Василий Седугин - Князь Рюрик

Рюрика приглашали повсюду. Он подходил, из уважения выпивал бокал пива и следовал дальше. Вдруг из одного круга пирующих выскочила девушка лет двадцати пяти, в руках у неё было две кружки пива, она вплотную приблизилась к нему и, блестя широко расставленными синими глазами, проговорила, быстро и напористо:

— Вот с этим викингом я бы хотела выпить! — и ткнула ему в руку один из бокалов.

Она не была красавицей, но широкое лицо её со вздёрнутым носиком и небольшим ртом было приятно и даже привлекательно. Но главное, от неё шёл такой задор, такая непосредственная простота и доброжелательность, что Рюрик сразу проникся к ней симпатией и доверием.

— Что ж, давай выпьем, красавица, — ответил он улыбаясь.

— Меня звать Эфандой, — быстро проговорила она, испытующе и весело глядя ему в глаза. — А тебя как кличут?

— Рюриком.

— А! Значит, ты славянин. Ну а по-нашему ты будешь прозываться Хрериком.

— Хрерик так Хрерик! — на душе у него стало почему-то радостно и безмятежно, как не было давно. Он одним махом выпил свою кружку, рукавом вытер губы. — Ох, хорошо приготовлено! Уж не ты ли его варила?

— А кто же ещё? Приглашаю в наш круг, закусишь. Худой ты какой, наверно, через живот спину чешешь!

Он рассмеялся и пошёл за ней.

Она тотчас представила ему своих домочадцев:

— Это мой отец, звать его Рольфом. А это брат, Олег, со своей женой Халльгерд…

Так по очереди она назвала всех своих родственников числом более двух десятков. Все они кивали ему, дружелюбно и доброжелательно: жители Скандинавии славились своим гостеприимством! Сначала по кругу был пущен рог знакомства, из него выпили по глотку вина все присутствующие, подчёркивая тем самым, что Рюрик принят в их общество. Затем стали провозглашать здравицы. Первая была обращена к главному богу Тору, богу грозы, хранителю закона и справедливости. Вторым славили Одина, бога войны и мудрости, бога горящего, поражающего, огнеокого. Затем дань уважения была отдана тому, в честь кого сегодня собрались на лугу — богу Фрейеру.

Когда выпили и закусили, поднялся Олег, двадцатилетний, крепкого сложения мужчина, с квадратной головой и каменным выражением лица. Густым басом сказал:

— Следующий тост положен за вождя. Я предлагаю выпить за Гастинга. Я прошёл с ним походом через земли Франции, Испании и Италии и могу подтвердить, что это один из наших самых умелых и храбрых викингов.

Гулянье затянулось. Рюрик почувствовал, что стал тяжеловат и пора на покой. Перепивать он не любил и не хотел. Поднялся, поблагодарил всех за гостеприимство и направился к городу. За ним увязалась Эфанда. Сказала, пристраиваясь сбоку:

— Я тоже нагулялась, потянуло на покой. Провожу, а то ещё заблудишься…

Он почему-то обрадовался её присутствию. Ответил:

— Давно уже не блудил. Годы не те…

— Жена, наверно, не даёт? — лукаво спросила она.

— Я не женат. Морской бродяга. Корабль — мой дом, а морские воины — семья…

— Скучно, поди? Некому приласкать…

— Привык. Забот много, не дают расслабиться.

— Но всё равно иногда хочется, чтобы кто-нибудь утешил? — заглядывая ему в глаза, спросила она.

— Уж не ты ли? — игриво вопросом на вопрос ответил он.

— А хотя бы! — дерзко ответила она.

— Ты знаешь, сколько мне лет? У меня уже волосы все седые!

— А я терпеть не могу молоденьких! Тычутся, как слепые котята! Люблю умудрённых жизнью, основательных, уверенных в себе. Они и мне уверенности придают, с ними я чувствую себя спокойно.

Он остановился, взял её за плечи и приблизил к себе. Она не сопротивлялась, внимательно глядя ему в глаза.

Спросил, чувствуя, как в горле перехватывает дыхание:

— Ты правду говоришь?

В ответ она стала усиленно кивать.

Тогда он приблизился и поцеловал её в губы. Ах, как давно он не обнимал и не целовал женщин! Дрожь прошла по всему телу, и он непроизвольно глубоко и тяжело вздохнул.

Она теснее прижалась к нему и замерла на его груди. Так они стояли некоторое время, молча прислушиваясь к дыханию друг друга.

Наконец он сказал:

— Когда-то я любил девушку. Очень любил. Мы были мужем и женой. Давно это было. С тех пор моё сердце будто зачерствело. А сегодня оно оттаяло…

— А когда я увидела тебя, бредущего по лугу, у меня как-то по-особому ёкнуло в груди, жалко тебя стало…

— У вас, у женщин, жалость впереди любви идёт.

— Да уж так.

Стало темно, народ с лугов разошёлся. Они стояли обнявшись, и им было так хорошо, что не хотелось расставаться. Они были хмельными и от вина и пива, и от внезапно нахлынувшего чувства.

— Ты надолго к нам? — спросила она.

— Не знаю. Собирался на пару недель.

— Потом снова в море?

— Куда же ещё?

— Мужчина, оставшийся дома, подобен корове, лежащей на лугу.

— Но со временем кочевая жизнь надоедает.

— У меня брат тоже только что вернулся из похода.

— Был вместе с Гастингом?

— С Гастингом в первый раз ходил в моря. А в последний раз сам возглавлял викингов. Были где-то на востоке.

— Не в Новгороде?

— Нет. В какой-то Ладоге.

— Рядом с Новгородом.

— Откуда знаешь?

— Мой дед — новгородский князь Гостомысл. Рассказывал о тех краях. И что они там делали — грабили? — в голосе Рюрика послышалось напряжение.

— Нет. Захватили Ладогу, наложили дань. Но жители восстали и прогнали. Вернулись ни с чем.

Рюрик облегчённо вздохнул. С детства считал те славянские земли своей второй родиной, непроизвольно переживал за их судьбу. Улыбнулся:

— Крепко им попало?

— Еле ноги унесли.

— Так-так-так… Значит, вон кто твой брат, Олег. Хотелось бы с ним встретиться.

— А со мной?

Вместо ответа он крепко прижал её к себе.

— Что сейчас делает твой брат, чем занят?

Она пожала плечами.

— Вроде ничем. Встречаются с викингами, пьют, вспоминают былые походы. Наверно, строят какие-то планы. Я как-то не вникаю в мужские дела.

— А что, если я завтра загляну к вам? Хотелось бы побеседовать с твоим братом, очень он меня заинтересовал!

На другой день Рюрик пришёл в гости к обеду. Дом ярла был длинным, как и принято в Скандинавии, брёвна были положены прямо на землю. Через небольшую прихожую он вошёл в помещение, разделённое на три комнаты. Вдоль стен проходила широкая земляная насыпь, обшитая досками, получался как бы приподнятый пол. На этой насыпи сидели, а ночью спали. Посредине большой комнаты располагался очаг, возле него стоял стол со скамейками и креслом для хозяина. Стены комнаты были покрыты деревянными панелями, висели ковры, оружие разных стран. Маленькие окна были закрыты разноцветными стёклами.

Олег ждал его, провёл к накрытому едой и питьём столу. Здесь были любимые норманнами варёное и жареное мясо, солёная, вяленая и жареная рыба, мёд, ячменные и ржаные лепёшки, вино стояло в кувшинах, а пиво — в бочонках, расположенных рядом со столом. Разрумяненная, часто кидая на Рюрика влюблённые взгляды, хлопотала Эфанда. Халльгерд на минутку присела к столу, оказывая гостю уважение, а потом ушла в свои покои, к младенцу.