Игорь Саврасов - Мальтийское эхо

— Теперь более года не дает покоя Верочке. Она кое-что уже «расшифровала» в том Пергаменте . Впрочем, вам, Андрей Петрович, нужно работать, и вы многое поймете из последней тетради дяди Георга.

— Вы чем-то, Ирина, сильно взволнованы. Чем? — мужчина строго смотрел в глаза девушки.

— Я трусиха и боюсь этой поездки. Вера не хочет, чтобы излишне волновалась бабуля. И меня, и бабулю не посвящает в детали. Но я… лечу на следующий день после вас с сестрой. И… я лечу не на Мальту, а в Сиракузы. Это рядышком. Для подстраховки. С бабулей вам не нужно об этом говорить.

Ирина ушла. Андрей принялся читать. Почерк стал совсем торопливым. Может быть, самочувствие профессора стало хуже, а может, какая-то неведомая сила мешала писать. Г.Н. описывал конец Византии. Фразы сжатые, отрывистые, с большими пропусками, лишь изредка давался анализ ситуации и звучали собственные рассуждения профессора.

«В последние годы Византия жила в окружении врагов, искала друзей и чувствовала конец».

«Территория Византии сужалась, а турецкие владения расширялись».

«В 1451 году турецким султаном становится Мухаммед (Мехмед Второй), девятнадцати лет. Он одновременно и коварен, и учен, пылок и любит искусство, отважный воин, лицемерный дипломат и гениальный стратег-военачальник. Он читает Цезаря и Аристотеля в подлинниках».

«Мехмед знает, что понимания между греческой и римской церковью как не было, так и нет, и помощи Константинополю ждать неоткуда!».

Андрей усмехнулся: восточная мудрость и хитрость всем известна, а в умении строить лабиринты коварства, в стратегии и тактике равных не найти. Специалисты смешивать халву с ядом!

«5 апреля 1453 года неисчислимая армия турок заполняет всю равнину перед Константинополем».

«Штурм назначается на 29 мая».

«И вдруг один трагический и таинственный эпизод определяет судьбу Византии. Таких неправдоподобных и загадочных случаев в истории наберется немного. Несколько турок бродят между первой и второй городскими стенами и замечают небольшую дверь, так называемую керкапорту. По загадочному недосмотру (?!) она оказалась незапертой! Янычары (эти элитные отряды султана) проникают внутрь крепости и неожиданно нападают с тыла. И турки, и византийцы поднимают вопль: «Город взят!» И этот крик «обрушает» всякое сопротивление. Может ли быть, чтобы «забытая» дверь повернула течение истории на многие века? Точка бифуркации.»

«Но все дело в том, что дверца эта, эта керкапорта была заперта ! Совершенно… забыть…».

Далее текст обрывался, и Андрей заметил, что пара страниц из тетради Г.Н. были аккуратно удалены!? И в этом месте снова вложена записка для Андрея. Профессор извинялся, что пишет отрывисто, тезисно. Он себя плохо чувствует.

«Другие, может (… неразборчиво…) факты и соображения… устно… Мария и Вера…».

Г.Н. написал еще несколько незначительных (вроде бы) страниц.

«Рок ворвался через эту дверь! Но люди должны узнать правду».

«Двери в крепостных стенах византийцы украшали орнаментами-оберегами. Но Сатана вошёл …»

«Мехмед был восхищен собором Святой Софии и сказал: «Здание будет использоваться для Аллаха». На следующий день крест падает наземь и… Разрушенная и разграбленная Византия в течение веков будет одновременно сковывать духовное и культурное развитие равнодушной доселе Европы и разжигать огонь Возрождения…».

Какая мудрая грусть истинного историка была в этих последних строчках профессора, нашего дорогого Титаныча.

Андрея Петровича вновь пронзила мысль: Храм Священной Премудрости един для всего человечества! Но где дорога, где путь к нему?

Он прогулялся по саду в глубокой задумчивости. Чья-то рука легла ему на плечо сзади. Ах, это Ирина.

— Время обеда, Андрей Петрович. Бабуля не любит опозданий.

— Разрешите, милая, задать вам один вопрос, — Андрей неуверенно посмотрел девушке в глаза.

Та опустила глаза и слегка покраснела.

— Я знаю, о чем вы. Это бабушка удалила из последней тетради дяди несколько страничек. Но вы должны понять этот ее шаг. Во-первых, она это сделала еще до знакомства с вами. Во-вторых, даже сейчас, когда она доверяет вам, она не имеет права до времени раскрыть все карты. Наш род на протяжении двух веков берег свои секреты. И мы должны. А время узнать о них вам, дорогой Андрей Петрович, придет тогда, когда Верочка с вашей помощью раскроет ряд других секретов. Простите.

— Да, конечно. Я понимаю. Мне лишь не совсем понятна моя роль. Чем я могу помочь?

— Я этого не знаю. Вернее, не знаю точно, в деталях. Но бабуля и дядя Видят ваше Назначение . Вы умеете Видеть . И вы поймете Слово Знака . Я плохо умею все это объяснять.

— А… — начал было Андрей.

— А листочки эти из тетради, пергамент и некоторые архивы наших предков находятся у сестры.

За обедом Мария Родиславовна была особенно торжественна и даже величественна. Говорила четко, решительно, строго глядя в глаза Андрея. Но Андрей Петрович теперь уже не обижался. То ли привык, то ли понимал, что на него возлагается особая миссия. Так вот, наверное, старый генерал-отец провожает на войну своего сына, молодого капитана. О том, что Ириша тоже отправится в путь, она не проронила ни слова. Вероятно, ей было тяжело говорить об этом.

Спина прямая, голова высоко поднята, в кулачке зажат какой-то предмет.

— Завтра утром Платоныч отвезет вас с внучкой в Петербург. Возьмите в дорогу что-то из нашей библиотеки. И обязательно вашу повесть о Павле. Вера должна прочесть, — сделала паузу. — Ириша хочет показать вам флигель, там она планирует поужинать. Это вам талисман на удачную дорогу. Мужчины в нашем роду его брали с собой, покидая дом, — она протянула руку и разжала кулачок, добавив, — и берегли женщин, что были рядом.

Миниатюрный компас, старинный, теплый от ладошки Марии Родиславовны.

— Спасибо, я очень тронут. Честно. И еще, мне не хочется уезжать из вашей удивительной усадьбы, я привык к вашему дому, к вам с Ириной. — Андрей был взволнован.

Несмотря на все обстоятельства и неожиданности, встретившие его здесь, работу с бумагами Г.Н., усадьба привнесла в душу Андрея одновременно и умиротворение, и силу, но и малую толику тревоги о будущем. Не находя больше слов, но желая выразить искреннюю признательность и готовность, Андрей Петрович поклонился и поцеловал руку пани Марии так, как это делали в галантном XIX веке.

Та наградила его улыбкой! Но тут же твёрдо сказала:

— Ну все, Андрюша, довольно, довольно. Буду вас ждать. Ждать с победой. До встречи, — и ушла, с прямой спиной, с высоко поднятой головой, с сухими глазами.

— Ого, Андрей Петрович! Как ласково назвала вас бабуля. И как вы поклонились и поцеловали руку! Настоящий гвардейский поручик! Я завидую, — девушка тоже одарила его улыбкой и добавила: Бабуле сестра сказала, что я еду в Италию на недельку отдохнуть. Ну… и быть рядом… с Верочкой, «на всякий случай». Сначала в Сиракузах.