Роберт Стивенсон - Похищенный. Катриона (Романы)

- Но как мило все было проделано! - заметил он.- Эта дева гор истинная героиня, не так ли?

- Я всегда знал, что у нее бесстрашное сердце,- сказал я.- И бьюсь об заклад, она ни о чем не догадывалась… Впрочем, прошу извинить меня. Я касаюсь запретных тем.

- Голову даю на отсечение, она ничего не знала,- ответил он с полной откровенностью.- И верила, что бросает перчатку в лицо королю Георгу.

Катриона в тюрьме! Ее образ возник в моей памяти, и я ощутил странное волнение. Я видел, что даже Престонгрейндж восхищен ею и не может удержаться от улыбки при мысли о ее поступке. И мисс Грант, несмотря на дурную привычку насмешничать, несомненно, была в восторге. Меня как жаром обожгло.

- Я не дочь вашей милости…- начал я.

- Это мне известно! - перебил он с улыбкой.

- Я сказал глупость,- ответил я.- А вернее, неудачно выразился. Бесспорно, мисс Грант поступила бы опрометчиво, навестив ее в тюрьме. Но я покажу себя плохим другом, если тотчас не брошусь туда.

- Ого, мистер Дэвид! - сказал он.- А мне казалось, что мы с вами заключили уговор?

- Милорд,- ответил я,- заключая этот уговор, я был глубоко тронут вашей добротой, но не стану отрицать, что думал я так же и о собственных интересах. У меня были своекорыстные намерения, но теперь я вспоминаю о них со стыдом. Быть может, для безопасности вашей милости полезно упомянуть, что этот докучливый Дэви Бальфур - ваш друг и гость. Конечно, говорите так. Я не стану вас опровергать. Но ваше покровительство… я не буду им пользоваться. И прошу лишь об одном: отпустите меня и дайте мне разрешение увидеться с ней в тюрьме.

Он смерил меня суровым взглядом.

- Мне кажется, вы ставите все с ног на голову,- сказал он.- То, что я сделал, было следствием моей симпатии, которую вы по своей неблагодарной природе, очевидно, не заметили. Что касается моего покровительства, оно вам оказано не было и (будем точны) не предлагалось,- Он помолчал.- Послушайте моего предостережения,- добавил он затем.- Вы себя не знаете. Юность - время опрометчивости. Еще года не пройдет, как вы на все это будете смотреть совсем по-другому.

- Такой юности я и хочу для себя! - вскричал я.- Иной, чем у этих юных законников, которые пресмыкаются перед вашей милостью и даже мне считают нужным льстить. И то же я видел в умудренных годами. Все они думают только о собственной выгоде, весь их клан! Потому-то и кажется, что я не доверяю симпатии вашей милости. С какой стати можете вы питать ее ко мне? И вы же сами сказали, что у вас есть свой интерес!

Я запнулся, сообразив, что зашел слишком далеко. Он смотрел на меня с непроницаемым лицом.

- Милорд, прошу у вас прощения,- заговорил я снова.- Язык мой деревенский, грубый. По-моему, мне только прилично навестить своего друга в заключении. Но я обязан вам жизнью, этого я никогда не забуду. И если так нужно вашей милости, я останусь здесь. Благодарность требует по меньшей мере этого.

- Право, можно было бы обойтись без стольких лишних слов,- сказал Престонгрейндж мрачно.- Легко, а иногда и благородно коротко, по-шотландски ответить «да».

- Но, милорд, мне кажется, вы меня не совсем поняли! - воскликнул я.- Ради вас, ради спасения собственной жизни, ради благожелательности, с какой вы, по вашим словам, ко мне относитесь,- ради всего этого я готов согласиться. Но не ради получения каких-либо выгод. Если я останусь в стороне, когда эту юную девушку постигла беда, то не хочу, чтобы такое предательство принесло мне пользу. Пусть я многого не приобрету! Полное крушение я предпочту благополучию, купленному такой ценой!

Он некоторое время хранил серьезный вид, но затем улыбнулся.

- Вы приводите мне на память лунного человека,- сказал он.- Если вы взглянете в зрительную трубку на луну, то увидите там Дэвида Бальфура! Но будь по-вашему. Я попрошу от вас одной услуги, а после отпущу. Мои писцы не успевают справляться с работой. Будьте так добры, перепишите эти несколько листов,- сказал он, переводя взгляд с одной толстой рукописи на другую,- и я пожелаю вам доброго пути! Нет, я ни за что не согласился бы отяготить себя такой совестью, как у мистера Дэвида Бальфура! Если, проезжая мимо какой-нибудь трясины, вы сумели бы стряхнуть в нее часть своих угрызений, то ехать дальше вам было бы куда легче и приятнее.

- Но, возможно, не совсем в том направлении, милорд! - заметил я.

- Уж конечно, последнее слово должно остаться за вами! - воскликнул он весело.

И причины веселиться у него были, потому что он придумал средство добиться своей цели. Он пожелал представить меня свету, как близкое себе лицо, для того чтобы лишить прошение вескости или чтобы иметь на него готовый ответ. Но, явись я на глазах у того же света в тюрьму к Катрионе, тайное станет явным, и мало кто не догадается об истинной подоплеке побега Джеймса Мора из Замка. Такова была задача, которую я внезапно перед ним поставил и на которую он не замедлил найти ответ. Это переписывание, отказаться от которого мне не позволяет простое приличие, задержит меня в Глазго, а тем временем от Катрионы можно будет избавиться без лишнего шума. Мне стыдно писать так о человеке, столь меня облагодетельствовавшем. Он был отечески добр со мной, и все же я считал его фальшивее надтреснутого колокола.

Переписывание оказалось очень скучным занятием, тем более что дела, о которых шла речь, ни малейшей срочности не требовали, как я тотчас обнаружил, окончательно уверившись, что вся эта затея - лишь предлог. Кончив, я тотчас вскочил на лошадь и до темноты успел достичь берега реки Алмонд, где и переночевал. Снова в седле я был с первым лучом зари, и эдинбургские лавки еще только открывались, когда, влетев в город через Уэст-Боу, я остановил взмыленную лошадь перед домом лорда-адвоката. У меня было письмо к Дойгу, доверенному секретарю милорда, посвященному, как считалось, во все его тайны,- весьма достойному невзрачному толстячку, отличавшемуся пристрастием к нюхательному табаку и деловитостью. Он уже водворился за своей конторкой в той самой приемной, где я познакомился с Джеймсом Мором, и успел обсыпаться табаком. Письмо он внимательно прочел от слова и до слова, точно главу из Библии.

- Хм! - сказал он.- Вы немножечко опоздали, мистер Бальфур. Птичка-то упорхнула! Мы ее выпустили.

- Мисс Драммонд освободили? - воскликнул я.

- А как же! - ответил он.- Зачем нам было держать ее под замком? Подними мы шум вокруг такой девчушки, никто бы нам спасибо не сказал.

- А где она сейчас? - спросил я.

- Бог знает! - сказал Дойг, пожимая плечами.

- Наверное, отправилась домой к леди Аллардайс? - предположил я.

- Вот-вот! - сказал он.

- Так я сейчас же скачу туда! - воскликнул я.

- Может, перекусили бы перед дорожкой? - предложил он.