Александр Никатор - Джим Хокинс на острове с сокровищами

Выяснилось, что пираты рабов обычно себе не берут в качестве прислуги, скорее как пополнение команды или временных помощников, и посему являются естественными друзьями или хотя бы нейтралами, к подобным пленникам.

Однако различие в языках и нравах не позвляет полноценно объединиться пиратам и африканцам или индейцам.

Рабы с плантаций немногочисленны среди пиратов и скорее служат как проводники по территориям где находились, чем полноценные участники пиратского сообщества.

Для колонистов и властей — что пираты, что рабы — всё отребье и с ними разговор короток: петля на руки или шею, или пуля в голову!

Обе данные группы совершенно похожим образом относятся к своим преследователям и если захватывают города, то издеваются над населением по полной, невероятной по жестокости, мере: пираты, по причине желания узнать где спрятали ценности и пограбить как можно более всего в захваченном городе, а рабы — из чувства мести своим прежним господам и мучителям.

Вскоре однако «Саффолк» получил разрешение войти ближе к берегу в пролив и начать выпускать офицеров и матросов на берег, для закупок еды или чего ещё.

Король Дагомеи, из за случая с освободителями рабов, потерял около сотни своих солдат раненными и убитыми, и три десятка боевых лодок.

Сейчас его сильно теснили войска соседнего королевства, которому Дагомея прежде платила непосильную дань.

Король умолял офицеров «Саффолка» обстрелять пушками большой город соседей, что также стоял на берегу залива Бенин и совершить высадку десанта — что бы подобной акцией сравнять его потери в воинстве, с потерями агрессивных соседей.

Также местный правитель просил продать ему «большие ружья» и новый порох, не порошок, а гранулированный, что обычно поставлялся его армии крайне небольшими партиями.

Ему сказали прежние торговцы, что европейцы именно таким порохом ведут свои конфликты и правителю Дагомеи захотелось полностью перевести собственных стрелков на подобный «взрыв-порошок». Он думал что тогда будет ещё сильнее звук выстрела и больше облако дыма, и вражеские силы отступят в панике перед его усилившейся мощью.

За те три недели что Джим постоянно курсировал с корабля на берег и обратно, он немного отъелся и смог даже обзавестись рабыней — тринадцатилетней местной девчушкой, во всём ему послушной.

Первоначально она досталась Хокинсу случайно, как несорт при погрузке очередной партии рабов и он тут же взял её к себе в качестве наложницы, что бы ждала его на берегу и помогала покупать и нести к шлюпкам провизию, для закупок на судно.

Потом, когда пару недель прошли в почти «семейной», как казалось Джиму, жизни — он задумался что же ему делать дальше: бросать Юаю не хотелось, такое прозвище девчушка получила случайно, от их смешного первого объяснения кто есть кто и что он хозяин, а она рабыня: Ю-ай-ю и тычки пальцами в грудь.

Юаю была худой и длинноногой, ростом почти с самого, возмужавшего, за время плавания и прилично вымахавшего ростом и расширившейся грудной клеткой, Джима. Девчушка имела плоскую грудь и огромнейшие глаза, почти на четверть лица.

Всегда ходила лишь в небольшой набедренной повязке и отказывалась прикрывать грудь, вызывая этим раздражение европейского подростка. Часто смеялась и неплохо, хотя и по своему, танцевала.

То, что она никогда не отказывала в близости Джиму, особенно его радовало и юнга всё время думал как можно будет тайком провести её на «Саффолк» и сбежать вместе в Англию или Ямайку, что бы вдвоём начать поиски по карте острова с сокровищами, зарытых там капитаном Флинтом, кладов.

Варианта никакого реалистичного он придумать так и не смог, и зная что вскоре его корабль вновь возвращается в колонии, что бы сопровождать девять судов в очередном караване работорговцев, совершенно пал духом.

В один из последних дней перед возвращением на Ямайку, Хокинс увидел отряд местных женщин, что шествовали в походной колоне, с кинжалами на поясах и ружьями за плечами.

Три десятка темнокожих дев с ружьями так поразили Джима, что он спросил об этом у Толстого Снэйка, с которым поддерживал постоянные деловые отношения и сбагривал через него какие безделушки, что остальные юнги воровали на берегу или ещё каким образом доставали.

— Амазонки… Здешние! — хохотнул боцман и облизываясь, стал и сам разглядывать шествующих важно туземных дам. — Воительницы гвардии короля. Говорят, что особо лихие и невероятно опасные — настоящие дикие кошки! Но другие люди, не менее осведомлённые о делах здесь творящихся, упирают что это что то вроде местных жриц или любовниц короля, показуха, одним словом и на самом деле они никуда и никогда не выходят на войны!

— И кто прав? — спросил Хокинс у Толстого Снэйка.

— Понятия не имею! — честно ответил юнге боцман. — И главное — совершенно не желаю проверять ни одну версию! Если они сами обидчику своему голову не отрежут, может местные телохранители вождя, за них мстящие, с этим уж точно справятся. Ну их! И с рабынями на берегу — весьма сладко спится!

Боцман хохотнув толкнул в бок Джима, тот ему ответил тем же и оба отправились на свой корабль в шлюпке, из которой им уже минуту кричали что бы они в неё скорее залазили.

Следующие дни Джим как заведённый всё пытался придумать как протащить Юаю на «Саффолк», но вскоре сдался: незаметно скрыть туземную женщину на судне было невозможно!

Если офицеры могли, при негласном разрешении капитана, взять себе рабыню в услужение, хотя бы в водах колоний, то юнгам или матросам такое совершенно не светило.

Ночью, за пару суток до отплытия на Ямайку, Хокинс увидел что какой то быстроходный шлюп пополняет свои припасы на берегу, а его команда, примерно из восьми человек, деловито общается с Толстым Снэйком, ведя какой свой привычный обменный торг.

— Кто это? — поинтересовался Джим у боцмана, когда тот проходил мимо.

— Понятия не имею!

— Чего хотели?

— Пороха и пистолеты, если есть. Предложил рому и пули, взяли!

— И всё же — кто это такие?

— Какое нам дело? Платят. Сами плывут в Европу, на Мадейру, а потом в Бристоль. Соотечественники, дери их черти за ногу! Помощь, поддержка и всё тому подобное…

Далее Хокинс действовал со скоростью молнии: сам подошёл к команде шлюпа и узнал есть ли у них пара мест до Бристоля, и получив согласие их с Юаю принять — дал три шиллинга задатка и пообещал остальные двенадцать, когда погрузятся.

Потом на шлюпке отправился на «Саффолк» и стал собирать свой нехитрый скарб, сговорившись с Толстым Снёйком что тот поможет ему покинуть судно, за два десятка шиллингов серебром и скажет что Джим, если офицеры начнут активно искать юнгу, что было сомнительно, что Джим бредил Либерталией и мечтал на неё отправиться.