Карл Май - На земле штиптаров

— У стенающих дервишей в Стамбуле. В свободные часы мы затевали потасовки.

— Ах так! Я подозревал, что ты не такой, как кажешься. Твое счастье! Если бы ты захотел нас обмануть, то твоя жизнь стоила бы не больше, чем жизнь мухи, попавшей к птице в клюв. А теперь будешь сидеть не с краю, а прямо между нас. Нам надо поосторожнее обращаться с тобой.

Мы вернулись на прежнее место; оба сели так, чтобы я оказался посредине. В них пробудилась подозрительность. Мое положение стало хуже. Однако я не боялся ничего; при мне были револьверы, а с их помощью я справился бы с любыми кознями аладжи.

Разговоры стихли. Оба героя большой дороги думали, что в данной обстановке разумнее всего молчать. Конечно, мне было так лучше. Если я испытывал некоторую тревогу, то не за себя, а за своих спутников. Быть может, они не заметили мою записку, или ее кто-нибудь сорвал до них, или она сама по случайности слетела. Мне оставалось ждать.

Разумеется, не очень приятно сидеть в окружении двух разбойников, вооруженных до зубов и наделенных медвежьей силой. В Турции много таких людей, и это легко объяснимо: причина кроется в тамошней обстановке. Даже сегодня почти в любом газетном номере можно прочитать о стычках на границе, разбойных нападениях, грабежах. Лишь недавно правительство выпустило указ, в котором потребовало от судей, чтобы те наконец судили только по закону. Любой почтенный и «могучий» паша готов пригрозить Порте, что немедленно уйдет в отставку, ежели ему не позволено будет собственноручно карать любые разбои, происходящие во вверенной ему провинции. Стоит ли удивляться тому, что путешественник в тех краях сам отстаивает свое право, ибо иначе ему нигде не найти защиты? Разве непонятно, что здесь все время сколачиваются новые банды, стоит только расправиться с прежней, наводившей ужас шайкой? Мирные жители фактически обречены якшаться с подобным сбродом. Эти негодяи слывут здесь героями и заправляют всеми делами.

Мы сидели так долго, что мое терпение стало иссякать; наконец справа от нас послышался шум.

— Слушай! Кто-то едет! — сказал Сандар и схватился за топорик. — Быть может, это они!

— Нет, — отвечал его брат. — Это одинокий всадник. Он сейчас заворачивает сюда.

Я присмотрелся и, к своей радости, увидел Омара. Он ехал в одиночку. Значит, они увидели мою записку и прочли ее.

Он медленно приближался, низко наклонив голову, словно погруженный в раздумье. Он не смотрел ни налево, ни направо.

— Ну что, мы?.. — спросил Бибар, указав на свое ружье.

— Нет, — ответил Сандар. — У этого парня нет ничего; это видно по нему.

Итак, они не стеснялись в моем присутствии говорить о своем ремесле.

Омар проехал вперед, не взглянув в нашу сторону. Он знал, что это самое лучшее.

Через некоторое время Сандар заметил:

— Там еще кто-то едет!

— Еще один прощелыга!

— Но мы что, будем всех пропускать?

— Пока да. Думать надо, выстрелы же услышат!

— Конечно, их обязательно услышат штиптары, что притаились здесь, — простодушно согласился я. — Они увидят, что мы прибыли положить конец их ремеслу.

— Вот дурачина! — осклабился Сандар.

На дороге показался Оско. Он тоже ехал с непринужденным, беззаботным видом. Его внешность не располагала к богатству, и он благополучно миновал нас.

Теперь настала очередь Халефа. За него я имел причину волноваться. Разбойники могли подстрелить его, чтобы завладеть его красивым вороным скакуном. Конечно, я не допустил бы этого: я готов был сам получить пулю, но еще лучше было бы этого избежать. Посему мне следовало отвлечь внимание моих спутников. Я зорко, но неприметно всматривался туда, откуда должен был появиться Халеф. Наконец, я увидел его и, пока оба разбойника не заметили его приближения, встал.

— Ты куда? — грубо окликнул меня Сандар.

— К лошади. Ты не слышишь, что она снова заволновалась?

— Чтоб шайтан побрал твою лошадь! Оставайся здесь.

— Ты не можешь мне приказывать, — резко возразил я и сделал вид, что собираюсь идти.

Тогда он подскочил ко мне и схватил за руку.

— Оставайся, или я дам тебе…

Его прервал возглас Бибара, который поначалу смотрел на нас, а теперь заметил Халефа.

— Третий всадник! Тихо! — приказал он.

Сандар посмотрел на дорогу.

— Гром и молния! — крикнул он. — Какой конь! Наверняка это чужеземец!

— Нет, всадник очень мал ростом.

— Этот вороной конь — настоящий арабский скакун. Это чистокровный конь! О Аллах! Он летит словно ветер!

Он был правы. Моего жеребца звали Ри, а это слово означает «ветер». Сотни раз, оседлав его, я летел наперегонки с ветром, но мне не доводилось видеть его со стороны — видеть, как красив он, когда летит в полный карьер.

Его тело почти стелилось по земле; ног было не различить. Грива летела всаднику в лицо, а хвост вытягивался, словно кормило. И еще я увидел, что Ри играет. Если бы на нем сидел я, он мчался бы совсем по-другому.

Мой маленький, бравый Халеф стоял в стременах, наклонившись далеко вперед. На плечах у него висели его ружье и оба моих ружья. Позади седла были пристегнуты мой кафтан и высокие сапоги для верховой езды. Полы надетого на нем кафтана широко развевались и отлетали назад, уносимые ветром, ведь конь мчался с неимоверной быстротой. Халеф ехал удивительно ловко. Дорога была усеяна галькой и крупными камнями, и скакать по ней с такой скоростью было необычайно трудно. Один неверный шаг, и оба — всадник и лошадь — могли сломать себе шею. Но мой Ри не оступался никогда. Острота его зрения, гибкость и ловкость ног изумляли и теперь. Если бы в эти минуты за ним наблюдал директор какого-нибудь королевского конного завода, кто знает, какую сумму он выложил бы за этого чистокровного вороного жеребца, не ведающего ошибок!

Сколько же времени понадобилось, чтобы лошадь и всадник домчались от поворота до места, где мы находились? Считанные секунды! Все произошло мгновенно. Едва я увидел Халефа и обменялся парой слов с Сандаром, как он был уже тут. Он летел по ложбине, словно восседая на стреле.

— Останови его! Стреляй в него! Быстро, быстро! — крикнул Сандар, вскидывая ружье.

Бибар тоже приставил ружье к щеке. Но вороной мчался так быстро, что прицеливаться было некогда. Не мог помешать выстрелам и я; они раздались. Но пули пролетели далеко в стороне!

— Вдогонку! — крикнул Сандар, почти обезумев от мысли, что от него ускользает ценная добыча. — Там впереди лес кончается. Там мы можем прицелиться!

Он сбежал с крутого склона, прыгая с одного камня на другой; брат последовал за ним, столь же взволнованный, как и он. Обо мне они уже не думали. У меня был подходящий момент ускользнуть от них. Такого, конечно, могло больше и не быть. За Халефа я не боялся, хотя и думал о нем. Меня заботило другое: миновав две тысячи шагов, мои спутники хоть и не остановятся, но поедут шагом. Вот тут- то штиптары могут незаметно настичь их и подстрелить. Сейчас, правда, ружья этих разбойников были разряжены, но они ведь могли их быстро перезарядить. Итак, мне следовало помешать погоне…