Сергей Алексеев - Арвары. Книга 2. Магический кристалл

Воины, гребцы и даже слуги спешно обряжались в доспехи, выводили верблюдов на палубы и расставляли вдоль бортов, вероятно, используя их, как живые щиты от стрел. Сами же корабли встали вокруг пентеры, заслонив ее с трех сторон, и распустили по ветру десятки разноцветных шелковых полотнищ, закрывающих от неприятельского глаза все, что происходит на судне царевны. Космомысл поднялся на ноги и увидел, что впереди, словно из-под земли, выросли ромейские когорты, поджидавшие, когда царевну поднесет к берегу, посередине стояла тяжелая конница, вооруженная длинными копьями, а справа и слева от нее — до полусотни боевых колесниц.

С моря же все ближе и ближе надвигались корабли, заполненные легионерами, и поднятые вороны по их бортам стояли наготове, словно железные клювы.

В это время из шатра вышла Авездра в золоченом панцире и шлеме, усыпанном драгоценными камнями, на плечах был длинный сине-звездчатый плащ, а вместо оружия она держала в руках окованный черненым серебром турий рог. Четверо магов в громоздких доспехах, таких же плащах и личинах из темного вулканического стекла несли за ней трехгранную железную тумбу с копьевидным навершием и тяжелый, окованный позеленевшей медью сундук. При появлении этих чародеев воины надели на головы верблюдов черные мешки, после чего опустили кольчужные забрала и встали спинами к пентере: должно быть, шли приготовления к некоему таинственному обряду, взирать на который воспрещалось не только людям, но и животным.

Малоповоротливые из-за доспехов маги установили тумбу на корме, закрепили ее веревками и, открыв сундук, вынули из него другой, серебряный, меньших размеров, а из него — третий, золотой и никак не украшенный. Из этого сундука они достали три больших золотых пластины, начищенные до зеркального блеска. Разойдясь в разные стороны, чародеи стали ловить пластинами солнце, причем так, чтобы его яркие отблески падали на острое навершие тумбы, а четвертый жрец начертал на палубе круг и в нем — какие-то загадочные знаки, после чего сам начал бить в барабан. В ответ гребцы ударили веслами по воде, кормчие стали перекладывать кормило то влево, то вправо, нос корабля зарыскал по сторонам, словно выискивая дорогу. Чародеи же с золотыми зеркалами тоже перемещались по палубе, удерживая солнечные блики на копейном наконечнике; все это напоминало некий ритуальный танец людей, света и кораблей, причем с возрастающей скоростью. А ромейские суда тем временем приблизились на расстояние полета стрелы, и легионеры заслонились чешуйчатой броней щитов, ожидая обстрела, однако артаванские воины даже не поднимали луков, прячась за ослепленными верблюдами.

Наконец, царевна поднесла рог к губам и извлекла из него звук, напоминающий крик ночной птицы. Маги мгновенно отозвались на него и вынули из сундука круглый золотой диск с серебристыми лучистыми полосами. Неся бережно, они каким-то образом установили его на острие тумбы и встали в начертанный круг, наступив на знаки. Авездра выждала несколько минут, посматривая на солнце, после чего рог прозвучал криком верблюда. Движение пентеры прекратилось, а точнее, установилось в строго определенном направлении, поскольку гребцы еще пошевеливали веслами, не давая кораблю отклониться куда-либо в сторону. Чародеи вновь навели отблески солнца на навершие и тем самым вызвали солнечный ветер, от которого диск начал вращаться, словно искристую воду, разбрызгивая лучи. Царевна же тем часом надела маску из черного стекла, отступила к мачте и остановилась у ног Космомысла. Один из жрецов достал из золотого сундука тяжелый хрустальный ларец, не открывая его, вставил в боковые стенки выточенные из камня широкие раструбы с прозрачными алмазами, после чего с великой осторожностью водрузил его на диск. Космомысл не мог видеть, что там находится, но ощутил исходящую от содержимого ларца смертельную опасность, ибо руки мага, прикасавшиеся к нему, на глазах покрывались язвами.

Авездра подняла рог и огласила пространство воем одинокой волчицы.

Барабан умолк, весла взметнулись вверх и повисли в воздухе, а корабль, прикрывавший пентеру, неожиданно отвалил в сторону, сделав ее уязвимой, ибо птичий клин ромейских военных судов уже нацелил свои подводные клювы в незащищенные борта и корму. Маги блеснули зеркалами, осветив раструб на ларце и вызвав неяркое, мимолетное мерцание алмаза. Однако луч света, вырвавшийся из противоположного раструба и усиленный многажды, напоминал свечение длинной и яркой молнии.

В тот же миг головной корабль полыхнул белым слепящим огнем, развалился на части, и его обломки, плывущие по воде, охватились обычным, красноватым и дымным пламенем. На других ромейских судах еще ничего не успели понять и потому гребли, налегая на весла, а укрывшиеся за своими щитами Легионеры ничего не видели. Между тем жрецы поменялись местами, вновь поймали солнце в золотые пластины, и алмаз в раструбе уже замерцал, не угасая, а скоротечные беззвучные молнии расчерчивали пространство над морем, надолго оставляя следы, запечатленные зрением. Идущие клином императорские корабли вспыхивали один за другим, словно были построены из сухой соломы!

Не прошло и минуты, как море за кормой пентеры покрылось догорающими обломками, между которых плавали щиты, копья, весла и люди, не обремененные доспехами. Лишь на замыкающих строй судах узрели, как неведомый огонь пожирает корабли, превращая их в дымящуюся пену, от ужаса просто бросили грести и потому остались целы.

Сухопутное воинство, выстроенное в боевые порядки и взирающее на море, вначале охватила оторопь, никто не мог сдивнуться с места, и только насмерть перепуганные кони рвались под седоками, вставая на дыбы. Но когда по звуку рога Авездры пентера развернулась кормой к берегу и молния достала земли, заставив гореть камни, тяжелая конница и колесницы, распавшись на две части, в панике бросились в разные стороны, давя и сминая пешие когорты.

А маги уже не касались отблесками зеркал алмаза в раструбе и не посылали молний; словно забавляясь страхом противника, они пускали солнечные блики на бегущих легионеров, и те в страхе падали и расползались, стараясь укрыться за камнями и трупами погибших. И умирали уже от страха!

Не прошло и четверти часа, как берега залива опустели, впрочем, как и сам залив, на котором еще дымились обломки кораблей. Однако и жрецы стали малоподвижными, словно притомились от свого труда. Они кое-как убрали ларец и зеркала в золотой сундук, который с трудом втолкнули в серебряный и уже из последних сил спрятали в медный, затворив тяжелую крышку. У всех четверых кисти рук были обожженными до глубоких кровоточащих язв, а у того, что управлялся с ларцем, и вовсе обуглились и почернели. Им на помощь пришли воины, унесшие с палубы сундук с причиндалами; сами же маги, не снимая масок, сели тут же, на корме, в тесный круг, подобрав под себя ноги, и соединили свои обгоревшие руки в замысловатый узел. В тот же час их начало корчить от боли, но жрецы не издали ни звука и не расцепили рук и еще через минуту умерли в страшных муках, и никто не смел приблизиться к ним и чем-либо помочь.