Александр Дюма - Три мушкетера. Роман

- Но вы, кажется, ранены, - заметил Планше.

- Пустяки! Займёмся самым спешным, а после мы вернёмся к моей ране: она, кстати, по-моему, неопасна.

И оба они быстро зашагали к дому почтенного чиновника.

Ему доложили о приходе графа де Варда.

Д'Артаньяна ввели в кабинет.

- У вас есть разрешение, подписанное кардиналом? - спросил начальник.

- Да, сударь, - ответил д'Артаньян. - Вот оно.

- Ну что ж, оно в полном порядке. Есть даже указание содействовать вам.

- Вполне естественно, - сказал д'Артаньян. - Я из числа приближённых его высокопреосвященства.

- Его высокопреосвященство, по-видимому, желает воспрепятствовать кому-то перебраться в Англию.

- Да, некоему д'Артаньяну, беарнскому дворянину, который выехал из Парижа в сопровождении трёх своих приятелей, намереваясь пробраться в Лондон.

- Вы его знаете?

- Кого?

- Этого д'Артаньяна.

- Великолепно знаю.

- Тогда укажите мне все его приметы.

- Нет ничего легче.

И д'Артаньян набросал до мельчайшей чёрточки портрет графа де Варда.

- Кто его сопровождает?

- Лакей по имени Любен.

- Выследим их, и если только они попадутся нам в руки, его высокопреосвященство может быть спокоен: мы препроводим их в Париж под должным конвоем.

- И тем самым, - произнёс д'Артаньян, - вы заслужите благоволение кардинала.

- Вы увидите его по возвращении, граф?

- Без всякого сомнения.

- Передайте ему, пожалуйста, что я верный его слуга.

- Непременно передам.

Обрадованный этим обещанием, начальник порта сделал пометку и вернул д'Артаньяну разрешение на выезд.

Д'Артаньян не стал тратить даром время на лишние любезности. Поклонившись начальнику порта и поблагодарив его, он удалился.

Выйдя на дорогу, и он и Планше ускорили шаг и, обойдя лес кружным путём, вошли в город через другие ворота.

Шхуна по-прежнему стояла, готовая к отплытию. Хозяин ждал на берегу.

- Как дела? - спросил он, увидев д'Артаньяна.

- Вот мой пропуск, подписанный начальником порта.

- А другой господин?

- Он сегодня не поедет, - заявил д'Артаньян. - Но не беспокойтесь, я оплачу проезд за нас обоих.

- В таком случае - в путь! - сказал хозяин.

- В путь! - повторил д'Артаньян.

Он и Планше вскочили в шлюпку. Через пять минут они были на борту.

Было самое время. Они находились в полумиле от земли, когда д'Артаньян заметил на берегу вспышку, а затем донёсся и грохот выстрела.

Это был пушечный выстрел, означавший закрытие порта.

Пора было заняться своей раной. К счастью, как и предполагал д'Артаньян, она была не слишком опасна. Остриё шпаги наткнулось на ребро и скользнуло вдоль кости. Сорочка сразу же прилипла к ране, и крови пролилось всего несколько капель.

Д'Артаньян изнемогал от усталости. Ему расстелили на палубе тюфяк, он повалился на него и уснул.

На следующий день, на рассвете, они оказались уже в трёх или четырёх милях от берегов Англии. Всю ночь дул слабый ветер, и судно двигалось довольно медленно.

В десять часов судно бросило якорь в Дуврском порту.

В половине одиннадцатого д'Артаньян ступил ногой на английскую землю и закричал:

- Наконец у цели!

Но это было ещё не всё: надо было добраться до Лондона.

В Англии почта работала исправно. Д'Артаньян и Планше взяли каждый по лошади. Почтальон скакал впереди. За четыре часа они достигли ворот столицы.

Д'Артаньян не знал Лондона, не знал ни слова по-английски, но он написал имя герцога Бекингэма на клочке бумаги, и ему сразу же указали герцогский дворец.

Герцог находился в Виндзоре, где охотился вместе с королём.

Д'Артаньян вызвал доверенного камердинера герцога, который сопровождал своего господина во всех путешествиях и отлично говорил по-французски. Молодой гасконец объяснил ему, что только сейчас прибыл из Парижа по делу чрезвычайной важности и ему необходимо говорить с герцогом.

Уверенность, с которой говорил д'Артаньян, убедила Патрика - так звали слугу министра. Он велел оседлать двух лошадей и взялся сам проводить молодого гвардейца. Что же касается Планше, то бедняга, когда его сняли с коня, уже просто одеревенел и был полумёртв от усталости. Д'Артаньян казался существом железным.

По прибытии в Виндзорский замок они справились, где герцог. Король и герцог Бекингэм были заняты соколиной охотой где-то на болотах, в двух-трёх милях отсюда.

В двадцать минут д'Артаньян и его спутник доскакали до указанного места. Вскоре Патрик услышал голос герцога, звавшего своего сокола.

- О ком прикажете доложить милорду герцогу? - спросил Патрик.

- Вы скажете: молодой человек, затеявший с ним ссору на Новом мосту, против Самаритянки.

- Странная рекомендация!

- Вы увидите, что она стоит любой другой.

Патрик пустил своего коня галопом. Нагнав герцога, он доложил ему в приведённых нами выражениях о том, что его ожидает гонец.

Герцог сразу понял, что речь идёт о д'Артаньяне, и, догадываясь, что во Франции, по-видимому, произошло нечто такое, о чём ему считают необходимым сообщить, он только спросил, где находится человек, который привёз эти новости. Издали узнав гвардейскую форму, он пустил своего коня галопом и прямо поскакал к д'Артаньяну.

- Не случилось ли несчастья с королевой? - воскликнул герцог, и в этом возгласе сказалась вся его забота и любовь.

- Не думаю, но всё же полагаю, что ей грозит большая опасность, от которой оградить её может только ваша милость.

- Я? - воскликнул герцог. - Неужели я буду иметь счастье быть ей хоть чем-нибудь полезным? Говорите! Скорее говорите!

- Вот письмо, - сказал д'Артаньян.

- Письмо? От кого?

- От её величества, полагаю.

- От её величества? - переспросил герцог, так сильно побледнев, что д'Артаньян подумал, уж не стало ли ему дурно.

Герцог распечатал конверт.

- Что это? - спросил он д'Артаньяна, указывая на одно место в письме, прорванное насквозь.

- Ах, - сказал д'Артаньян, - я и не заметил! Верно, шпага графа де Варда проделала эту дыру, когда вонзилась мне в грудь.

- Вы ранены? - спросил герцог, разворачивая письмо.

- Пустяки, - сказал д'Артаньян, - царапина.

- О небо! Что я узнаю! - воскликнул герцог. - Патрик, оставайся здесь… или нет, лучше догони короля, где бы он ни был, и передай, что я почтительнейше прошу его величество меня извинить, но дело величайшей важности призывает меня в Лондон… Едем, сударь, едем!

И оба во весь опор помчались в сторону столицы.

Дорогой герцог расспросил д'Артаньяна если не обо всём случившемся, то, во всяком случае, о том, что д'Артаньяну было известно. Сопоставляя то, что он слышал из уст молодого человека, со своими собственными воспоминаниями, герцог Бекингэм мог составить себе более или менее ясное понятие о положении, на серьёзность которого, впрочем, при всей своей краткости и неясности, указывало и письмо королевы. Но особенно герцог был поражён тем, что кардиналу, которому так важно было, чтобы этот молодой человек не ступил на английский берег, всё же не удалось задержать его в пути. В ответ на выраженное герцогом удивление д'Артаньян рассказал о принятых им предосторожностях и о том, как благодаря самоотверженности его трёх друзей, которых он, раненных, окровавленных, вынужден был покинуть в пути, ему удалось самому отделаться ударом шпагой, порвавшим письмо королевы, ударом, за который он такой страшной монетой расплатился с графом де Вардом. Слушая д'Артаньяна, рассказавшего всё это с величайшей простотой, герцог время от времени поглядывал на молодого человека, словно не веря, что такая предусмотрительность, такое мужество и преданность могут сочетаться с обликом юноши, которому едва ли исполнилось двадцать лет.