Трофим Борисов - Портартурцы

— Конечно, конечно, ваше высокопревосходительство. Недаром же генерала Фока считают умницей. Он дает богатейший анализ событиям и своим проникновенным взглядом видит значительно дальше многих из его врагов.

— Откровенно говоря, я не особенно верила в его прозорливость и находчивость. Но сейчас, бегло просмотрев его записку, мне стали понятными его поступки. Скажите, как вы рассматриваете заявление солдат о их полной готовности защищать крепость до последнего заряда, до последнего человека?

— Иллюзия, ваше высокопревосходительство…

— Постойте, называйте меня просто Верой Алексеевной.

Адъютант прокашлялся:

— Солдаты отвечают стереотипно. Кто их спрашивает о их готовности? Начальство! А разве они ответят начальству так, как думают? Они ответят так, как их научили в казарме.

Вера Алексеевна поднялась со стола и облегченно вздохнула.

«Значит, Прокоп отвечал Фоку не то, что он думал! И при случае он поступит по инстинкту», — подумала она.

— Сегодня, Вера Алексеевна, генерал Горбатовский вдруг выпалил: «Умирать на фортах и не отступать на вторую линию обороны».

— Куда конь с копытом, туда и рак с клешней, — усмехнулась генеральша. — Как себя держат японцы? Ничего нет нового из их подметных писем?

— Пугают. Кричат: «Куропаткина не ждите, он ведет нас в Москву».

— Скажите какая прыть! Но вот как вы оцениваете положение вещей?

— Кольцо сжимается. Наступает час искупления.

— И скоро?

— Все зависит от солдат. Или на их плечах враг войдет в город, или они стряхнут его обратно в осадные траншеи. Результат будет скоро. Возможно, еще месяц продержимся.

— Что, по-вашему, лучше — капитулировать или отражать?

Адъютант встал с кресла и вытянулся перед генеральшей:

— В капитуляции есть одно очень ценное преимущество. При капитуляции часть войск будет сохранена. Японцы не осилили, не ворвались, и все будут гадать: а ворвались бы они при исключительной стойкости русского солдата или получили бы отпор?

— Замечательно! — воскликнула Вера Алексеевна и направилась к двери. — Занимайтесь. Генерал скоро встанет пить чай. И еще: иностранным корреспондентам вы дали достаточно данных? Ничего не упустили? Мне кажется, они выполнят обещанное: напишут о генерале.

— Все сделано согласно вашим указаниям.

За чаем обсуждали предложения Фока. Адъютант доложил об остроумном подходе автора в первой части его записки:

— Разрешите, ваше высокопревосходительство, прочесть.

— По-вашему, записка заслуживает серьезного внимания? Тогда читайте… Интересное сопоставление — доктор и комендант, то есть начальник укрепленного района, — скороговоркой добавил Стессель.

— Я пропускаю начало. Итак:

«Доктор не должен допускать скоропостижной смерти, равно как и комендант — неожиданного падения крепости по непредвиденной случайности…»

— Приказом № 780 от 18 октября мною на этот счет даны точные указания.

— Совершенно правильно, ваше высокопревосходительство, — сказал адъютант, с неудовольствием покосившись в сторону генерала.

— Помните, как там оговорено все, — не унимался Стессель. — Возьмите папку с приказами и прочитайте. Может быть, на самом деле его следует развить.

— Приказ № 780, — произнес усталым голосом поручик. — «Слава богу, пока, — адъютант поморщился, ему не понравилось последнее слово, — все отбито. Японцы в некоторых местах присосались и, разумеется, теперь что может быть? Возьмут человек десять — двадцать, полезут ночью, а гарнизон утомлен и спит, вот что, боже сохрани; когда лезут на штурм — это не страшно, вы их отобьете, а вот вы когда заснете сном богатырей, ну тогда вас сонных хоть руками бери; а потому надо это не дозволять, да не на словах, а на деле. Предписываю следующее: первое — гарнизон каждого форта поделить на три смены…»

— Хорошо, достаточно. Большего не скажешь. Дальше, я помню, там предписано генералам Никитину, Церпицкому, полковникам Рейсу и Савицкому для проверки приказа, так как без проверки ничего не будет, чаще бывать в окопах… Кстати, Церпицкий женится и ему особенно следует набираться бодрости в ночных прогулках, — засмеялся генерал. — Ну, что там дальше наш вещун намолол? Поди то же да то же и ничего для меня нового?

Адъютант подернул плечами. Он знал, что Стессель ловил слова Фока на лету и сейчас же передавал их в своих приказах. Последнее время «вещун» стал подавать записки. «Просятся на скрижали истории. Потомство пропишет им память за то, что угробили крепость и флот», — подумал поручик и продолжал вслух:

«Организм должен погибать постепенно, начиная с конечностей; так равно падение крепости должно идти постепенно, начиная с ее внешних верков. Успехи как первого, так и второго будут зависеть от того, насколько первый своевременно удалит поврежденный член, а второй оставит атакованную часть».

— Вспомнил Киньчжоу, — буркнул Стессель.

«Задача эта не из легких: доктору надо иметь верный взгляд, чтобы определить тот момент, когда орган для организма делается более вредным, чем полезным; но этого одного еще недостаточно, так как в этом надо убедить и организм, без согласия его ведь нельзя произвести операцию».

Стессель встрепенулся и обернулся к адъютанту:

— Поговаривают, что Фок ведет беседы с солдатами о сдаче крепости. Вы не слышали об этом, поручик?

— Так, разными экивоками…

«Кому хочется расстаться с ногой, глазом; другому кажется лучше расстаться с жизнью».

Адъютант усмехнулся: «Так думает большая часть артурцев, кроме главного начальника…»

«И доктору надо убедить, что и без ноги можно обойтись…»

Адъютант зло скривил губы. «Так же, как и без Артура», — снова подумал он.

«…И даже с американской искусственной ногой плясать будешь», — продолжал читать адъютант.

— Вот бы генералу Церпицкому к свадьбе, — засмеялся Стессель.

«Коменданту не легче; ему надо также иметь верный взгляд, чтобы он мог вовремя оценить, что данный пункт выжал все, что он мог выжать от атакующих, и с той минуты перевес уже на стороне врага, и наступает время его жатвы. Искусство и состоит в том, чтобы вовремя уйти от удара, подготовленного врагом, и тем самым дорого продать ему успех».

— Довольно, довольно, — сказал Стессель. — Пака прочтешь и уразумеешь, японцы ворвутся в город.

— Но мне кажется, в записке есть очень дельные мысли. Как вы думаете, Дмитрий Ильич? — проговорила Вера Алексеевна.

— Большой вопрос о порядке защиты крепости и даже, может быть, о ее сдаче может решить только большой комендант, каковым в настоящее время является его высокопревосходительство. — Адъютант наклонил голову в сторону Стесселя и замолчал.

С минуту молчал и генерал, самодовольно улыбаясь. Потом посмотрел на поручика и сказал: