Владимир Зарвин - Иголка в стоге сена

Дмитрий поднял с пола саблю и, держа за клинок, протянул ее Самборскому Владыке. Это было довольно рискованно с его стороны, но Кшиштоф уже совладал со своим гневом.

— Поступай, как знаешь, — проворчал он, вогнав оружие в ножны, — твоя доля меня мало заботит, я беспокоюсь об Эве!

— Я благодарен тебе за твою заботу, — в знак почтения склонил пред ним голову Бутурлин.

Сердито фыркнув, Воевода скрылся за дверью. Беседа была окончена.

Извилистая речушка с названием Безыменная надвое рассекала пустошь, служившую границей между землями Московии и Литвы.

Безыменную питали водами горячие ключи, и посему она редко замерзала даже зимой. Лишь в самые суровые морозы ее стягивало предательски хрупким льдом, опасным для проезжающих.

Зная коварный нрав речушки, безвестные зодчие выстроили мост, надежно связавший ее топкие, глинистые берега. Уже три века служил он королевским посланникам, воинам и купцам, уже и не представлявшим Безыменную без каменной переправы.

Сегодня мост должен был стать местом встречи Владык, чьи души потрясла гибель Князя Корибута. Солнце едва успело взойти над верхушками Старого Бора, к берегам речки стали стекаться вооруженные отряды.

Первыми с запада подошли конные рыцари под стягами Польши и Литвы, затем с востока показалась другая рать, чьи знамена и снаряжение выдавали в ней московитов.

Кутаясь в меховой плащ, Ян Альбрехт издали следил за приближением московского отряда. Москвичей было не больше сотни, но все они были хорошо вооружены и наверняка обучены воевать по-татарски.

Об этом свидетельствовали их восточные доспехи, короткие стремена и вычурно изогнутые луки в привешенных к седлам саадаках.

Глядя на них, Король невольно вспомнил картины последней войны Унии с Москвой. Польские рыцари носились по полю боя на бронированных жеребцах, пытаясь достать копьями юрких московских конников, те же увертывались от их атак, осыпая поляков градом стрел.

Та битва закончилась вничью: полякам не удавалось настичь московитов, а тем — пробить стрелами польскую броню. Но Ян Альбрехт знал, что новые наконечники русских стрел уже пробивают латы, а вот догнать московитов на резвых татарских скакунах рыцарям по-прежнему не под силу.

«Нам бы учиться у них, а не воевать с ними, — с горечью подумал Король, — глядишь, и овладели бы искусством отражать турецкие набеги!»

Со своего берега Московский Князь тоже видел отряд своего порубежника. Короля окружал цвет польского рыцарства, прославленные воины в сверкающих доспехах. Вид у них был настолько внушительный, что Князю невольно подумалось о том, сколь великой опасности он себя подвергает.

Ему хорошо была известна чудовищная сила, с коей обрушивались на врага польские латники. Если Ян Альбрехт не поверит в искренность Ивана, едва ли что-нибудь помешает конным рыцарям втоптать в землю и самого Князя, и его отряд.

В какой-то мере Ивана успокаивала мысль о московских лучниках, готовых обрушить на врага ливень стрел, но Князь не был уверен, что стрелы сдержат польскую атаку.

Неожиданно на ум Князю пришла мысль, как развеять подозрения венценосного соседа в его причастности к смерти Корибута. Одним движением он расстегнул пояс с мечом и кинжалом и отдал его Воротынскому.

— Что ты задумал, Княже? — насторожился бдительный боярин.

— Сейчас увидишь, — Иван расцепил фибулу мехового плаща и сбросил его на руки отрока. — Я хочу побеседовать с нашим царственным братом по душам!

— Риск велик, Княже, — сдвинул брови к переносице Воротынский, — стоит ли совать голову в пасть зверя?

— Помнится, присягая мне на верность, ты обещал не перечить своему Князю!

— Обещал, — шумно вздохнул боярин, — да только…

— Вот и не перечь! — оборвал его Князь. — А коли хочешь мне помочь, вели своим людям быть наготове. Если поляки возжелают убить меня или взять в плен, вы пустите им навстречу железный дождь. Это задержит их на время и даст мне возможность отступить.

— Уразумел! — глаза Воротынского решительно сверкнули. — Исполним все, Княже, слово в слово!

— Вот и ладно! — шлепнув коня по крупу кнутовищем плети, Великий Князь двинулся к мосту.

Ян Альбрехт со своего берега удивленно взирал на Ивана, одиноко шествующего ему навстречу. В поступке Московского Владыки, оставившего оружие и свиту, было нечто доверчивое, даже жертвенное.

Так мог вести себя человек, свято верящий в свою невинность и полагающийся на Бога. Ян Альбрехт, окруженный одетым в сталь рыцарством, почувствовал себя неуютно.

Ответить недоверием на добрый жест соседа в присутствии наследника и свиты он не мог. Посему Король отдал свой пояс с мечом оруженосцу и сделал знак рыцарям, чтобы те не следовали за ним.

— Опомнитесь, отец! — воскликнул принц Казимир, видя, что Ян Альбрехт собирается спускаться к реке. — Стоит ли так рисковать?

— Я рискую не больше, чем князь Иван, — ответил тот, трогая коня шпорами, — Владыка Московии безоружен так же, как и я.

— Но с ним сотня лучников! — не унимался наследник трона. — Их луки запросто добивают до середины реки!

— Какой им прок от стрельбы, если они попадут в собственного Князя? — урезонил юношу мудрый Сапега. — Уйми сердце, Королевич, Государь знает, что делает!

Пока он говорил это, польский Монарх миновал глинистый берег и двинулся к переправе навстречу порубежнику. Они остановились на середине моста, под порывами леденящего ветра.

Серые глаза Короля смотрели испытующе, но их взгляд не заставил Князя Московии опустить свои.

— Ты, я вижу, постарел, — первым разорвал молчание Иван, — как тебе время седины прибавило! Видать, нелегко жилось все эти годы?

— Зато тебя оно пощадило! — хмуро усмехнулся Ян Альбрехт. — Как был варваром, так и остался! Небойсь, и недели не выдержал с бритым лицом? И что вы, московиты, так дорожите своими бородами?

— Привычки бывают порой сильнее нас, — ответил Иван, касаясь ладонью молодой поросли на подбородке, — ну, да не о них речь. Ты звал меня, мой венценосный брат, и я пришел. Ведь нам есть о чем толковать?

— Толковать нам, и впрямь, есть о чем. Князь Жигмонт был моей правой рукой, не только советником, но и другом. Его гибель — невосполнимая потеря для меня и для всей Унии!

— Скорблю вместе с тобой, брат. Князь не был мне другом. Но он ратовал за мир меж нашими державами, посему его гибель отозвалась болью и в моем сердце. Таких, как он, и впрямь, немного сыщется среди державных мужей…

— Тогда, может, ты объяснишь, брат мой, как сталось, что Князя убил один из твоих подданных? — в голосе Яна Альбрехта звучали боль и досада.

— Один из бывших подданных, — поправил его Князь. — На Москве сего татя не ждало ничего, кроме плахи. Вот он и перебежал на земли Унии. А кто ему отдал наказ убить твоего посланника, мне неведомо, как и тебе.