Геза Гардони - Сочинения в двух томах. Том 2. Звезды Эгера

- Кто-нибудь да приедет из Эгера, - сказала она в раздумье. - Здесь живет старший брат Гашпара Пете. Он близок к королю и послал в крепость, где служит Гашпар, целый воз пороху и ядер. Если к нему придет гонец из Эгера, я пошлю мужу чертеж.

Она взяла иголку с ниткой и положила на колени шелковый костюм. Пока они беседовали, во двор вошел мужчина в темно-синем ментике. Прикрыв калитку, он попрощался с кем-то.

- Не утруждайте себя, - сказал он, - здесь я уж и сам найду дорогу.

Эва встала. Голос ей был незнаком, человек тоже.

На веранду вели три ступеньки. Дойдя до них, незнакомец поднял голову. Это был одноглазый, смуглый, дородный мужчина. Усы у него были подкручены, в руке он держал палку вроде той, с которой ходят деревенские старосты.

- Добрый день! - приветствовал он Эву. - Говорят, что здесь живет его благородие лейтенант Гергей Борнемисса?

- Да, живет, - ответила Эва, - только его нет дома.

- Так он уже в самом деле уехал?

- Уехал в Эгер.

- Ах, какая жалость! - Незнакомец покачал головой. - Хотелось мне потолковать с ним… Но, может быть, его супруга…

- Я его супруга. Милости прошу.

Незнакомец поднялся по лестнице, снял шляпу и поклонился с глубоким почтением.

- Меня зовут Тамаш Балог, - сказал он, - я дворянин из Ревфалу.

По манерам незнакомца видно было, что он не крестьянин.

Эва любезно пододвинула ему стул и представила школяра:

- Школяр Миклош Рез. Едет в школу на чужбину. Старший брат его служит в войсках короля и знаком с моим мужем. Вот Миклош и заехал к нам на попутной телеге, чтобы передохнуть.

- Здравствуй, братец, - небрежно бросил одноглазый и, сев на стул, начал рассказывать. - Я приехал на конскую ярмарку, - сказал он, хлопнув себя по колену, - и были у меня разные дела к вашему супругу. Да и деньги я ему привез.

- Деньги? - удивилась Эва.

- Говорили, он нуждается в деньгах. Едет в Эгер и продает кое-какие серебряные и золотые вещички.

- Да ведь у нас почти и нет ничего.

- Я очень люблю перстни.

И он показал свою левую руку: на ней сверкали перстни один прекраснее другого. Может быть, и на правой руке пальцы были унизаны кольцами, но правую обтягивала замшевая перчатка, и поэтому не было ничего видно.

Незнакомец продолжал:

- Говорят, у него есть одно великолепное кольцо.

- Есть, - ответила Эва, улыбнувшись.

- С полумесяцем?

- И со звездами.

- Полумесяц топазовый?

- А звезды алмазные. Но откуда вы все это знаете?

- Нельзя ли мне взглянуть на кольцо? - Голос гостя задрожал.

- Нет, - ответила Эва. - Муж всегда носит его в кармане. Это какое-то счастливое кольцо, оно принадлежало турку.

Янчика бренчал в саду своей саблей. Он одним махом очутился на лестнице и, увидев незнакомца, взглянул на него с ребяческим удивлением.

- Поздоровайся с дядей, как положено, - сказала мать с улыбкой.

- Это чей мальчик? Сын господина лейтенанта? - спросил незнакомец. - Но к чему я спрашиваю! Вылитый отец!

Он привлек к себе ребенка, поцеловал его.

Какое-то неприятное чувство шевельнулось у Эвы, но через мгновение она уже забыла о нем.

- А когда же мы купим трубу? - приставал к матери мальчик.

- Разрешите мне купить ему трубу, - с готовностью предложил школяр. - Мне все равно придется завернуть на ярмарку. Я отведу Янчи и к моему вознице, покажу ему жеребеночка.

- Пусть будет по-вашему, - согласилась мать. - Вот вам динар, купите ему трубу. Но хорошенько смотрите за ним, Миклош! А ты, Янчика… ты ведь знаешь, что сказал отец. - Она обернулась к Тамашу Балогу и, печально улыбнувшись, добавила: - Он наказал нам беречь ребенка как зеницу ока.

Янчика, прыгая от радости, отправился со школяром на ярмарку.

Мать крикнула им вдогонку:

- Миклош, гуляйте возле церкви! Мы сейчас тоже пойдем туда.

Она еще вчера собиралась на ярмарку, хотела приобрести кое-какие мелочи у приезжих венских купцов.

Господин Тамаш Балог рассеянно вертел в руке шляпу, понуро глядя в сад.

- Какие вести из Солнока? - спросила Эва; глаза ее были полны тревоги. - Ведь правда, туркам его не взять?

- Я тоже так думаю, - небрежно ответил Тамаш Балог.

- Муж сказал мне на прощанье, что нынче турки вряд ли попадут под Эгер. Солнок очень укрепили в прошлом году. Он сильнее Эгера.

- Гораздо сильнее.

- Но пусть Эгер не так укреплен, зато его будет защищать вся Верхняя Венгрия.

Господин Тамаш Балог кисло улыбнулся.

- Скажите, а есть у вас какой-нибудь портрет вашего супруга, господина лейтенанта?

- Конечно, есть, - ответила Эва. - В прошлом году написал немецкий художник.

- Не будете ли вы так любезны, ваша милость, показать мне портрет? Я много доброго слышал о витязе Борнемиссе. Хотелось бы посмотреть на него.

- Разве вы не знакомы? - удивленно спросила Эва.

- Когда-то были знакомы, да уж давно не встречались.

Хозяйка ввела гостя в комнату. Там стоял полумрак и приятно пахло лавандой. Эва отворила ставни. Видно было, что это гостиная. На полу - турецкие ковры. У стены - диван, покрытый медвежьей шкурой. Возле окна - конторка и книжный шкаф, а в нем не меньше сотни книг в кожаных переплетах. На стене - портреты. Портрет старика Цецеи в шлеме, писанный в ту пору, когда у него волосы были еще черные; портрет косоглазой жены Цецеи в шали, расшитой золотом. Потом пожелтевшее изображение Христа в ореховой раме; дальше - шаловливое личико девушки, очень похожей на хозяйку дома, и рядом портрет Гергея Борнемиссы. Тонкие черты смуглого, как у цыгана, лица. Большие глаза светятся умом и юношеским задором. Усы подкручены, подбородок окаймлен круглой, мягкой бородкой. Волосы отпущены до плеч.

С интересом разглядывая портрет, Тамаш Балог кивал головой.

- Бравый, красивый мужчина! Сколько же ему лет?

- Двадцать шесть.

- И у вас такой большой сын?

- Мы уже восемь лет женаты, - с улыбкой ответила молодая женщина. - Совсем еще детьми поженились.

Господин Тамаш снова взглянул на портрет.

- А правда, что господин витязь бывал в Константинополе?

- Конечно, правда. Я тоже была с ним.

- Есть у меня знакомый турок, он рассказывал о нем. Мэндэ-бей. Огромный такой мужчина. Ваш супруг оказал ему однажды большую любезность.

- Мэндэ-бей? Никогда не слышала этого имени.

- Может быть, ваш супруг поминал Хайвана? Прежде этого турка звали Хайваном.

Эва улыбнулась.

- Хайван? Как же не знать? Я тоже видела его.

Тамаш Балог еще раз устремил взгляд на портрет, долго смотрел на него, насупившись и молча кивая головой, словно прощался с ним. Потом поклонился и, пятясь назад, вышел.

Снова в сердце Эвы зашевелилось тягостное чувство. Такое же, как в ту минуту, когда Тамаш Балог прикоснулся к ее ребенку. Тем не менее она проводила гостя до самой лестницы веранды.

Он шел все время по правую руку от нее. Так идут обычно крестьяне. На прощанье отвесил глубокий поклон, что свидетельствовало о благородных манерах. Из дверей вышел пятясь - на турецкий лад.