Владимир Птах - Подарок из Египта

— У него шестьдесят три зуба, — ответил Псайт не задумываясь.

— А ты что, их считал? — усомнился один из воинов по имени Лабиен.

— Да, приходилось.

— А вот и неправда, — сказал второй воин, — я слышал, у крокодилов не меньше сотни зубов.

— Это может у вас в Риме стозубые крокодилы, — отозвался Псайт, — а в Егип-те таких зубастых нет.

— Что-то мне не верится. Надо пересчитать, — сказал солдат и присел у морды крокодила, намереваясь пересчитать его зубы.

Друзья стали отговаривать своего товарища от глупой затеи:

— Да зачем тебе это надо, Регул? — говорили они, — Не дури, еще за руку тебя цапнет.

— Как зачем? — упорствовал Регул. — Я слышал, есть специальный императорский налог на зубы. По-моему, эти египтяне хотят от него уклониться. Я их выведу на чистую воду. Раз, два, три… — стал считать Регул, тыкая пальцем в зубы крокодила, торчавшие наружу.

Солдаты поняли, что настал подходящий момент исполнить свой замысел.

— А вы что, — обратился Лабиен к египтянам, пока Регул пересчитывал зубы крокодила, — самку себе завели?

— Какую еще самку? — удивился Псайт.

— А вон ту, что в озере плавает, — указал легионер на озеро.

Египтяне обернулись, чтобы взглянуть на выдуманную Лабиеном самку, и тут Регул, воспользовавшись тем, что на него никто не смотрит, заорал истошным го-лосом. Египтяне быстро обернулись назад и увидели, как Регул корчится на зем-ле, обхватив свою правую руку. Его душераздирающий крик раздавался на весь храм. Бычий пузырь был им раздавлен, и вытекшая из него кровь обильно окрасила дос-пехи багровым пятном. Все вокруг стояли с ошарашенными лицами.

— Эта тварь укусила Регула! — закричал Лабиен, обнажая меч. — Я убью ее! — орал он и хотел кинуться на крокодила, но Сух, напуганный криком, вовремя уполз в озеро.

Тогда Лабиен набросился на египтян, осыпая их бранью и грозя им своим клинком.

Побледневшие египтяне не на шутку испугались. Они поверили во всю эту комедию, разыгранную легионерами, и ничуть не сомневались, что Сух укусил за руку назойливого Регула.

Они хотели было ему помочь, но Лабиен отогнал их от Регула. Со своим другом он схватил «укушенного» под руки и уволок из храма.

В храме начался переполох. На крик сбежались все жрецы и когда узнали, что произошло, то сразу поняли, в какое дерьмо они вляпались. Солдаты это просто так не оставят и обязательно придут, чтобы отомстить за своего раненого товарища. Херемон растерялся и не знал, что предпринять. Было совершенно ясно, что разъяренные легионеры захотят прикончить Суха. Спасти его не было никакой возможности. Некоторые советовали ему спрятать крокодила, но куда?

— Пусть он затаится на дне озера, — предложил Унеферт, — Привяжем ему к хвосту камень, и он до утра не всплывет.

Но это было бессмысленно. Легионеры и на дне его нащупают. Оставалось лишь уповать на Себека. Херемон распорядился подальше спрятать ценности, принадлежавшие храму. Он боялся, что разбушевавшиеся солдаты могут учинить в храме гра-беж. Кроме того, Херемон приказал увести из храма Псайта и Ткела. Он не сомне-вался, что всю вину за происшедшее солдаты попытаются взвалить именно на них, не доглядевших за крокодилом.

Легионеры не заставили себя долго ждать. Разъяренная толпа солдат во главе с Ценцилианом вскоре ворвалась в храм. С собой они уже несли сети и крючья, чтобы ловить ими крокодила. Пока Ценцилиан запугивал Херемона всеми ужас-ными последствиями, какие повлечет за собой нападение крокодила на легионера, солдаты расправили сети и, натянув их через все озеро, стали шарить сетями по воде. Жрецы им не мешали, заранее оплакивая своего любимца.

Херемон упрашивал Ценцилиана не давать делу огласки. Он понимал, что теперь, при желании, храму можно было приплести что угодно, вплоть до попытки восстания против римских властей. Ценцилиан согласился замять это дело, но только когда ощутил в своей руке увесистый кошелечек.

— И давайте, усмирите мне крокодила, — сказал он жрецам напоследок. — Не хватало, чтобы он еще кого-нибудь загрыз.

— Вы его убьете? — осторожно спросил Херемон.

— Конечно, убьем. А ты как думал? Скажи еще спасибо, что только одного его. Помри мой боец, я бы всех вас тут перевешал в вашем гадючнике, — презрительно проговорил Ценцилиан и сплюнул в сторону Херемона.

— Спасибо, — пробормотал тот тихо, в душе проклиная всех римских солдат с их легатами.

Однако сделать Херемон ничего не мог. Приходилось подчиняться. Он приказал служителям помочь легионерам изловить Суха.

Вскоре, весь перевязанный веревками, Сух был водружен на повозку. Запряженный в повозку осел, почуяв, какая у него за спиной зубастая поклажа, стал беспокойно коситься на крокодила и рваться из упряжки.

— Все, уходим! — скомандовал Ценцилиан, и солдаты с победным улюлюканьем покинули храм.

Бóльшую часть солдат Ценцилиан отправил в лагерь, а с остальными проводил повозку до корабля.

Уже смеркалось, когда они вышли на пристань. Марк с нетерпением поджидал их возле корабля. Он был очень рад, что Ценцилиану все удалось. Ле-гат получил от Марка обещанные восемьдесят тысяч, а взамен отдал крокодила вместе с повозкой. Но прежде Марк и Теаген внимательно осмотрели крокодила, чтобы убедиться, что это действительно Сух. У них было опасение, что ушлые солдаты могут подсунуть им совсем не то животное.

— Кажись, похож, — сказал Теаген, всматриваясь в знакомое рыло крокодила.

— Да, это он, — признал Суха и Марк. — Уж я то его никогда не забуду. Давайте грузите его на корабль! — крикнул он матросам.

Но матросы растерялись. Мало того, что Сух был здоровый, как лошадь, он еще ко всему злобно вращал глазами и даже связанный внушал матросам страх.

— Ну, чего уставились? — подгонял их Теаген. — Берите его с двух сторон и тащите. Не бойтесь, он вас не сожрет, у него вон челюсти веревками свя-заны.

Но это не придало матросам смелости. Все понимали, что крокодил может и хвос-том любому раздробить кости. Матросы мялись возле крокодила в нерешительности, пока кормчий не предложил вкатить крокодила вместе с повозкой на корабль и уже на палубе вывалить его в корыто. Так матросы и сделали. Крокодил плюхнул-ся в корыто и недовольно зашевелился в своем новом тесном жилище.

— Надо ему веревки развязать, — сказал Марк.

— А может, лучше в Риме? — предложил Глазурий, опасаясь освобожденных челюстей Суха.

— А кормить мы его как будем?

— Потерпит.

— Нет уж, — сказал Марк, — кормить я его буду до отвала. Так спокойней.

— Да что вы мудрите, — заговорил Теаген, — придет египтянин Трифона, пусть он его и развязывает. Эй, Трифон, — окликнул Теаген проводника, — скоро там твой разжалованный жрец придет? Может, ты сбегаешь за ним, поторопишь?