Густав Эмар - Том 13. Охотники за пчелами. Каменное сердце

— Я? — вскричал дон Гусман, истерически захохотав.

— Вот именно. Вы, конечно, сопротивлялись бы, как только что это мне доказали. Ну, а я убил бы вас. Вот и все. Генерал Розас, несмотря на то что проявляет к вам большой интерес, не настаивает, чтобы вы попали к нему непременно живым.

Это рассуждение было циничным, но неопровержимо логично. Дон Гусман опустил голову с чувством безысходности, он понял, что находится в руках этого человека.

— Однако вы мой враг, — сказал он.

— Как знать, кабальеро. В наше время никто не может поручиться ни за своих друзей, ни за своих врагов.

— Но чего же вы от меня хотите? — вскричал дон Гусман в нервном волнении, усиливавшемся тем, что он был вынужден скрывать гнев, кипевший у него в груди.

— Я пришел вам сказать, но ради Бога не прерывайте меня, потому что мы уже и так потеряли слишком много времени, цену которого вы должны знать лучше меня.

Дон Гусман бросил на него вопросительный взгляд. Полковник продолжал, делая вид, будто не заметил этого взгляда:

— В ту минуту, когда, по вашему мнению, я явился так не кстати, вы отдавали распоряжения Диего, вашему доверенному слуге, приготовить лошадей.

— А! — только и сказал дон Гусман.

— Да, это совершенно неопровержимо, вы ждали лишь прибытия проводника.

— Вы и это тоже знали?

— Я знаю все. Впрочем, судите сами. Ваш брат дон Леонсио де-Рибейра, несколько лет живший в Чили со своим семейством, должен прибыть сюда нынешней ночью и остановиться в нескольких милях от Буэнос-Айреса. Неделю назад вы получили известие об этом. Вы намерены отправиться в асиенду дель-Пико, где он должен вас ждать, чтобы ввести его инкогнито в город. В городе вы приготовили ему надежное убежище, как вы по крайней мере считаете. Так, не забыл ли я какие-нибудь подробности?

Дон Гусман, пораженный услышанным, сник. Страшная пропасть вдруг разверзлась пред ним. Если Розас знал его тайну, а после пространного рассказа полковника не могло быть никаких сомнений в том, что жестокий диктатор, безусловно, намерен лишить жизни его и его брата. Надеяться на чудо не приходилось.

— Боже мой! — вскричал он с тоской. — Мой брат, мой бедный брат!

Полковник, по-видимому, наслаждался действием, произведенным его словами, продолжал кротким и вкрадчивым голосом:

— Успокойтесь, дон Гусман, не все еще потеряно. Подробности, которые я вам сообщил относительно вашей тайны, которую вы считали так надежно скрытой, знаю я один. Арестовать вас приказано завтра на восходе солнца. То, что я посетил вас сегодня, доказывает, что я не намерен употребить вам во. зло преимущества, которые дает мне случай.

— Но чего же вы от меня хотите? Ради Бога, кто вы?

— Кто я? Вы сами это сказали: ваш враг. Чего я хочу? Спасти вас.

Дон Гусман не отвечал. Он пребывал в таком невероятном смятении, что просто не находил себе места.

Полковник нетерпеливо передернул плечами.

— Поймите меня наконец, — сказал он. — Проводника, на которого вы рассчитывали, не будет, потому что он мертв…

— Мертв? — удивился дон Гусман.

— Этот человек, — продолжал дон Бернардо, — вас предал. Явившись в Буэнос-Айрес, он стал искать, кому бы повыгоднее продать тайну, доверенную ему вашим братом. Случайно обратился он ко мне, зная, какую ненависть я выказываю к вашей фамилии.

— Выказываете! — с горечью повторил дон Рибейра.

— Да, выказываю, — повторил полковник, делая ударение на этих словах. — Короче, когда этот человек все рассказал мне, я щедро заплатил ему и отпустил.

— О, какое неблагоразумие! — не мог удержаться, чтобы не воскликнуть дон Гусман, чрезвычайно заинтересованный в этом рассказе.

— Не правда ли? — небрежно заметил полковник. — Но что же мне было делать? В первую минуту я был так поражен услышанным, что не подумал даже о том, чтобы задержать этого человека, потом решил его отыскать, но в это время на улице возник ужасный переполох. Когда я узнал, в чем дело, признаюсь, обрадовался, оказывается, этот негодяй, едва очутившись на улице, поссорился с подобным себе пикаро, и тот ударил его ножом и, к нашему удовлетворению, убил его наповал. Это просто чудо, не правда ли?

Полковник рассказал эту историю с присущей ему изящной непринужденностью. Дон Гусман не отводил от него проницательного взгляда, который он выдержал, нисколько не смущаясь. Наконец дон Гусман откинул нерешительность, он вскинул голову и, вежливо поклонившись, с волнением заговорил:

— Извините, полковник, извините, если я вас не так понимал, но до сих пор все, по-видимому, оправдывало мое поведение. Ради Бога, если вы действительно мой враг, если вы хотите утолить свою ненависть, отомстите мне, мне одному, и пощадите моего брата, к которому у вас нет оснований питать вражду.

Дон Бернардо задумался, потом, приняв, видимо, какое-то решение, сказал:

— Кабальеро, прикажите вашему слуге готовить лошадей, и я провожу вас, потому что без меня вы не сможете выехать из города, за вами установлена слежка. Вам нечего опасаться людей, сопровождающих меня, они надежны, я выбрал их специально. Впрочем, мы оставим их неподалеку отсюда.

Дон Гусман с минуту колебался. Полковник внимательно следил за ним. Потом, как будто вдруг решившись, выпрямился и, взглянув прямо в лицо полковника, решительно заявил:

— Нет, что бы ни случилось, я не последую вашему совету, полковник.

Тот, скрывая неудовольствие, воскликнул:

— Вы с ума сошли! Подумайте…

— Мое решение твердо. Я не сделаю шага из этой залы вместе с вами, пока не узнаю причины вашего странного поведения. Тайное предчувствие, при всем желании преодолеть его, говорит мне, что вы по-прежнему мой враг, и если сейчас делаете вид, будто желаете оказать мне услугу, полковник, то исключительно ради того, чтобы осуществить какие-то свои планы, но отнюдь не из желания сделать добро мне или моим родным.

— Берегитесь, кабальеро! Я шел сюда с добрыми намерениями, так не вынуждайте меня своим упрямством положить конец нашему разговору. Мне хочется лишь подтвердить вам еще раз: какими бы соображениями я ни руководствовался сейчас, я преследую единственную цель — спасти вас и ваших родных. Вот единственное объяснение, которое я считаю своим долгом вам дать.

— Однако этого объяснения мне недостаточно, кабальеро.

— Почему же, позвольте спросить? — надменно проговорил полковник.

— Потому что между вами и некоторыми членами моего семейства имели место коллизии, которые дают мне основания сомневаться в искренности ваших намерений.

Полковник вздрогнул, смертельная бледность разлилась по его лицу.

— Вот как! — глухим голосом сказал он. — Значит, вам это известно, сеньор Гусман?

— Я вам отвечу вашими же словами: я знаю все. Дон Бернардо потупился и гневно сжал кулаки. Наступило минутное молчание. В это время проходивший по улице сторож остановился возле дома и пьяным голосом возвестил который час. Потом его тяжелые шаги удалились, а вскоре и вовсе заглохли. Собеседники вздрогнули, словно бы вдруг очнувшись от тревоживших их мыслей.