Владимир Птах - Подарок из Египта

В прошлый раз она подарила Гермарху перстень с сардониксом. По словам Фотиды, перстень обошелся ей в пятьсот сестерциев. Юлии показалось, что это доро-го, и она наказала Фотиде купить на этот раз что-нибудь подешевле. Фотида так и поступила и приобрела сегодня утром в ювелирной лавке золотую застежку за двести сестерциев. Точнее, она сказала, что купила ее за двести, а на самом деле купила застежку за сто пятьдесят сестерциев и преспокойно присвоила оставшиеся полсотни. Так же было и с перстнем. Его она вообще купила за трис-та сестерциев на рынке у какого-то подозрительного типа, который длинными во-лосами пытался скрыть шрам от срезанного на лбу клейма. Возможно, он был гра-бителем или вором, но Фотиде было все равно, лишь бы подешевле купить перстенечек.

Таким вот образом Фотида только на одних подарках для Гермарха уже насобирала для себя полтысячи. И чтобы эта кормушка не прикрылась, она всячески советовала своей госпоже продолжать свидания.

Вместе со служанкой и германцами Юлия вошла в храм. В храме в тот момент было довольно многолюдно. Грозная богиня восседала на своем троне, и два свирепых льва по бокам, казалось, готовы были растерзать любого, на кого им укажет Великая Мать богов. Почитатели Кибелы теснились возле ее статуи, и каждый по-своему общался с богиней. Кто-то простирался перед статуей на полу, другие же прилепляли к ее ногам восковые таблички с написанными на них просьбами или благодарениями. Были и такие, кто пытался залезть на спину льва, чтобы, дотянувшись до уха богини, шепнуть ей свое сокровенное желание. Но корибанты останавливали таких назойливых почитателей, ревностно охраняя священное ухо богини, которым, по их мнению, могли пользоваться только они.

Перед статуей дымились две большие курильницы, и Юлия стала сыпать в них ладан из своего мешочка.

Пока она возилась возле курильниц, ее заметил плешивый корибант, тот самый, что приходил к ней сегодня утром. Он уже поджидал Юлию, и когда она его увидела, корибант чуть заметным кивком головы дал ей понять, что Гермарх, как и прежде, ждет ее в комнате для молитв. Туда она и направилась, поручив Фотиде сыпать ладан в курильницы вместо себя.

Германцы проводили Юлию взглядом до самой каморки, и когда она скрылась за дверью, обратили свои взоры на хор корибантов, завывающих из темноты.

В комнате Юлию с нетерпением дожидался Гермарх. При тусклом мерцании глиняного светильника он нервно шагал по каморке от одного угла к другому. Комнатка была маленькая, и ему удавалось сделать только два шага в одну сторону и два шага в другую. Эта теснота бесила его еще больше.

— Ну, наконец-то! — воскликнул он, когда Юлия вошла в комнатку и закрыла за собой дверь. — Где тебя носит? Я жду тебя уже целый час!

— Меня муж задержал, — ответила Юлия, привыкая к темноте, — привязался ко мне с самого утра. Я еле от него отделалась.

Она попыталась обнять Гермарха, но тот отвел ее руки. Только сейчас Юлия заметила, что щека у него была расцарапана, а левая рука ниже локтя перебинтована.

— Что у тебя с рукой? — спросила она, не скрывая своего беспокойства.

— Ножом пырнули, — недовольно отозвался Гермарх. — Это все из-за твоего проклятого перстня, — грубо вывалил он.

— Как из-за перстня? — удивилась Юлия.

— А вот так. Сардоникс на твоем подарочке оказался стекляшкой. Только не го-вори мне, что ты не знала об этом!

— Не кричи, нас услышат, — постаралась угомонить его Юлия, оглядываясь на дверь, — с чего ты взял, что сардоникс не настоящий?

— С чего я взял? — возмутился Гермарх, — а с того, что меня чуть не прирезали из-за этого проклятого перстня. Если ты меня разлюбила, — го-ворил он возбужденно, — то ты так и скажи, мы разойдемся по-хорошему. А стекля-шки мне нечего тут подсовывать.

— Успокойся. Я тебе ничего не подсовывала,? проговорила Юлия, собираясь с мыслями. — Перстень покупала Фотида, она сказала, что сардоникс настоящий. Если бы я знала, что он поддельный, я бы тебе его не дарила. Давай его сюда, я по-дарю тебе другой.

— У меня его отобрали, — развел руками Гермарх, — я еле ноги унес от этих перекупщиков. Мне не до перстня было. Они меня чуть на ножи не поставили. Подумали, что я хотел их обмануть. С этими ребятами шутки плохи.

— Ты что, пошел продавать мой подарок? — проговорила Юлия с огорчением.

— Какая разница? Подарок, не подарок. Мне деньги срочно нужны были.

— Деньги? — еще больше удивилась Юлия. Она вдруг заподозрила в его словах обман.

— Что, трактирных потаскушек поить не на что было? — произнесла она с язвительной ухмылкой. — Это случайно не они тебе ногтями лицо исцарапали?

— Ну ты и стерва, — злобно проговорил Гермарх, глядя ей прямо в глаза, — нет, вижу, зря я с тобой связался.

— Это я зря с тобой связалась, — решительно произнесла Юлия, — небось пропил мой перстень с дружками, а теперь мне здесь выдумываешь всякие сказки.

— А это я тоже, по-твоему, выдумал? — Гермарх сунул ей под нос свою перебинтованную руку, — на, возьми, размотай ее. Полюбуйся свежим мясом. Я из-за этой раны теперь выступать не смогу месяца два. Или ты скажешь, что я сам себе хотел руку отрезать? Ну что смотришь? Разматывай, ты же говорила, что крови не боишься.

Гермарх продолжал тыкать ей в лицо свою руку.

— Убери ее, — отпихнула его руку Юлия. — Не хочу я ничего разматывать!

— А если не хочешь, то и не говори, что я здесь сказки выдумываю. Я от этих сказок чуть без руки не остался.

— Сам виноват. Не нужно было мой подарок продавать.

Гермарх хотел было ответить ей какой-нибудь грубостью, но промолчал.

— Ладно, не будем ссориться из-за ерунды, — спокойно проговорила Юлия, пытаясь примириться с Гермархом, — лучше посмотри, что у меня есть для тебя.

Юлия достала из-за пояса золотую застежку, приготовленную в подарок атлету, и протянула ее Гермарху. Гермарх взял застежку и небрежно повертел ее в руке.

— Тебе она нравится? — ласково спросила его Юлия, — жаль здесь темно, плохо видно. На солнце она сверкает сильней.

— Да, хорошая вещица, — согласился Гермарх и для верности попробовал застежку на зуб, чтобы убедиться, что она действительно золотая.

Однако в темноте он неудачно засунул ее себе в рот и уколол булавкой язык. Отдернув от губ руку, он сморщился от боли.

— Проклятье, — проговорил он чуть слышно, — я, кажется, язык себе продырявил.

— Ничего страшного, — усмехнулась она, — меньше будешь на меня кричать. А застежку можешь не кусать, она золотая, не сомневайся. Уж здесь Фотида ошибить-ся не могла.

— А кто ее знает? Если она безмозглая курица, ее и с застежкой могли надуть.

Юлия сзади нежно обняла Гермарха.

— Ну что, ты так и будешь сердиться на меня из-за этой глупой служанки? — произнесла она ласково, — учти, у нас мало времени.