Роберт Стивенсон - Похищенный. Катриона (Романы)

- Я могу засфитетельстфофать только отно,- начал поручик.- Нынче я скрестил шпагу с Пальфуром у Охотничьего полота, о чем теперь очень сожалею, а он фел сепя, как потопает плагоротному челофеку. И я очень уфажаю Пальфура,- добавил он.

- Благодарю вас за вашу прямоту,- сказал я.

После чего Дункансби сделал общий поклон и удалился, в согласии с нашим предварительным уговором.

- Но какое отношение имею к этому я? - спросил Престонгрейндж.

- Сейчас я в двух словах объясню вашей милости,- ответил я.- Этот джентльмен, королевский офицер, исполнил мою просьбу и пришел сюда, чтобы свидетельствовать в мою пользу. Теперь, мне кажется, моя репутация обелена, и до числа, которое ваша милость соблаговолит назначить, науськивать на меня еще каких-нибудь офицеров будет бесполезно. Я не соглашусь драться по очереди со всем гарнизоном Замка.

На лбу Престонгрейнджа вздулись жилы, и он смерил меня свирепым взглядом.

- Не иначе как сам дьявол подбросил мне под ноги этого щенка! - воскликнул он и тут же с яростью обернулся к своему соседу.- Это ваша работа, Саймон,- сказал он.- Распознаю тут ваш почерк, и, с вашего позволения, мне это очень не нравится. После того, как мы согласились прибегнуть к одному средству, по меньшей мере вероломно прибегать к другому под покровом тайны. Вы не остановились перед тем, чтобы злоупотребить моим доверием! Как! Вы знали, что я послал этого юношу в парк с моими дочерьми! И потому что я сказал вам… Фу, сударь, не вмешивайте меня в ваши бесчестные поступки!

Саймон смертельно побледнел.

- Я отказываюсь дальше быть мячом, который вы с герцогом отбиваете ногой друг другу! - воскликнул он.- Либо договоритесь, либо останьтесь каждый при своем и разбирайтесь между собой. А я больше не стану таскать поноску, получать от вас поручения, которые противоречат одно другому, и выслушивать, как вы оба меня вините. Если бы я высказал вам то, что думаю о всей вашей ганноверской каше, у вас в ушах зазвенело бы.

Однако шериф Эрскин сохранил полную невозмутимость и теперь мягко вставил слово.

- Тем временем,- сказал он,- мне кажется, нам следует подтвердить мистеру Бальфуру, что он доказал свою храбрость и может спать спокойно. До числа, о котором он любезно напомнил, она больше подвергаться испытанию не будет.

Его сдержанность заставила их опомниться, и они поторопились с довольно-таки нетерпеливой учтивостью отправить меня восвояси.

Когда я вышел от Престонгрейнджа, меня впервые охватил жгучий гнев. Лорд-адвокат посмеялся надо мной! Он обещал, что у меня возьмут показания и сам я останусь цел и невредим, тем не менее не только Саймон покусился на мою жизнь руками горца-офицера, но и Престонгрейндж (как следовало из его слов) тоже собирался привести в исполнение какой-то замысел. Я пересчитал своих врагов: Престонгрейндж и в его лице вся королевская власть, и герцог, владыка всего запада Горной Шотландии, с Лаветом под рукой, чтобы помочь своим влиянием, столь большим на севере, и весь клан былых якобитских шпионов и контрабандистов. Тут мне вспомнился Джеймс Мор и рыжая голова Нийла, сына Дункана, и я подумал, нет ли у них еще и четвертого сообщника. Если так, то вдобавок против меня сплотятся все уцелевшие отчаянные разбойники Роб Роя. Мне необходим был какой-нибудь сильный друг или мудрый советчик.

И таких в стране, наверное, нашлось бы немало - иначе Лавет, герцог и Престонгрейндж не выискивали бы способа избавиться от меня. И я впал в бешенство при мысли, что, быть может, сейчас на улице лицом к лицу сталкиваюсь с моими неведомыми защитниками и даже не подозреваю об этом.

В эту минуту (словно в ответ на мои размышления) какой-то встречный, проходя мимо, слегка толкнул меня и с многозначительным взглядом в мою сторону свернул в узкий проулок. Скосив глаза, я узнал его - это был Стюарт, стряпчий,- и, благословляя судьбу, последовал за ним. Обогнув угол, я увидел его на первой ступеньке лестницы. Он подал мне знак и тут же. исчез. Вновь я увидел его на седьмом этаже перед открытой дверью, которую, едва мы переступили порог, он тотчас запер. Дом был совершенно пуст, и в комнатах не нашлось бы даже колченогого стула. Как оказалось, Стюарту было поручено подыскать для него нанимателя. Таких домов у него на руках было несколько.

- Сидеть нам придется на полу,- сказал он.- Но во всяком случае тут нам ничто не грозит, а мне давно настоятельно требуется поговорить с вами, мистер Бальфур.

- Что с Аланом? - спросил я.

- Все хорошо,- ответил он.- В среду, то есть завтра, Энди подберет его на песках Гиллейна. Он очень хотел попрощаться с вами, но при таких обстоятельствах я решил, что встречаться вам не следует. И это подводит меня к главному: как продвигается ваше дело?

- Ну,- ответил я,- не далее, как нынче утром мне было сказано, что мои показания будут выслушаны и я поеду в Инверэри с самим лордом-адвокатом, не больше не меньше.

- Нет уж! - вскричал Стюарт.- Этому я ни за что не поверю!

- Быть может, и у меня есть кое-какие сомнения,- ответил я,- но мне хотелось бы узнать, чем объясняется ваше недоверие.

- Скажу вам откровенно, меня довели до белого каления! - воскликнул Стюарт.- Если бы я мог одной рукой свалить их правительство, то сбил бы его, как гнилое яблоко! Я ходатай по делам Аппина и Джеймса

Гленского. И разумеется, мой долг - защищать моего родича, когда ему грозит смерть. Вот послушайте, каково мне приходится, а выводы сделайте сами. Первое, что им нужно: разделаться с Аланом. Они не могут судить Джеймса как сообщника, пока суду не будет представлен главный обвиняемый - Алан. Таков закон, и очень разумный к тому же: телегу спереди к лошади не припрягают.

- Но как они представят Алана в суд, не поймав? - спросил я.

- А! Тут есть свой способ,- ответил он.- Тоже разумный закон. Что бы это было, если бы одного злодея отпускали на все четыре стороны потому лишь, что другому злодею удалось спастись? А способ таков: вызвать главного обвиняемого в суд и объявить его вне закона, если он не явится. Вызвать же его можно в четырех местах: в его доме, там, где он пробудет не менее сорока дней подряд, в главном городе графства, где он обычно обитает, и, наконец (если есть основания полагать, что он покинул Шотландию), в течение шестидесяти дней у Эдинбургского креста, а так же на пристани и берегу Лита. Зачем нужно это последнее условие, ясно само собой: у отплывающих за море кораблей есть время доставить весть о вызове тому, кого она касается, и, значит, вызов этот перестает быть пустой формой. Теперь возьмем Алана. Дома у него, насколько мне известно, нет вовсе. Я был бы весьма обязан тому, кто сообщил бы, в каком месте после сорок пятого года он прожил сорок дней кряду. Графства, где он обитал бы обычно или не обычно, не существует, и если у него есть какое-то местожительство, то лишь во Франции, там, где стоит его полк. А если он еще не покинул Шотландию - как нам твердо известно и как они догадываются,- то и последний тупица поймет, что он только об этом и помышляет. Так где же и как его следует вызвать? Я спрашиваю вас, потому что вы не искушены в законах.