Геза Гардони - Сочинения в двух томах. Том 1. Звезды Эгера

Цецеи и священник вместе с двумя крепостными поспешно вышли на дорогу. Юмурджак уже сидел на земле, хотя не совсем еще пришел в себя. Пуля, которую послал Добо, вдавила его панцирь как раз над самым сердцем.

- Перевяжите его, - приказал Цецеи, - и отведите во двор.

Турок молча протянул руку.

- В шахматы играть умеешь? - гаркнул на него Цецеи.

Янычар утвердительно кивнул головой, но ответил:

- Нет.

Когда ему перевязали руку, из канавы поднял голову другой турок.

- Ты этого перевязывай, - сказал один из парней, - а я покамест убью вон того.

- Стой! - проговорил Цецеи.

Он заковылял к окровавленному янычару и, приставив саблю к его груди, спросил:

- В шахматы играть умеешь?

- Помираю, - ответил турок, совсем теряя силы.

- Шах?

- Шах, гардэ, мат? - спросил турок со стоном.

- Да, да, Мохамед тебя забодай. Несите его во двор, это мой невольник!

Добо с солдатами вернулся только к заходу солнца. Они привезли с собой уйму плащей, кольчуг, всякого оружия и даже пленника - Ласло Морэ.

- А этого волка посадите в хорошую яму! - сказал Добо, соскочив с коня.

Цецеи чуть не запрыгал от радости.

- Как же вы его поймали?

- Сами акынджи выловили его для нас. У них хватило ума не дать ему молоденькой лошадки. Так что они догнали его легко и только начали связывать, как и мы подоспели и разделались с акынджи.

- Всех зарубили?

- Всех, кого удалось.

- Живей тащите лучшую телку! - весело крикнул Цецеи слугам. - И прямо на вертел. Но сперва подайте вина. Выкатывайте из погреба ту бочку, что стоит у самой стены.

- Нет, погодите еще, - сказал Добо, провожая глазами Морэ, которого вели в чулан. - А где же Герге?

- Зачем он тебе? Вон играет на террасе с моей дочкой. Говорят, что убили его мать.

- Убили?

- Да. Кто-то из мерзавцев поджигателей напал на нее и заколол. Ребенок еще не знает.

- А золото?

- Бедняга лежит в углу своей хаты, уткнувшись лицом в пол. Там, верно, и закопала она свое золото.

Добо досадливо кашлянул, затем обернулся к мальчику:

- Герге! Герге Борнемисса! Пойди сюда, маленький витязь. Садись-ка скорей на свою лошадку, сынок.

- Куда вы еще поедете?

- За теми невольниками, о которых рассказывал мальчик.

- Так испейте хоть глоток! Скорей вина! - крикнул Цецеи слугам. - Турок твой жив, он в чулане.

- Юмурджак?

- А бес его знает, как его зовут! Тот, в которого ты выстрелил.

- Он, он! Стало быть, не умер?

- Нет, только в обмороке был. Второго тоже вытащили из канавы. Да тот, боюсь, не выживет.

- Боитесь? Повесить надо негодяя!

- Хо-хо! Это мой невольник!

- Тогда делайте с ним что хотите. А Юмурджака приведите и дайте ему коня.

Пока витязи потягивали вино из кубков, привели Юмурджака.

- Скажи, Юмурджак, - спросил Добо, - нужно было тебе это?

- Нынче мне, завтра тебе, - угрюмо ответил Юмурджак.

Но увидев своего жеребца и сидящего на нем Герге, он от удивления даже рот раскрыл.

Добо подозвал к себе мальчика и выехал из ворот. Скакавшие позади витязи окружили турка.

- Герге, ты знаешь, куда мы поедем? - спросил Добо.

- Не знаю, - ответил мальчик.

- Мы поедем саблю раздобывать.

- У турок?

- Да.

- Для меня?

- Для тебя. А ты не боишься?

- Нет.

- Самое главное, чтоб парень не боялся! А остальное приложится.

Дальше ехали молча. На мечекской дороге кони поднимали белые облака пыли; когда же въехали на каменистый склон горы, конские копыта звонко зацокали.

В ушах Герге, точно отзвук колокольного звона, отдавались слова Добо: «Главное, чтоб парень не боялся!»

Невольников нашли в лесу. Их сторожили шесть асабов.

Когда между деревьями появились венгерские витязи, невольники повскакали с мест и с криками радости начали разбивать и срывать с себя оковы.

- Эх, собаки, негодяи! - завопил цыган, и все шестеро асабов бросились врассыпную.

Венгерские витязи не стали гнаться за ними. Они были заняты другим делом: освобождали невольников от цепей.

Добо прежде всего протянул руку священнику и назвал себя:

- Иштван Добо.

- А меня зовут Габор Шомоди, - ответил священник со слезами на глазах. - Благослови тебя господь, Иштван Добо!

Невольники плакали от радости. Женщины целовали освободителю руки, ноги, одежду. А цыган тут же пошел колесом, издавая радостные вопли.

- Не меня благодарите, - проговорил Добо. - Вот ваш спаситель! - И он указал на Герге.

Мальчика на радостях чуть не задушили в объятиях, целовали, благословляли его. Увы, долго придется ему ждать от людей ласки!

В добычу венграм досталось пятнадцать груженых телег и уйма всякого оружия.

Прежде чем приступить к дележу, Добо спросил невольников, кто из них первый попал в рабство.

Выступил вперед молодой парень, крепостной крестьянин, и, сняв шапку, сказал:

- Я, сударь мой.

- Как тебя зовут?

- Гашпар Кочиш, ваш покорный слуга.

- Откуда ты родом?

- Из Эгера, сударь.

- А где ты попал в рабство?

- Под Фейерваром, сударь. Мы занимались извозом.

- Знаешь ты, чьи вещи на телегах?

- Останься мы там, где их турки награбили, вспомнил бы. Да ведь эти разбойники грабили повсюду.

Добо обернулся к турку.

- Говори, Юмурджак.

- Мы брали везде, где нам аллах позволил. Все добро неверных принадлежит нам. Где находим, там и берем.

- Что ж, тогда разложите все, и я поделю меж вами.

В одной телеге оказалось много оружия. Оно было тоже взято в разных местах, но большая часть - в замке Морэ.

Вдруг из общей кучи словно вынырнула маленькая, легкая сабля в бархатных ножнах вишневого цвета. Должно быть, она принадлежала сыну какого-нибудь вельможи.

Добо поднял ее.

- Гергей Борнемисса, подойди сюда. Возьми эту саблю, она твоя. Будь верным витязем, защищай отчизну, служи ревностно богу! Да осенят твое оружие счастье и благодать!

Он привязал саблю к поясу Герге и поцеловал маленького витязя в лоб.

Мальчик взволнованно принял оказанную ему честь, даже побледнел немного. Быть может, в его душу пахнуло на миг ветром грядущих времен, и ребенок почувствовал, что отныне быть ему неразлучным с саблей.

Все, что не пригодилось солдатам, Добо поделил между невольниками. Каждый из них получил телегу, лошадь и оружие. Витязи не очень-то зарились на запряженных в телеги тощих крестьянских кляч.

Цыган с громкими криками скакал вокруг доставшейся ему лошади и телеги. Но вскоре он поспешил к куче оружия и напялил на себя всякую негодную ржавую дрянь, которой пренебрегли солдаты. Он по-турецки подпоясался платком и так утыкал себя разными ножами да кинжалами, что стал похож на колючего ежа.

Тут же валялся и сплетенный из морского тростника старый турецкий щит. Цыган нацепил его себе на руку. К босым пяткам прикрепил две большущие ржавые шпоры, а на голову нахлобучил шлем. Однако у него хватило ума оставить под шлемом и шляпу. Затем он схватил с земли длинную пику и, ступая осторожно, будто по сырым яйцам, торжественным шагом подошел к Юмурджаку.