Джозеф Конрад - Дуэль. Победа. На отмелях

— Она отнюдь не должна надевать кольцо себе на палец, туан.

— Ну что ж, она повесит его себе на шею, — охотно согласился Иоргенсон.

Когда Иоргенсон шел к рубке, ему пришло в голову, что, пожалуй, теперь эта, приведенная Лингардом на буксире, женщина не захочет оставить «Эмму». Это его, впрочем, не очень волновало.

Все эти люди двигались впотьмах, да и сам он сейчас двигался впотьмах.

Иоргенсону только хотелось направить мысль Лингарда на Хассима и Иммаду и заставить его без колебаний осуществить поставленную цель. Эти белые его совершенно не интересовали. Это были люди, не оставляющие следов на земле. Женщине придется ехать, не понимая, зачем ее посылают. А если она откажется, пусть остается на судне без всяких вестей. Он ей ничего не скажет.

На деле, однако, оказалось, что миссис Треверс не желает иметь с ним никакого дела. Она не хотела даже его слушать. Она — вернее, только голос, заключенный в темной рубке — желала, чтобы он ушел и не тревожил ее.

Но тень Иоргенсона было не так-то легко заклясть. Он тоже был только голосом во внешней тьме, неумолимым, настаивавшим, чтобы она вышла на палубу и выслушала его. Наконец он нашел нужные слова:

— Я хочу вам сказать относительно Тома. Вы желаете ему добра, не так ли?

Этот довод возымел действие; миссис Треверс, выйдя на палубу и склонив голову, стала терпеливо слушать бормотание белого призрака.

— Мне кажется, капитан Иоргенсон, — сказала она, когда он кончил, — что вы просто забавляетесь. После вашего поведения сегодня утром мне нечего с вами говорить.

— У меня готов для вас челнок, — проворчал Иоргенсон.

— У вас какая-то задняя мысль, — недовольно проговорила миссис Треверс, — но, может быть, вы мне ее сообщите? Что вы имеете в виду?

— Интересы Тома.

— Вы действительно его друг?

— Он привез меня сюда. Вы это знаете. Он вам все рассказал.

— Да. Но я сомневаюсь, можете ли вы быть кому-нибудь другом.

— Сомневаетесь! — повторил Иоргенсон, очень спокойно и мрачно. — Если я ему не друг, то хотел бы я знать, какие у него еще друзья.

Миссис Треверс быстро спросила:

— Но что вы говорите про кольцо? Что это за кольцо?

— Это собственность Тома. Оно у него давно.

— И он дал его вам? Он им дорожит?

— Не знаю. Это просто вещь.

— Но оно что-нибудь означает для вас и для него. Так ведь?

— Да. Означает. Он знает, что оно означает.

— Что оно означает?

— Я ему в достаточной степени друг, чтобы придерживать язык.

— Что! Со мной!

— А кто вы такая? — неожиданно заметил Иоргенсон. — Он и так вам слишком много наговорил.

— Может бьггь, да, — прошептала миссис Треверс, как будто про себя. — И вы хотите, чтобы я отнесла кольцо ему? — спросила она уже громче.

— Да. Немедленно. Для его блага.

— Вы уверены, что это для его блага? Почему же вы сами не можете…

Она остановилась. Этот человек был безнадежен. Он ей ничего не скажет, заставить его она не могла. Он был неуязвим, неумолим… Он был мертв.

— …Только передайте ему кольцо, больше ничего, — бормотал Иоргенсон, точно загипнотизированный одной идеей. — Суньте ему в руку. Он поймет.

— Но что это? Совет, предостережение, сигнал к действию?

— Все что угодно, — хмуро, но как будто более мягким голосом сказал Иоргенсон. — Это для его блага.

— О, если бы я только могла верить этому человеку! — почти вслух размышляла миссис Треверс.

Легкий шум, послышавшийся в горле Иоргенсона, может быть, выражал сочувствие. Но Иоргенсон ничего не сказал.

— Это в самом деле необыкновенно! — воскликнула миссис Треверс, выведенная из терпения. — Почему вы обратились ко мне? Почему это должна сделать я? Почему вы хотите, чтобы именно я отнесла его ему?

— Я вам скажу почему, — отвечал Иоргенсон своим мертвым голосом. — Потому, что на этой шхуне не найдется ни одного человека, который мог бы пробраться живым в ограду. Сегодня утром вы сказали мне, что вы готовы умереть за Тома или вместе с Томом. В таком случае рискните. Вы единственный человек, имеющий хоть половину шанса добраться туда. А Том, может быть, дожидается.

— Единственный человек, — повторила миссис Треверс, порывисто шагнув вперед и протягивая руку, перед которой Иоргенсон отступил на шаг. — Да, я рискну! Конечно! Где это таинственное кольцо?

— У меня в кармане, — отвечал Иоргенсон.

Однако прошло не менее полминуты, прежде чем миссис Треверс почувствовала перстень в своей полураскрытой ладони.

— Но его никто не должен видеть, — наставительно шептал Иоргенсон. — Спрячьте его где-нибудь. Самое лучшее, повесьте его себе на шею.

Миссис Треверс крепко сжимала перстень.

— Да, это будет лучше, — согласилась она поспешно. — Я сейчас вернусь. Приготовьте все.

С этими словами она скрылась в рубку, и сейчас же полосы света появились в щелях обшивки. Миссис Треверс зажгла там свечу. Она надевала себе перстень на шею. Она собиралась ехать. Да, она шла на этот риск ради Тома.

— Никто не может устоять против этого человека, — бормотал про себя Иоргенсон мрачным голосом. — Я и то бы не мог.

После того как челнок отъехал от шхуны, интеллектуальная жизнь Иоргенсона прекратилась. Никаких умствований от него больше не требовалось.

Он покончил с этим вопросом. Его решения были уже приняты, и он мог теперь обдумывать их с тем же мертвым равнодушием, с каким он расхаживал по палубе «Эммы». Кольцо заставит Лингарда вернуться к Хассиму и Иммаде, которые теперь тоже были в плену, хотя им, по мнению Иоргенсона, не грозило серьезной опасности. Суть дела сводилась к тому, что у Тенги оказались в качестве заложников близкие Лингарду люди. Люди эти были связаны с Лингардом крепкими узами. Они имели на Короля Тома такие же права, какие много лет тому назад имели люди той же расы на него самого.

Только Том был гораздо больше, чем он, Иоргенсон. И все же он не избегнет такой же точно судьбы, какая постигла его, Иоргенсона, он будет поглощен, пленен, сольется с ними и в случае успеха, и в случае неудачи. Таков был неотвратимый рок, и Иоргенсон верил, что кольцо заставит Лингарда мужественно принять неизбежное. Ему только хотелось, чтобы Лингард перестал интересоваться судьбой этих белых, — людей, не оставляющих о себе никакого следа в жизни.

С первого взгляда казалось, что посылка белой женщины к Лингарду не вполне служила этой цели. Но у Иоргенсона сложилось мнение, еще более подкрепленное утренним разговором с миссис Треверс, что она и Лингард разошлись навсегда. Это так и должно было быть. Женщина Лингарду совершенно не требовалась. Единственная женщина, которую знал Иоргенсон, досталась ему в обмен на несколько штук ситца и несколько ружей. В данном случае подобная сделка представлялась невозможной, и это еще более подтверждало убеждение Иоргенсона. Дело было несерьезно. В сущности, никакого дела и не существовало. Существовал только один факт — связь Лингарда с ваджскими изгнанниками, и вытекавшее отсюда огромное воинственное предприятие, подобного которому никто еще не пытался осуществить в здешних морях.