Бернард Корнуэлл - Приключения Ричарда Шарпа. т2.

Маркиза с удивлением наблюдала за страстью, внезапно проснувшейся в Шарпе при мыслях о битве, за его жестким лицом:

– Продолжайте!

– Больше нечего сказать. Берем форты – и идем за Мармоном.

– Вам нравятся французы, капитан Шарп?

Неожиданный вопрос показался нелогичным: возможно, она имела в виду, не питает ли он ненависти к французам? Он сделал неопределенный жест рукой и улыбнулся:

– Я не питаю к ним ненависти: у меня нет никаких причин их не любить.

– Но вы с ними сражаетесь?

– Я же солдат, – хотя все, конечно, было вовсе не так просто. Он стал солдатом, поскольку больше никем не смог стать. Много лет назад он понял, что эта работа ему по плечу, что он с ней справляется – и с тех пор другой жизни для него не было.

В ее огромных глазах появилось любопытство:

– За что вы сражаетесь?

Он покачал головой, не зная, что сказать. Скажешь «за Англию» – будет выглядеть излишне помпезно, к тому же Шарп подозревал, что если бы он родился во Франции, то столь же яростно и умело сражался бы за французов. За знамя полка? Возможно, потому что знамя означает честь, а честь важна для солдата. Видимо, настоящим ответом для него было то, что он сражается за себя, за то, чтобы не дать себе вернуться в небытие, откуда вышел. Но когда его глаза встретились с ее глазами, он произнес:

– За моих друзей, – такой ответ показался ему самым достоянным.

– За друзей?

– На поле боя они важнее всего.

Она кивнула, потом встала и прошлась по балкону, оставляя за собой шлейф сигарного дыма.

– А что вы ответите на предположение, что Веллингтон не умеет наступать, только обороняться?

– Ассайя.

Она повернулась:

– Когда он форсировал реку на виду у противника?

– Вчера вы ничего не знали обо Ассайе.

– Вчера мы были на людях, – сигара снова вспыхнула.

– Он умеет наступать, – Шарпа впечатлили познания маркизы, но он был также заинтригован. В ней было что-то от кошки: тихие мягкие движения, изящество – но он знал, что у нее есть когти. А теперь стало ясно, что она достаточно умна, чтобы понимать, когда и как пустить их в ход. – Поверьте мне, мадам, он умеет наступать.

Она кивнула:

– Я верю вам. Спасибо, капитан Шарп, это все, что я хотела узнать.

– Все?

Она повернулась к решетке и откинула ставню:

– Я хочу знать, не вернутся ли французы в Саламанку. И хочу знать, собирается ли Веллингтон этому помешать. Вы мне сказали, что собирается. Вы не хвастали, не пытались произвести на меня впечатление, а дали мне то, что мне было нужно: мнение профессионала. Спасибо.

Шарп поднялся, не уверенный, закончена ли аудиенция и не стоит ли удалиться.

– Зачем же вам это знать?

– Это имеет значение? – она все еще глядела на форты.

– Мне просто любопытно, – он остановился за ее спиной. – Так зачем?

Она обернулась:

– Вы забыли свой мушкет.

– Винтовку. Зачем?

Маркиза враждебно взглянула на него:

– Скольких людей вы убили?

– Не знаю.

– Правда?

– Правда. Я солдат уже девятнадцать лет.

– А вам бывает страшно?

Он улыбнулся:

– Конечно. Постоянно. И становится только хуже.

– Почему?

– Я не знаю. Иногда мне кажется, что чем старше ты становишься, тем больше причин жить.

Она рассмеялась:

– Любая женщина скажет вам, что это не так.

– Нет, не любая. Может быть, некоторые, да и некоторые мужчины, – он махнул рукой туда, откуда доносились звуки музыки. – Вот, к примеру, офицеры-кавалеристы не любят стареть.

– Вы как-то слишком умны для простого солдата, – передразнила она. Ее сигара повесила между ними облако дыма.

Она так и не ответила на его вопрос, а он так и не понял, зачем его привели на этот балкон, где тихо шелестел листьями ночной ветерок.

– Вы можете спросить о том же у тысячи людей в Саламанке – и получите те же ответы. Почему я?

– Я же сказала. А теперь почему бы вам не забрать свою винтовку и не уйти?

Он не ответил и не двинулся с места. Где-то в городе послышались крики: наверное, драка пьяных солдат. На другой улице завыла на луну собака.

– Что это за черные пятна? – поймал Шарп взгляд маркизы, остановившийся на его щеке.

Его начали раздражать реплики, не имеющие отношения к предыдущему разговору: казалось, она издевалась над ним, почти доводя до точки кипения и тут же остужая неуместными вопросами. Он потер щеку:

– Порох, мадам. Он взрывается на полке винтовки и оставляет пятна.

– Вы сегодня кого-то убили?

– Нет, сегодня нет.

Они стояли всего в двух футах друг от друга, и Шарп знал, что оба могут отойти – но продолжали стоять, с вызовом глядя друг на друга. Он понимал, что она искушает его нарушить все правила и обнять ее. Он мог просто уйти, как ушел от армии Веллингтона Мармон, но не мог заставить себя сделать это: чувственный рот, глаза, ключицы, изгиб шеи, тени под белым кружевом платья поймали его в капкан. Она нахмурилась:

– Каково это – убить человека?

– Иногда это приятно, иногда нет, а иногда безразлично.

– И когда же это неприятно?

Он покачал головой, вспоминая свой старый кошмар:

– Когда в этом нет необходимости. Был один такой французский офицер-артиллерист в Бадахосе.

Она ждала продолжения, склонив голову чуть вбок:

– И что с ним случилось?

– Бой закончился, мы победили. Думаю, он хотел сдаться.

– И вы убили его?

– Да.

– Как?

Он кивнул на палаш:

– Вот этой штукой, – на самом деле все было не так просто: в приступе ярости он рубил, топтал труп сапогами, почти выпотрошил его, пока не вмешался Харпер.

Она чуть отвернулась в сторону и коснулась фруктов на столе:

– Вам нравится убивать? Думаю, да.

Шарп чувствовал, что сердце в груди вот-вот взорвется: его стук гулко отдавался в ушах, как всегда при первых признаках волнения или страха. Он увидел ее профиль в неверном лунном свете, притяжение ее красоты была непреодолимым: никто не должен быть столь красив – и рука его, помимо воли, медленно пошла вверх, пока палец не уперся ей в подбородок, разворачивая лицом к нему.

Расширившиеся глаза выразили удивление: она отступила на шаг, оставив его руку висеть в воздухе. Обращенное к нему лицо выражало неприязнь:

– Так вам нравится убивать?

Он почувствовал себя глупцом: это она заставила его коснуться ее, чтобы потом отступить, она позвала его сюда только для того, чтобы одержать над ним маленькую победу. Он отвернулся, поднял винтовку, закинул ее на плечо и пошел прочь, не сказав ни слова. На нее он не смотрел – лишь почувствовал, проходя мимо, аромат табака ее сигары.

– Полковник Леру любит убивать, капитан.

Пару мгновений Шарп продолжал двигаться, но имя врага остановило его и заставило обернуться.

– Что вы знаете о Леру?

Она пожала плечами: