Густав Эмар - Том 7. Авантюристы. Морские цыгане

Мечты молодого человека о счастье были так близки к краху, что он не привел ни малейшего возражения на предложение герцога. Брак, хотя и тайный, будет тем не менее действителен, а до остального ему было мало дела, и потому он согласился на все условия, которые наложил на него герцог, потребовавший, чтобы брак совершился будто бы втайне от него на случай, если враги постараются настроить короля против него. Ведь тогда он сможет сослаться на свое неведение и таким образом преодолеть недоброжелательность тех, кто ищет возможности погубить его.

Граф не совсем понял, какое дело испанскому королю до его брака, но так как герцог говорил убежденным тоном и, по-видимому, очень боялся неудовольствия короля, то граф согласился на все.

Через два дня, с наступлением ночи, молодые люди были тайно обвенчаны в церкви Мерсед священником, согласившимся за большую сумму помочь этому не совсем законному делу. Мигель Баск и Тихий Ветерок были свидетелями у своего командира, который по настоятельной просьбе герцога не сообщил о своей тайне ни одному из своих офицеров. Тотчас после обряда венчания свидетели новобрачной увезли ее в одну сторону, между тем как ее муж, очень раздосадованный, возвратился на свой фрегат.

Когда на следующий день граф явился к герцогу, тот сказал ему, что, для того чтобы лишить недоброжелателей всякого повода к сплетням, он счел за лучшее удалить свою дочь на некоторое время и отослал ее к одной родственнице, жившей в Гранаде. Граф ничего не ответил и ушел, сделав вид, будто его убедили не совсем правдоподобные доводы тестя. Однако он начинал находить поступки герцога очень странными и решил рассеять сомнения, возникшие в его голове.

Тихий Ветерок и Мигель Баск были отправлены разузнать все, что можно. Не без удивления граф узнал от них, что после двухдневных поисков им удалось выяснить, что донья Клара находится не в Гранаде, а в очаровательном городке Санта-Мария, расположенном напротив Кадиса на противоположном берегу рейда. Собрав все необходимые ему сведения, он послал с Мигелем, который говорил по-испански как севильский уроженец, письмо к донье Кларе, и с наступлением ночи в сопровождении своих верных матросов высадился на берегу в Санта-Марии. Дом, в котором жила девушка, стоял довольно уединенно. Граф поставил матросов караулить, а сам направился прямо к дому.

Отворила дверь сама донья Клара. Радость супругов была безмерна. Незадолго до восхода солнца граф ушел. К десяти часам он отправился, как обычно, с визитом к тестю, перед которым продолжал разыгрывать полнейшее неведение относительно местопребывания доньи Клары. Герцог принял графа очень хорошо. Так продолжалось около месяца. Однажды граф неожиданно получил известие о возобновлении враждебных действий между Францией и Испанией. Он был вынужден оставить Кадис, но хотел нанести последний визит герцогу и потребовать от него откровенно объяснить свое поведение; в том случае, если это объяснение не удовлетворит его, он решил похитить жену и увезти ее с собой.

Когда граф пришел к герцогу, доверенный слуга герцога сказал ему, что его господина вдруг потребовал к себе король и он уехал в Мадрид час назад, не имея даже времени, к своему величайшему сожалению, проститься с графом. При этом известии у графа возникли предчувствия какого-то несчастья, он побледнел, но сумел справиться с волнением и холодно спросил, не оставил ли его господин письма или записки на его имя. Слуга ответил утвердительно и подал графу запечатанный конверт. Дрожащей рукой граф сорвал печать и пробежал письмо глазами, но при чтении того, что заключалось в этом письме, его волнение сделалось таким сильным, что он зашатался, и если бы слуга не бросился его поддержать, он упал бы на пол.

— Да! — прошептал он. — Мигель был прав!

Граф с бешенством скомкал письмо в руках. Резко выпрямившись, он сумел взять себя в руки и, дав слуге несколько луидоров, удалился поспешными шагами.

— Бедный молодой человек! — прошептал слуга, печально качая головой.

В нескольких шагах от гостиницы, где остановился герцог, к графу подошел Мигель.

— Скорее, скорее шлюпку, мой добрый Мигель! — вскричал он. — Речь идет о жизни и смерти!

Матрос, испуганный тем состоянием, в котором он увидел своего командира, хотел спросить, что случилось, но тот заставил его молчать, повторив приказание сейчас же достать лодку. Мигель потупил голову.

— Увы! Я предвидел это, — горестно прошептал он и бросился к гавани.

Лодку в Кадисе найти было не трудно; Мигелю оставалось только выбрать. Понимая, что граф торопится, он нанял лодку с десятью веслами. Граф подошел почти тотчас же.

— Десять луидоров вам и вашему экипажу, если вы будете в Пуэрто через двадцать минут! — вскричал он, бросаясь в лодку, которая чуть было не опрокинулась от сильного толчка. Матросы склонились над веслами, и лодка полетела по воде. Капитан, упорно устремив глаза на Санта-Марию, беспрестанно повторял задыхающимся голосом:

— Скорее, скорее!

Они стрелой пролетели мимо фрегата, который готовился сняться с якоря. Наконец они достигли Санта-Марии.

— Никто не должен идти за мной! — крикнул капитан, спрыгнув на берег.

Но Мигель не обратил никакого внимания на это приказание и бросился в погоню за графом, которого не хотел бросать в таком ужасном положении. Хорошо, что он решился на это, — когда он добежал до дома, где жила донья Клара, он увидел, что молодой человек лежит без чувств на земле, дом пуст, а донья Клара исчезла. Матрос взвалил капитана себе на плечи и добежал до шлюпки, где уложил его так осторожно, как только мог.

— Куда ехать? — спросил лодочник.

— К французскому фрегату, и как можно скорее, — отвечал Мигель.

Когда лодка подплыла к фрегату, Мигель заплатил лодочнику обещанную награду, потом с помощью матросов перенес капитана в каюту. Так как прежде всего необходимо было сохранить тайну графа и не возбудить подозрений, матрос в своем рапорте лейтенанту приписал состояние, в котором находился капитан, падению с лошади, после чего, сделав знак Тихому Ветерку следовать за ним, спустился в каюту капитана. Граф де Бармон лежал неподвижно, как мертвый. Судовой врач фрегата ухаживал за ним, но не мог пробудить его к жизни, как будто покинувшей его навсегда.

— Удалите ваших помощников, довольно будет нас с Тихим Ветерком, майор, — сказал Мигель доктору, сделав ему знак.

Врач все понял и отпустил своих помощников. Когда дверь затворилась за последним из них, матрос отвел доктора в строну и сказал ему так тихо, что его слова мог услышать один только доктор:

— Майор, командир узнал очень горестное известие, вызвавшее тяжелый кризис, которому он подвергся в эту минуту. Я сообщаю это вам, майор, потому что доктор все равно что духовник.