Мармадьюк Маллоу - Универсальный саквояж миссис Фокс

– Это чувство, – сообщил он, – возникло у меня под влиянием опасений за свою жизнь. Когда я прочел у этого старого дурака, разговаривайте, мол, с лошадью. Пусть привыкает к звуку вашего голоса.

Бордель. Два часа ночи

– Смотрите, смотрите сюда! – восторгался сам собой Козебродски.

Ему ответили смехом на четыре голоса: что-то он там опять принес замечательное.

– Нет, нет, вы смотрите!

Д.Э. безжалостно потрясли за плечо. Джейк, сидевший за столом, поддерживая отяжелевшую голову руками, очнулся.

– Что за черт, – недоуменно проговорил он, глядя на фотографическую карточку, изображавшую на сей раз арену цирка, – это же…

На двойном велосипеде ехали двое клоунов в огромных штанах и утиных ботинках. Лица у них были подозрительно знакомыми.

– Кто говорит, что я пью? – хохотал фотограф. – А? Кто говорит, что Козебродски пропащий? Смотрите еще, смотрите!

Акробатка в перьях, кокетливо качавшая ножками на согнутом хоботе слона, оказалась Ширли. Та, что танцевала на его спине – Ида. А Лола в воздушной юбочке и сделавшаяся подозрительно хрупкого телосложения, выпускала из ящика голубей.

– Я пью? – восклицал фотограф. – Да, я пью! Козебродски настоящий профессионал, а настоящий профессионал работает в любом состоянии!

М.Р. поднял голову и встретился взглядом с компаньоном.

– Все, – Джейк запер за собой дверь уборной. – Сегодня. Чем быстрее, тем лучше.

– Что-то ты это, горячитесь вы, сэр. А деньги? Хоть немножко-то надо. В дорогу.

– Сэр, у нас нет времени.

Д.Э. посмотрел на компаньона.

– Нет. Ни одного лишнего часа.

– Ничего я не понимаю, – вздохнул М.Р., – ну ладно. Сегодня – так сегодня, только рад буду.

Он тоже посмотрел на Д.Э. и усмехнулся.

– Признавайся, что натворил, молодой головорез. А то не поеду.

Д.Э. постоял, заканчивая важное дело и глядя в стену. На стене дрожала пыльная паутина.

– Я же тебе говорил про головоломку, – сказал он небрежно. – Сегодня, дорогой компаньон, нашлась последняя деталь.

И опять умолк.

– Сейчас врежу, – предупредил Дюк.

Джейк застегнул штаны и резко развернулся.

– Утром, – сказал он, – сюда придут те три кабана. Они хотят видеть Лиса, и я сказал им, что он приезжает завтра.

Немного погодя

– Как надоел шерри, а! – проворчал Дюк, доливая себе в стакан.

Компаньоны нервничали.

– У Мэй Спенсер, – Лола подставила свой, – мы пить «Редерер» каждый день!

– Не знаю, как насчет Мэй Спенсер, – буркнул Д.Э., – а вот я бы, точно, с дорогой душой отдал сейчас этот «Редерер» за чайник чаю.

Воды в борделе опять не было: в городе никак не могли толком починить водную магистраль.

Джейк подошел к открытому окну. Неторопливо прикурил, свесился вниз, как бы обозревая окрестности, крикнул уличной, чтобы шла отсюда, и повернулся обратно. Двое джентльменов смотрели друг другу в глаза.

– Мэй Спенсер иметь красива карета, блестящ, – начала было Мисс Божественный Бюст.

Дюк схватился за сердце и тут же сделал вид, что поправляет лацкан жилета.

– Да заткнись ты со своей Мэй Спенсер!

Ширли швырнула в Лолу жестянкой от бобов в томатном соусе и Лорелея Флоренсия д'Альварец превратилась в жертву кровавого преступления.

Завизжала она так, что М.Р., только недавно обрадовавшийся, что слышит левым ухом, оглох опять.

– Тихо, дамы! – Дюк влез между девушками, аккуратно схватив Лолу за запястья. – Графиня, ты совсем, что ли? Что за свинство?

Мексиканка грязно ругалась и выкручивалась, графиня пыталась добраться до нее не так, так этак. Д.Э. бросился оттащить графиню, тут же получил коленом и согнулся пополам.

– Ах, так? – с трудом выговорил он, – Все, мы уезжаем.

– Видишь, я же говорил! – Д.Э. возился с колесом катафалка. – Все сходится! И вообще, удача удачей, но и ей нужно помогать. Мы просто поспособствовали!

Дюк сложил руки на груди.

– Сэр, – сказал он твердо, – это была наша вторая и последняя кража.

Это, точно, была прямая кража. У М.Р. до сих пор тряслись руки и дергалось в животе, как будто он наелся живых лягушек. Сначала пришлось стоять на стреме, пока компаньон возился в сарае одного кучера.

Дюк изгрыз ногти до мяса: с четверть часа назад он впервые в жизни, собственноручно, бросил хозяйской собаке кусок сахара, пропитанный снотворным. Ему виделось, как хозяин сарая заходит в аптеку на углу Кирни-стрит, рассказывает, как его обворовали, опоив при этом собаку, и как аптекарь мгновенно припоминает того парня, который как раз ночью купил у него хлорал. Хлорал! Не просто снотворное, а снотворное с самой дурной репутацией в стране! Снотворное, прозванное «Микки Финн», по имени того парня из бара в Чикаго, который первый додумался использовать его для увеличения своего наличного капитала, и которое теперь упоминается почти в каждой статье об ограблении!

– Боже, – М.Р. сунул в рот палец: откусил заусенец, пошла кровь, – Боже, ну почему я такой идиот! Хотя нет, почему это идиот? Назвал единственное снотворное, которое знал. Если бы я спросил просто «что-нибудь от бессонницы», это было бы тем более подозрительно! Начались бы вопросы, я бы думал, что ответить, еще, небось, и запутался бы… Pater noster… In nomine Patris, et Filii et Spiritus Sancti…

Из молитв М.Р. Маллоу помнил только «Отче Наш», крестное знамение и молитву на сон грядущий. В церкви же обыкновенно обходился Аполлинером. Он огляделся по сторонам, убедился, что улица пуста и трусливо осенил себя крестом. В глубине души М.Р. Маллоу считал себя атеистом, но есть, знаете ли, моменты, когда…

– Кураж, сэр, – Д.Э., пыхтя, вылез из приоткрытой двери сарая в обнимку с здоровенной связкой-узлом, побрякивающей ремешками и норовившей запутаться в ногах.

– Т-ты хоть обращаться с этим умеешь? – Дюк едва не выронил тяжелую упряжь.

– Я умею обращаться с этой штукой, – сын похоронного церемониймейстера, бывший кучер катафалка щелкнул компаньона по лбу и снова скрылся за дверью.

Колесо, с которым он просочился наружу во второй раз, спрятали в кустах неподалеку. Возвращаться за ним пришлось, когда уже светало. Дюк тащил колесо со всем куражом: пер прямо по середине тротуара, огрызаясь на недовольных прохожих, останавливался поглазеть на витрины под носом у встречных военных, спросил у полицейского дорогу. И вот, наконец, осталось последнее: караулить катафалк, пока Д.Э. приведет Злыдня. Именно приведет – сесть верхом на это четвероногое не представлялось никакой возможности.

Упряжь была на месте.

– Не сперли! – с облегчением выдохнул Дюк, и поскорее задернул занавески, стараясь, чтобы та часть колеса, которая не влезла, не слишком бросалась в глаза.