Марта Таро - Эхо чужих грехов

– Миледи, позвольте представить вам мою племянницу Генриетту де Гримон, – с гордостью произнесла Луиза.

– Какая красавица! – признала гостья и позвала: – Подойди, детка, дай мне получше рассмотреть тебя. Княгиня говорила, что ты очень хорошо поёшь. Это правда?..

– Я учусь пению, миледи…

– Я собираюсь часто бывать у вас в гостях и надеюсь услышать тебя.

Графиня поговорила с Генриеттой о музыке, а потом обратилась к её тётке.

– Этот наряд вы придумали сами?

– Да, миледи, а сшили платье и сделали вышивку в нашей мастерской.

Ливен что-то мысленно прикинула и заявила:

– Вы сможете сделать для меня несколько платьев? Два бархатных закрытых, одно шёлковое бальное и пару муслиновых…

– Конечно, я завтра же приглашу своих помощниц, чтобы снять мерки, и предложу идеи.

Тут двери отворились, и Бетси внесла малыша. Все внимание сосредоточилось на Павлуше. Женщины долго умилялись и ворковали. Потом Катя пригласила Дарью Христофоровну выпить чаю. Время за беседой пролетело незаметно, и они расстались, на удивление быстро проникнувшись взаимной симпатией. Проводив гостью, Катя вдруг осознала, что рядом с сильной и участливой графиней Ливен жизнь уже не кажется такой беспросветно чёрной.

Графиня Ливен прижилась в доме на Аппер-Брук-стрит на удивление быстро. Здесь не было лишних людей, и супруга посланника отдыхала душой. К тому же Луиза представила ей несколько эскизов, и Дарья Христофоровна пришла в такой восторг, что не стала выбирать, а заказала сразу всё.

Обаяние этой женщины оказалось абсолютным. Как видно, она просто родилась звездой. Рано осиротевшую дочку рижского генерал-губернатора Бенкендорфа опекала сама вдовствующая императрица Мария Фёдоровна. Но государыня помогала многим, а вот Долли смогла стать для императрицы любимой фрейлиной и доверенным лицом. Дарья Христофоровна искренне считала, что ей просто везёт на хороших людей, но секрет был в ней самой – она улыбалась, и каждому хотелось стать ей другом. В Катин дом Долли принесла надежду, и это вышло у неё на удивление просто и естественно.

Наступил день крестин. Катя вместе со своей маленькой семьёй приехала в церковь. Граф и графиня Ливен уже ждали их. Крестили светлейшего князя Павла Черкасского в дальнем приделе, без посторонних, и всё прошло по-семейному просто и светло. Малыш не плакал, а серьёзно смотрел на всех большими голубыми глазами, батюшка надел на его шейку крестик деда и передал Павлушу крёстной матери.

Катя пригласила всех на праздничный завтрак. Ради такого случая Марта превзошла самоё себя, подав блины с икрой, пирожки с визигой и стерляжью уху.

– Давно я так не ел, – засмеялся граф Ливен, – как будто домой вернулся.

– Браво Марте! – согласилась его супруга. – Такую вкуснятину в Англии не подают. Я уже с неделю как начала принимать гостей в моём литературном салоне, а наш повар – француз. Я попрошу у вас Марту на один день – лучше всего в четверг. Хочу сделать «русский вечер», нужно же приобщать англичан к хорошей жизни… Так вы отпустите ко мне Марту?

– Конечно – согласилась Катя и полюбопытствовала: – А почему салон именно литературный?

– Дорогая, я же не могу объявить, что моя цель – последние сплетни о королевском дворе и правительстве, поэтому мне приходится привлекать нужных людей хорошей кухней и приличным поводом. Литература и музыка – это то, в чём разбираются или делают вид, что разбираются, все. Если я стану развлекать гостей и хорошо их кормить, то ко мне сбежится весь Лондон.

– Долли – великая женщина, – заявил Ливен. – Мы сюда приехали из Берлина, так там в её салоне собирался цвет Европы. Мне очень повезло: российское посольство при такой жене посланника – центр притяжения для всех нужных людей.

Сказав этот восторженный спич в адрес своей жены, граф, сославшись на важные встречи, откланялся, а Катя и Долли прошли в гостиную.

– Дорогая, мы теперь стали родней, и, если вы не против, я хотела бы поговорить по-родственному о важных вещах.

Графиня ободряюще улыбнулась Кате и продолжила:

– Во-первых, я предлагаю перейти на «ты». Идет? – спросила она.

Конечно же, Катя согласилась. Долли тут же скрепила их уговор тёплой улыбкой и продолжила:

– Теперь поговорим о тебе. Согласись, ты – прекрасная молодая женщина и при этом целиком погружена в своё горе. Так нельзя, я пока не говорю с тобой о мужчинах, слишком рано, но у тебя есть сын, чьи права в этой жизни ты обязана отстаивать. Знает ли российское общество о рождении Павла Черкасского? Ведь всем его состоянием сейчас распоряжается этот негодяй – князь Василий.

– Но, Долли, я не могу рисковать сыном. Мне страшно…

– Дорогая моя, я всё прекрасно понимаю, но ты не должна прятаться от врага. Ты должна прийти и победить. Я сирота с двенадцати лет и смогла многого добиться: просто вовремя приняла помощь и с толком ею воспользовалась. Скажу тебе по секрету, что я тоже пишу депеши министру иностранных дел и служу здесь наравне с мужем. Но его работа – официальна, а моя ложится кирпичиками в политику империи. Я всегда побеждаю своих врагов и отступаю лишь тогда, когда мне не по силам сделать это сразу, но это – всего лишь манёвр.

Как же это у неё получалось? В графине Ливен не нашлось бы и намёка на властную мощь, она излучала только свет и очарование, но при этом была победительницей. Долли была великолепна, но в себе Катя не находила подобных талантов.

– Честно сказать, я не знаю, что мне делать, – призналась она.

– Я помогу, но только ты сама должна найти силы и решить, что станешь бороться. За сына, но и за себя тоже!

Наверное, Кате просто не хватало толчка, и слова Долли что-то в ней пробудили.

– Да, я стану бороться, – решила Катя и вдруг поняла, что у неё наконец-то появилась цель. – Спасибо тебе, ты возвращаешь меня к жизни.

– Тебя не нужно возвращать, это есть в тебе самой – и характер, и воля, просто они уснули, задавленные горем, а теперь просыпаются. Всё будет хорошо, мы обязательно победим. А пока ты поправляешься, я хочу поближе познакомиться с твоим поверенным и вашей мастерской роскошных платьев. Может, я тоже поучаствую в этом деле собственными средствами, должна же я добывать себе деньги, о которых не знает муж.

Её весёлая улыбка обратила последнюю фразу в шутку, но, засобиравшись домой, Долли ещё раз напомнила о встрече с поверенным. Катя пообещала.

– До завтра, – попрощалась она и вместо дежурной любезности вдруг призналась: – Я буду очень ждать…

Назавтра вызванный на встречу Штерн долго не мог понять, чего от него хотят дамы.

– Екатерина Павловна, зачем я понадобился её сиятельству? – в недоумении спрашивал он. – Я коммерсант и веду дела тех, кто желает преумножить капиталы. Во всём этом, скажу без ложной скромности, я – один из лучших. Но мастерская модного платья не может считаться серьёзным делом. Я помогал Луизе, пока она ухаживала за вами, теперь мадемуазель де Гримон сама справляется с делами. Два десятка бедных французских эмигранток с иголками в руках – это несерьезно.