойники не успели заметить, с негодованием наблюдали этот акт насилия, совершавшийся на земле английских владений, и мне нет надобности добавлять, что я разделял их негодование.

Нас было шестьдесят человек, скрывавшихся за выступом скалы. Я вырвался вперед, приказал обнажить штыки и зарядить ружья. Трудно поверить, но мы понеслись, как смерч, по руслу потока, заваленному обломками – препятствиями, на вид непреодолимыми. Я увидел восьмидесятилетнего старца, которого бандиты стащили с верблюда и собирались убить. Один из них держал его за длинную белую бороду, другой поднял палаш. Ответным ударом я выбил саблю из рук разбойника и пронзил горло тому, который держал старика за бороду. В это время мои уланы наносили штыковые удары во все стороны. Спустя очень короткое время на земле лежали двести бандитов, с грудью, пронзенной смертельными ранами. Остальные, полагая, что за нами появится целый полк, разбежались куда могли. Караван, с ценностями в несколько миллионов, был спасен. Оказалось, что он весь принадлежит старику, которого я спас от смерти. Он с чувством выразил мне свою благодарность, спросил мое имя и, услышав его, был сильно поражен.

– Герцог Ричмондский, – повторил он своим старческим голосом, дрожа и запинаясь. – Сын полковника, убитого при Канпуре! Ах, милорд, я долго искал вас, чтоб передать вам имущество, доверенное мне вашим отцом.

– Какое имущество, что вы хотите этим сказать? – спросил я с изумлением.

– Богатство герцогов Ричмондских, более миллиона фунтов! Но вы исчезли во время смуты, и я никак не мог вас найти, несмотря на мое предчувствие, что вы непременно должны остаться в живых. Потом меня постигло несчастие. Я лишился своих богатств и, пытаясь возвратить их, попал в плен и был продан в рабство кабульскому эмиру. После долгих лет, проведенных в плену, мне удалось бежать и добраться до русских владений. Меня поймали, опять продали, и я долго оставался на службе у бухарского хана. Наконец, мне удалось начать собственную торговлю, следуя природной наклонности, которая неодолимо влечет нас к коммерческим делам. Разбогатев, я решил возвратиться в свою страну; я вез с собою такое огромное богатство, которому мог бы позавидовать даже раджа; тут-то вы и спасли меня, милорд, вы, сын человека, почтившего меня своей дружбой!

Майор на минуту замолчал, оставив лейтенанта в полном изумлении от всего слышанного, потом продолжал своим печальным голосом:

– Не правда ли, Тейлор, эти события моей жизни сильно напоминают авантюрный роман?.. Что ж я могу еще добавить? Я вернулся в Пешавар, проводив туда старого негоцианта, столь тесно связанного с историей моего семейства. Одаренный чудесной памятью, он в мельчайших подробностях помнил все, что касалось Канпурской драмы. Он не забыл места, где спрятал сокровища моего отца, на память сделал мне его детальный план, присоединил к нему подробные объяснения и отдал мне эти драгоценные документы, умоляя спрятать их в надежном месте. Кроме того, он обещал мне, завершив свои собственные дела, превратить все драгоценности в деньги и положить их на мое имя в одном из банков Империи. Он заклинал меня поторопиться, говоря, что очень стар и ему осталось недолго жить. Я со своей стороны переслал документы жене, объяснив ей, какое значение они имеют для нас и для наших детей. С тех пор я более не получал известий от старого парса-негоцианта. Моя несчастная жена была убита через несколько часов после получения моего письма… наш дом разграблен и сожжен… мои бедные дети пишут мне, что все погибло. Они сами, не имея никаких средств, ехали с бедными эмигрантами Пристанища Бедствия, попали в железнодорожную катастрофу и были спасены только заботами великодушного чужестранца, капитана Бессребреника… Но они беглецы… они находятся под гнетом таинственной и страшной опасности!.. Они вынуждены скрываться и пребывали в момент, когда Мэри писала это письмо, в неизвестной пагоде, имени которой не знают, но которая находится, вероятно, недалеко от Гайи, название которой я прочел на штемпеле почтовой марки.

– Однако, милорд, будем надеяться, что они будут вам возвращены, – сказал лейтенант. – Несчастие не может все время преследовать одних и тех же.

– Разве мы сами не служим доказательством обратного, если учесть все постигшие нас в последнее время катастрофы?!

– Я не верю, что нам долго придется оставаться в плену; напротив, у меня есть предчувствие, что нас скоро освободят: случится что-то неожиданное, непредсказуемое.

– Вы молоды, мой друг, а молодость легко поддается безумной надежде. Что касается меня, я сделаю все, чтобы увидеть моих бедных малюток; но у меня нет никакой надежды. Что бы там ни было, поклянитесь мне, если вы вырветесь на свободу, отыскать их, любить и заботиться о них, как старший брат. Я прошу вас об этом, как самого храброго, самого дорогого товарища по оружию…

При этих торжественных словах на энергичном лице молодого человека отразилось волнение. Потом он тихо покачал головой, говоря:

– Милорд, не забудьте, что моя судьба тесно связана с вашей… я не могу жить, если вы погибнете… я не могу остаться на свободе, если вы в плену.

– Но если б вы освободились помимо вашей воли… например, если б мы оба убежали, и я был убит… обещайте, Тейлор…

– Я клянусь, милорд, что сделаю все, о чем вы меня просите. Я клянусь вам священной памятью моего отца.

Внезапное появление отряда афридиев под предводительством человека мрачного вида прервало этот разговор. Человек посмотрел на обоих англичан с невыразимой ненавистью и сказал: