Александр Никатор - Джим Хокинс на острове с сокровищами

С Джимом Хокинсом, тогда уже сильно потрёпанным жизнью стариком калекой, меня свела судьба как раз накануне похода в Италию «лягушатников», с их, на ту пору почти что и не известным, разве что по Тулону и обстрелу из пушек собственных мятежников, в Париже, генералом Буонапарте.

Старый, седой, всклокоченный и постоянно по стариковски тихо смеющийся Джим — был чем то вроде помеси слуги и шута, в замке герцога Моррисвилля и справлялся с этими своими «службами» весьма неплохо: днём он старался помочь, где и как мог, ибо ему уже было чуток за семьдесят и нередко он не слышал что именно ему говорили или же наоборот, приняв неверное решение — портил чужую работу, искренне потом извиняясь и церемонно забавно раскланиваясь перед всеми присутствующими.

Как слуга он был крайне плох, чего уж там врать, но зато как рассказчик — затмевал многих говорунов, которые пробивались этим промыслом по тавернам, получая кусок хлеба с сыром и кружку крепкого тёмного пива!

Джим, отчаянно забавно, показывал то как подростки бегут, почти что в полной темноте, по нижней палубе большого военного судна — что бы донести сумки и пакеты полные пороха до орудийных команд, которые ждут их появления с нетерпением для произведения очередного залпа по противнику.

В подробностях описывал и кривлялся, изображая туземных царьков на северо западе Африки или Дагомеи, и разводя руки, объяснял что именно такие, невероятные по размерам, задницы у многих негритянок, которых продают рабынями на плантации Нового Света.

Пояснял, как «береговые пираты» приманивают к мелям или скалам, с помощью «Света Иуды», именно так Джим именовал подобную ловушку — несчастные суда с товарами и потом, подождав когда те затонут, натолкнувшись на препятствие и большая часть их экипажа и пассажиров либо погибнут в море, либо же, обессиленные плаванием в водах к спасительному берегу, не смогут оказывать сопротивление внезапно напавшим на них людям — «береговые братии» начинали обирать несчастных, или, на скоростных барках и лодках — плыть скорее к судну, потерпевшему аварию у берега и в спешке, пока есть время до появления стражи или чиновников, его старались как обобрать.

Как адмиралы британского флота устраивают облавы на пьяных пиратов, гулявших недели напролёт на островках на Карибах, после очередного успешного похода и карательные экспедиции из десанта британского флота зачищают целые острова, от этих упившихся вусмерть скотов, забирая себе их добычу и насчитывая, в рапортах командованию — втрое, а то и пятеро более отрубленных пиратских голов, чем было на самом деле.

Но самым интересным рассказом Джима, тем, в который он вкладывал всю свою душу: скрипел зубами, неистово ругался и размахивал руками, даже однажды попал в челюсть какого то приблизившегося к нему глуховатого старого баронета, который в те времена гостил в замке герцога — было красочное описание того, как много лет назад, ещё в середине нашего заканчивающегося века, когда Джим был подростком и только познал плоть своих первых женщин, он чуть было сказочно не разбогател…

Отец Джима Хокинса был в меру оборотистым человеком, старавшимся не терять своей прибыли нигде.

Точнее, по рассказам самого Джима, так ему описывала отца мать, желавшая что бы у мальчика были хоть какие положительные воспоминания о родителе.

Сам Джим, помнил папашу своего лишь постоянно бывшим навеселе и не скупящегося на тумаки и пинки, раздаваемые как слугам в таверне, так и сыну с супругой — по любому, даже самому незначительному, поводу.

Дед Джима, по отцу — был приличным человеком, негоциантом средней руки и обладал в меру большим состоянием.

Однако после смерти оного купчины, сын его, то бишь отец Джима, слишком увлёкся азартными играми и весёлой вольной жизнью в Лондоне, и за пару лет спустил всё родительское состояние, до нитки.

Женитьба на дочери старого компаньона отца, лишь на время помогла умерить потребности подобного игрока и мота, и уже вскоре после рождения своего единственного отпрыска и наследника, Джима — отец вовсю измывался над супругой: он бранил её что принесла слишком малое приданное, что не желает просить у своего отца новых денег, для них, что мало помогает в ведении дел и прочее, тому подобное.

Старший Хокинс вскоре стал активнейшим образом заливать свои обиды виски и ромом, добавляя в этот список и редкую водку, и через некоторое время превратился в мрачного пузатого забияку, который искал лишь малейшего повода что бы распустить свои руки — как на улице, так и дома, или в принадлежайшей его семье, таверне.

Хокинсы в то время владели лишь небольшой прибрежной таверной «Адмирал Бенбоу». Это было всё, что осталось от денег полученных главой фамилии в наследство и приданное.

Но таверна и ранее приносила крайне скромный доход, а в те годы с которых Джим обычно начинал описание своей случайной встречи с «невиданным богатством», и вовсе — почти полностью была разорена.

Старший Хокинс однако никак не желал её продавать, по причине того, что именно данное ремесло было легальным и помогало хоть как то скрыть от властей прочие его делишки: участие в шайке «береговых пиратов», контрабанду товаров из Нидерландов, а проще говоря — провоз кружев и прочих дамских глупостей из Голландии и Фландрии, что в меру ловкому человеку, в те времена, приносило немалые барыши.

Также при «Адмирале Бенбоу» находилось трое неказистых нетребовательных шлюх, которые за крайне умеренную плату обслуживали непритязательных морячков, околачивающихся возле таверны.

Денег за аренду койки с них отец Джима не брал, по причине того что данные «дамы» должны были стараться разузнать у морячков с какого те корабля и что данное судно, или его сосед в ближайшем грузовом порту, везёт на своём борту и когда отплывает.

Подобное дознание нередко помогало шайке «береговых пиратов», куда, как я писал ранее и входил Хокинс старший, получать хорошую добычу от направленных их трудами на скалы кораблей, с разговорчивыми матросами на них.

Благодаря этим трём «труженницам койки», старший Хокинс также нередко продавал полученные им во время дележа добычи, вещи — толкая их за полцены кому из моряков, клиентов данных фей «старых тюфяков и матрасов с клопами» и имел дополнительный доход с этого.

Первое время разбойничание на берегу и активные попытки заставить торговые суда напарываться на скалы у побережья — приносили хороший доход и отец Джима даже пару раз, с пьяных слёз, обещал жене и сыну что вскоре они разбогатеют и вместе вернутся в Лондон, где ему прежде так нравилось жить. Ещё чуток, ещё немного подождать и он им покажет иную, чудесную жизнь: жену отведёт на балы знакомой знати и в салоны писательниц, сына устроит в колледж…