Марта Таро - Эхо чужих грехов

На следующий день поверенный принёс паспорт и расписку на оплату проезда на корабле «Орёл», следующем из Петербурга в Ливерпуль.

Два дня спустя Катя устроилась в самой большой каюте на верхней палубе лёгкого трехмачтового корабля. В соседней (за стенкой) поместились Поленька и Марта. Командир – высокий мужественный блондин средних лет – представился Кате как капитан Сиддонс и приветствовал её на борту «Орла». Моряк объяснил, что других пассажиров в этом плавании нет, все боятся блокады, объявленной Наполеоном Англии.

Штерн попрощался с Катей и сошёл на пристань. Он долго стоял, глядя, как отходит корабль и как становится всё меньше и меньше застывшая на корме тоненькая фигура в чёрном. Поверенный выбрал для Кати самую надёжную компанию – «Северная звезда», с отделениями в Петербурге и в Лондоне. Но как бы удивился Иван Иванович, если б узнал, что настоящим владельцем компании является Катин муж, тот самый, от которого она сейчас убегала.

«В апреле шторма вроде бы редкость, – прикинул Штерн. – Даст Бог, доплывут в Англию быстро и благополучно».

Апрель вернул в Ратманово яркие краски: засверкала на солнце колоннада, янтарём и аметистами рассыпались по клумбам весенние первоцветы, небо сделалось бездонным и густо-синим. Снег давно сошёл, открыв жирную черноту бесконечных полей и нежную зелень озимых. Всё вокруг радовало глаз, веселило душу…

Весеннего настроения, охватившего всех в поместье, не разделял лишь его хозяин. Сразу пожалев о том, что отправил жене то злосчастное письмо, Черкасский проклял себя и стал заливать тоску водкой. Легче ему не стало. Поняв, что если не попытается любой ценой вымолить у жены прощение, то просто умрёт, Алексей собрался и поехал в Бельцы. Но вышедшая ему навстречу мадам Леже сообщила об отъезде княгини в гости к московской тётке.

Раздосадованный, Алексей вернулся в Ратманово с намерением тотчас же броситься в погоню, но, хорошо всё обдумав, признал, что попытка восстановить отношения в чужом доме в присутствии чужих людей – задача не из простых. Тогда он решил поступить по-другому: написать Кате покаянное письмо, предупредить о своём приезде и, если повезёт, дождаться ответа. При любом развитии событий, напишет ему жена или нет, князь хотел выехать в Москву.

Множество раз брался Алексей за перо, но вновь и вновь рвал письмо и выбрасывал его в корзину. После двух часов мучений у него наконец-то получился более-менее сносный вариант:

«Милая, я лучше всех знаю, что простить меня невозможно. Но умоляю тебя, найди в своём сердце каплю жалости, разреши мне приехать. Я не могу без тебя жить.

Я буду в Москве 20-го апреля. Пожалуйста, дай мне знать, что я смогу увидеть тебя. Алексей».

Запечатав конверт, Черкасский вызвал Сашку и велел тому менять лошадей круглосуточно, но доставить письмо княгине самое позднее через три дня.

Сегодня Алексей ждал своего посланца обратно. Стоя у окна, он высматривал ямскую тройку. Наконец та появилась на подъездной аллее. Сашка вошёл в кабинет, но вид его не сулил хозяину ничего хорошего. Виновато отводя глаза, посыльный протянул Алексею нераспечатанное письмо.

– Что, княгиня отказалась его взять? – с ужасом спросил Черкасский.

– Нет, барин! Не было её в Москве. Никто в доме тётки не знает, что она вообще собиралась к ним приехать.

– Графиню-тётку ты видел? Она с тобой говорила?

– Как же, меня провели к ней, барыня сама мне сказала, что племянница к ней не приезжала и не писала вовсе.

– Да, может, тебе специально лгали? – гневно рявкнул Алексей.

– Нет! Я, прежде чем уехать, деньги роздал и дворовых порасспросил, ну и в соседских домах тоже интересовался – никто не видел ни княгини, ни её девушки. Даже если хозяйка не выходила из комнат, то Полю дворовые всё равно заметили бы. Нет их там. – Сашка замялся. – Я, как барыню в Москве не нашёл, стал на почтовых станциях спрашивать. На одной – на въезде в Москву – княгиня и её девушка заночевали, а потом в Петербург отправились.

Черкасский забрал письмо и отпустил своего посланца. Алексей постарался поставить себя на место жены. Катя оскорблена, хочет уехать, но у неё ещё нет доступа к унаследованному состоянию, значит, она должна отправиться к Штерну. А ложный адрес в Москве она дала, потому что после этих подлых писем и выстрела в спину никому не верит. Катя боится.

– Боже мой, милая, как я мог это допустить? – прошептал Черкасский.

Он, как идиот, заливал горе водкой, хотя до сих пор не нашёл подлеца, устроившего им эту западню. Даже не расспросил Иваницкого и ротмистра Рябинина о том, что те видели на крыше мельницы. Конечно, есть ещё и камердинер, да толку от него мало. Но все же… Алексей вызвал француза к себе и спросил:

– Месье, пожалуйста, вспомните всё, что вы видели на мельнице, после того как меня ранили.

– Ваша светлость, вы лежали без чувств, и я держал вам голову. Офицеры побежали к мельнице, а об остальном я могу судить только с их слов, – объяснил камердинер и, не понимая, что нужно хозяину, замолчал.

– Повторите эти слова, – потребовал Алексей.

– Офицеры говорили, что видели на крыше человека с пистолетом в руке, тот спрыгнул вниз со стороны, обращённой к лесу. Господа обежали вокруг, но там уже никого не было, они увидели лишь следы, ведущие в лес.

Стало ясно, что нужно действовать самому. Алексей завтра же поедет в Бельцы и разберётся в этой тёмной истории. Жаль только, что он не сделал этого раньше.

Дорога разбередила Черкасскому сердце. Уже проклюнулись почки, и лес тонул в нежнейшей золотистой дымке, а когда здесь летели их с Катей санки, все деревья стояли в снегу, ветви гнулись, смыкаясь над дорогой в белоснежный кружевной туннель. Если бы только можно было повернуть время вспять и вновь прижать к себе хрупкую фигурку, закутанную в соболий мех…

Солнце уже стояло в зените, когда экипаж Черкасского остановилась перед крыльцом в Бельцах. Алексей прошёл в дом, поздоровался с мадам Леже и объявил, что поживёт здесь какое-то время. Пока Сашка заносил его багаж, князь выпил водки в своём прежнем кабинете. Полчаса спустя они отправились к Иваницким.

Соседнее поместье встретило Черкасского тишиной. Вышедший на крыльцо лакей сообщил, что Пётр Александрович с другом-ротмистром давно отбыли в полк, а Александр Иванович с дочерью уехали к родственникам в столицу. Вот и оборвалась ниточка! Алексей велел разворачивать коней и возвращаться в Бельцы.

Ужин Алексею подали в маленькой столовой, устроенной Катей в прежние счастливые дни. Он отослал слуг и мрачно ковырял вилкой в тарелке. Какая еда при такой неистребимой тоске? За окном раздался звон колокольчика. Кто-то приехал? Безумная надежда, что вернулась жена, окрылила Алексея, и он кинулся к дверям. У крыльца стоял просторный дорожный экипаж. Дверца его распахнулась, по подножке спустился князь Василий и подал руку незнакомой смуглой брюнетке лет тридцати. Дядина спутница щеголяла в ярко-малиновом капоте и такого же цвета бархатной шляпке с белыми страусовыми перьями. Гости поднялись на крыльцо, где в недоумении застыл Алексей. Князь Василий двусмысленно улыбнулся и заговорил: