Владимир Зарвин - Иголка в стоге сена

В считанные мгновения уютная и хлебосольная застава превратилась в смертоносную западню для королевского посла и его спутников. Поляки и московиты дрались с яростью обреченных, но шансов на спасение у них не было — литвины давили их численностью.

Бутурлину пришлось отбиваться сразу от двоих врагов, Корибуту — отражать натиск троих.

На Дмитрия напирал в лоб косматый бородач с широкой турецкой саблей, его хмурый, узколицый товарищ наскакивал на боярина сбоку, пытаясь прижать его саблю щитом к стене.

Дмитрий присел, уводя голову из-под сабли косматого, резанул узколицего саблей по ногам, перерубая сухожилия, и прежде чем бородач успел занести свой тесак для нового удара, толкнул ему под ноги опрокинутую скамью.

Косматый споткнулся и, чтобы удержать равновесие, на миг отвел в сторону щит, прикрывавший его грудь. Дмитрию этого мгновения хватило, чтобы рассечь противника саблей от шеи до паха.

В тот же миг Корибут своим длинным мечом развалил одного из наседавших на него супостатов и снес голову другому.

Третий успел отскочить назад. Пытаясь достать его, Князь сделал широкий замах, и его меч наглухо увяз в досках низкого потолка трапезной.

Обрадованный удачей, жолнеж взметнул саблю для удара, но нанести его не успел — тонко свистнув в воздухе, клинок Бутурлина на одном движении перерубил ему кисть, сжимавшую оружие, и горло с застывшим в нем криком боли.

— Благодарствую, боярин! — донесся до Дмитрия зычный голос Корибута. — Я твой должник!

Однако, долго ходить в должниках королевскому послу не пришлось. У Дмитрия появилось два новых противника. Один из них был вооружен саблей, другой — копьем-рогатиной.

Наступая на московита сразу с двух сторон, они упорно оттесняли его от Князя и забившихся в угол женщин. Боярин не мог сего допустить.

Чудом увернувшись от рогатины, он пронзил ее хозяина саблей, но сбоку к нему метнулась сабля другого недруга, нацеленная в шею. В попытке помешать татю Корибут нанес встречный удар мечом.

Клинки сшиблись с тугим звоном, и сабля жолнежа, сбитая с изначального направления, плашмя ударила Дмитрия в висок. Перед глазами боярина полыхнула ослепительная вспышка, и он повалился без сознания навзничь.

Не давая врагу его добить, Корибут еще раз взмахнул мечом, и срубленная голова в железном колпаке откатилась под ноги Крушевичу.

Но ни доблесть Князя, ни мужество защищавших его воинов не могли уже ничего изменить. Они гибли под ударами мечей и секир, и то, что, погибая, каждый успевал сразить хотя бы одного врага, не могло склонить чашу весов в пользу обороняющихся.

Убийц оставалось не менее двадцати, когда посольский отряд прекратил свое существование. Последнюю атаку врага Корибуту пришлось отбивать в одиночку.

Окровавленный, тяжело дышащий, он стоял с мечом над грудой изрубленных тел, прикрывая собой не помнящих себя от страха дочь и ее служанку.

— Кто тебе повелел напасть на нас? — хрипло произнес он, обращаясь к Крушевичу.

— Не все ли тебе равно, Княже? — поморщился убийца. — Кто бы эти люди ни были, они мне хорошо платят. Я не испытываю к тебе вражды, но, чтобы я благоденствовал, тебе придется умереть!

— Ладно, убей меня, но отпусти мою дочь и Магду. Они ни в чем не повинны!

— Ты, я вижу, Князь, совсем обезумел от страха! — криво ухмыльнулся душегуб. — Где ты видел, чтобы мастеру платили за незаконченную работу?

— Ну, ты и мразь, Крушевич! — яростно прохрипел Корибут.

— Волкич, — осклабился негодяй, — это мое настоящее имя. Прикончите его!

Жолнежи бросились в атаку, но взмах меча в могучих княжеских руках оборвал их стремительный порыв.

— Пускайте стрелы, — злобно прошипел Волкич, — только не ваши, дурачье, московские!

Несколько солдат вскинули луки, и в грудь Корибуту впилось полдюжины стрел с красным оперением, позаимствованных у сопровождавших Князя московитов.

Захлебываясь кровью, он сделал шаг навстречу врагу, но, обессилев, опустился на одно колено. Волкич принял из рук ближайшего жолнежа тяжелый двуручный топор и, широко размахнувшись, обрушил его на шею Корибута. Кровь из раны темной струей взметнулась вверх, забрызгав убийце лицо и доспехи. Без единого стона Князь замертво рухнул. Эвелина в ужасе закричала.

___________________

Дмитрий погружался в пучину темного омута, такого глубокого, что солнечные лучи не доставали дна, увязая в кромешной тьме. Подобное уже случалось с ним в детстве, когда он пытался достать из глубин монастырского пруда древний клад.

По преданию, поведанному Дмитрию одним из монахов, во время осады монастыря татарами его настоятель велел собрать все имеющиеся в обители реликвии, золотую и серебряную утварь, зашить их в кожаный мех и надежно спрятать.

Кроме самого настоятеля, о месте сокрытия клада знали лишь двое иноков, поклявшихся, в случае падения обители, унести тайну с собой в могилу. Так оно и вышло.

Разграбив монастырь, татары стали пытками выведывать у немногих оставшихся в живых монахов, где зарыт клад, но так ничего от них и не добились. Посвященные погибли во время татарского штурма, непосвященные даже если бы и захотели, не смогли бы расскрыть тайны, коей не владели.

Также отказался выдать ее нехристям старый игумен, принявший мученическую смерть под стенами своей обители. Татары не нашли сокровищ, хотя и перевернули в обители все вверх дном.

Не обнаружили их и вновь прибывшие монахи, тщетно пытавшиеся отыскать в монастыре хоть какую-нибудь запись о местонахождении спрятанных святынь.

Отчаявшись найти клад в стенах обители, иноки стали искать его на прилегающих землях. Почтили вниманием и старый монастырский пруд. Правда, обшаривали они его лишь в мелких местах, где до дна можно было достать баграми или жердями, но там сокровищ не оказалось.

В конце концов, новый игумен отказался от поисков утраченных реликвий и приобрел новые, а монахи занялись восстановлением порушенных врагом монастырских стен и вскоре забыли об истории с кладом.

Но одиннадцатилетнему мальчишке старая легенда не давала покоя — ему хотелось во что бы то ни стало вернуть обители пропавшее сокровище. Благодаря урокам Отца Алексия, он уже недурно плавал и нырял, умел подолгу задерживать дыхание.

Однако достичь дна пруда в самых глубоких местах ему так и не удавалось. Если он и доныривал до придонного ила, воздуха в легких Дмитрию на поиски клада уже не хватало.

Природная смекалка быстро подсказала ему выход. Чтобы не тратить силы на погружение, нужно взять в лодку тяжелый камень и нырнуть с ним на глубине. Камень, как грузило, быстро утащит его на дно, и он сохранит силы для подводных поисков. Так Дмитрий и поступил.

Вначале ему не было страшно. Пруд был хоть и глубокий, но чистый, и сквозь толщу воды просвечивало яркое летнее солнце, переливающееся на ее поверхности игривыми бликами.