Александр Дюма - Три мушкетера. Роман

- Проклятие! - крикнул он. - Не убивайте его, молодой человек. Я должен ещё свести с ним старый счёт, когда поправлюсь и буду здоров. Обезоружьте его, выбейте шпагу… Вот так… Отлично! Отлично!

Это восклицание вырвалось у Атоса, когда он увидел, как шпага Каюзака отлетела на двадцать шагов. Д'Артаньян и Каюзак одновременно бросились за ней: один - чтобы вернуть её себе, другой - чтобы завладеть ею. Д'Артаньян, более проворный, добежал первый и наступил ногой на лезвие.

Каюзак бросился к гвардейцу, которого убил Арамис, схватил его рапиру и собирался вернуться к д'Артаньяну, но по пути наскочил на Атоса, успевшего за эти короткие мгновения перевести дух. Опасаясь, что д'Артаньян убьёт, его врага, Атос желал возобновить бой.

Д'Артаньян понял, что помешать ему - значило бы обидеть Атоса. И действительно, через несколько секунд Каюзак упал: шпага Атоса вонзилась ему в горло.

В это же самое время Арамис приставил конец шпаги к груди поверженного им противника, заставив его признать себя побеждённым.

Оставались Портос и Бикара. Портос дурачился, спрашивая у Бикара, который, по его мнению, может быть час, и поздравляя его с ротой, которую получил его брат в Наваррском полку. Но все его насмешки не вели ни к чему: Бикара был один из тех железных людей, которые падают только мёртвыми.

Между тем пора было кончать. Могла появиться стража и арестовать всех участников дуэли - и здоровых и раненых, роялистов и кардиналистов. Атос, Арамис и д'Артаньян окружили Бикара, предлагая ему сдаться. Один против всех, раненный в бедро, Бикара всё же отказался. Но Жюссак, приподнявшись на локте, крикнул ему, чтоб он сдавался. Бикара был гасконец, как и д'Артаньян. Он остался глух и только засмеялся. Продолжая драться, он между двумя выпадами концом шпаги указал точку на земле.

- Здесь… - произнёс он, пародируя слова Библии, - здесь умрёт Бикара, один из всех, иже были с ним.

- Но ведь их четверо против тебя одного. Сдайся, приказываю тебе!

- Раз ты приказываешь, дело другое, - сказал Бикара. - Ты мой командир, и я должен повиноваться…

И, внезапно отскочив назад, он переломил пополам свою шпагу, чтобы не отдать её противнику. Перекинув через стену монастыря обломки, он скрестил на груди руки, насвистывая какую-то кардиналистскую песенку.

Мужество всегда вызывает уважение, даже если это мужество врага. Мушкетёры отсалютовали смелому гвардейцу своими шпагами и спрятали их в ножны. Д'Артаньян последовал их примеру, а затем, с помощью Бикара, единственного из гвардейцев оставшегося на ногах, он отнёс к крыльцу монастыря Жюссака, Каюзака и того из противников Арамиса, который был только ранен. Четвёртый гвардеец, как мы уже говорили, был убит. Затем, позвонив в колокол у входа и унося с собой четыре шпаги из пяти, опьянённые радостью, они двинулись к дому г-на де Тревиля.

Они шли, держась под руки и занимая всю ширину улицы, заговаривая со всеми встречавшимися им мушкетёрами, так что в конце концов это стало похоже на триумфальное шествие. Д'Артаньян был в упоении. Он шагал между Атосом и Портосом, с любовью обнимая их.

- Если я ещё не мушкетёр, - произнёс он на пороге дома де Тревиля, обращаясь к своим новым друзьям, - я всё же могу уже считать себя принятым в ученики, не правда ли?

История эта наделала много шума. Г-н де Тревиль вслух бранил своих мушкетёров и втихомолку поздравлял их. Нельзя было, однако, терять время: следовало немедленно предупредить короля, и г-н де Тревиль поспешил в Лувр. Но было уже поздно: король сидел, запершись с кардиналом. Де Тревилю было сказано, что король занят и никого сейчас принять не может. Тревиль явился вечером, в час, когда король играл в карты. Король был в выигрыше, и так как его величество отличался чрезвычайной скупостью, то находился по этому случаю в прекрасном расположении духа.

- Подойдите-ка сюда, господин капитан! - закричал он, ещё издали заметив де Тревиля. - Подойдите, чтобы я мог хорошенько выбранить вас. Известно ли вам, что его высокопреосвященство явился ко мне с жалобой на ваших мушкетёров и так волновался, что после разговора даже слёг в постель? Да что же это - головорезы, черти какие-то ваши мушкетёры?

- Нет, ваше величество, - ответил де Тревиль, с первых слов поняв, какой оборот примет дело. - Нет, как раз напротив: это добрейшие создания, кроткие, как агнцы, и стремящиеся, ручаюсь вам, только к одному - чтобы шпаги их покидали ножны лишь для службы вашему величеству. Но что поделаешь: гвардейцы господина кардинала всюду придираются к ним, и бедные молодые люди вынуждены защищаться, хотя бы во имя чести своего полка.

- Послушайте, господин де Тревиль! - воскликнул король. - Послушайте! Можно подумать, что речь идёт о какой-то монашеской общине. В самом деле, дорогой мой капитан, у меня является желание лишить вас капитанского чина и пожаловать им мадемуазель де Шемро, которую я обещал сделать настоятельницей монастыря. Но не воображайте, что я поверю вам на слово. Меня, господин де Тревиль, называют Людовиком Справедливым, и вот мы сейчас увидим…

- Именно потому, что я полагаюсь на эту справедливость, я терпеливо и с полным спокойствием буду ждать решения вашего величества.

- Подождите, подождите, - сказал король. - Я недолго заставлю вас ждать.

Счастье в игре к этому времени начало изменять королю: он стал проигрывать и был не прочь - да простят нам такое выражение - увильнуть. Через несколько минут король поднялся и, пряча в карман деньги, лежавшие перед ним на столе и почти целиком выигранные им, сказал:

- Ла Вьевиль, займите моё место. Мне нужно поговорить с господином де Тревилем о важном деле… Ах да, тут у меня лежало восемьдесят луи - поставьте столько же, чтобы пострадавшие не пострадали. Справедливость - прежде всего!

Затем он повернулся к де Тревилю.

- Итак, сударь, - заговорил он, направляясь с ним к одному из окон, - вы утверждаете, что именно гвардейцы его высокопреосвященства затеяли ссору с вашими мушкетёрами?

- Да, ваше величество, как и всегда.

- Как же всё это произошло? Расскажите. Ведь вам, наверное, известно, дорогой мой капитан, что судья должен выслушать обе стороны.

- Господи боже мой! Всё это произошло как нельзя более просто. Трое лучших моих солдат - имена их хорошо известны вашему величеству, имевшему не раз случай оценить их верность, а они, могу уверить ваше величество, всей душой преданы своей службе, - итак, трое моих солдат, господа Атос, Портос и Арамис, собирались на прогулку вместе с одним молодым гасконцем, которого я как раз сегодня утром поручил их вниманию. Они собирались, если не ошибаюсь, в Сен-Жермен и местом встречи назначили поляну около монастыря Дешо. Внезапно откуда-то появился господин де Жюссак в сопровождении господина Каюзака, Бикара и ещё двух гвардейцев. Эти господа пришли сюда такой многочисленной компанией, по-видимому, не без намерения нарушить указы.