Бернард Корнуэлл - Приключения Ричарда Шарпа. т2.

— Форт Инглез. — подсказал Кокрейн, — Отмель прямо под ним.

Шарп послушно опустил трубу вниз, нашёл пляж и вновь вернулся к форту. Инглез выглядел грознее, чем он помнил по первому посещению Вальдивии: земляной ров, полоса кольев, пушечные амбразуры. Над фортом взвилась низка разноцветных флажков.

— Они нам сигналят. — уведомил Шарп Кокрейна.

— Отвечайте, мистер Альманте! — скомандовал Кокрейн, и юный гардемарин-чилиец поднял череду флажков на рей бизань-мачты. Набор по приказу адмирала не нёс осмысленного сообщения.

— Солнце слепит им глаза, флаги они видят плохо, но, даже если бы разглядели, решили бы, что мы пользуемся новым кодом, который сюда пока не дошёл. Это заставит их нервничать, а нервничающий враг сделал первый шаг к поражению.

Влажно стонали многострадальные помпы, выбрасывая за борт воду. На корме «Китти» переливался золотом испанский флаг.

Перекладины семафора на форте Инглез задёргались.

— Извещает о нашем местоположении другие форты. — заметил Кокрейн.

У правого борта столпились любопытные. На этот раз адмирал не запрещал своим людям показываться на палубе, ведь для мнимых испанских артиллеристов вполне естественен порыв бросить взгляд на новое место службы. Кокрейн распорядился также выставить напоказ четыре девятифунтовых пушки, прихваченных из Пуэрто-Круцеро не ради их огневой мощи, а ради усиления маскировки: орудия призваны были изображать артиллерию Руиса. Кокрейн, вне себя от возбуждения, барабанил пальцами по перилам:

— Сколько ещё?

Фрезер ответил из-за штурвала:

— Час на то, чтобы дойти до входа в бухту, час потом… С учётом течения часа два с половиной.

— Часа два с половиной до чего? — спросил Шарп.

— Час — доволочься до устья гавани, час — до форта Ньебла, плюс полчаса накидываем на противоборство с течением впадающей в бухту реки. Будет уже темно, флаг придётся подсвечивать фонарём, а после начала штурма взойдёт луна. — адмирал потёр ручищи, — Луна и лестницы! Звучит, как название романтической баллады с похищениями возлюбленных и тому подобной белибердой! (На палубе «Китти» были уложены лестницы, сколоченные для штурма стен Ньеблы.)

— Новый сигнал, мой лорд! — довёл до сведения адмирала гардемарин, как обычно на кораблях Кокрейна, по-английски.

— С сего момента, мистер Альманте, по-испански и только по-испански! — Кокрейн не хотел, чтобы их выдало неосторожное английское слово в случае высылки испанцами сторожевого катера, — Добавьте к нашему сообщению срочное требование предоставить капитану сисястую шлюху и привлеките их внимание пушечным выстрелом.

Ухмыляясь, гардемарин начал доставать из ящика флажки и, едва новое послание заполоскалось на ветру, холостой выстрел с кормы поднял с воды чаек.

— Мы беспокоимся! — объяснил Шарпу Кокрейн, — Наш сигнал не поняли — серьёзный повод для тревоги.

— Ещё разок? — задорно предложил мистер Альманте, которому вряд ли было больше тринадцати.

— Куда вы спешите, мистер Альманте? Дайте сеньорам поволноваться всласть!

Пороховой дым, истончаясь, стлался над волнами. Земля была совсем близко, и на воде колыхался ковёр бурых водорослей. На берег выехали два всадника и остановились, разглядывая проплывающие мимо корабли.

— Нельсона всегда перед боем мучила морская болезнь. — неожиданно молвил Кокрейн.

— Встречались с Нельсоном? — полюбопытствовал Шарп.

— Несколько раз в Средиземном море. — адмирал направил трубу на всадников, — Беспокоятся на наш счёт. Беспокоятся, а высмотреть ничего не могут. Солнце-то — за нами. Неукротимый был крохотуля.

— Нельсон?

— «Идите и деритесь!» — советовал он мне. «Наплюйте на премудрости, идите и деритесь!» И оказался прав. Это всегда приносит победу… Чёрт! — восклицание относилось к боту, вышедшему из устья гавани и движущемуся к «Китти» и «О’Хиггинсу».

Такой вариант развития событий, хоть и не очень желательный, был предусмотрен Кокрейном. Адмирал вооружился рупором и пророкотал со шканцев:

— Все разговоры на испанском! Тем, что на лодке, ничего не выкрикивать! Машите, чешите, танцуйте, что угодно, кроме криков!

Отняв от губ рупор, Кокрейн приказал:

— Подать испанскую морскую форму!

Стоящие на мостике облачились в синие мундиры и шляпы с пышными плюмажами, опоясались саблями. Харпер, гордо кося глазом на золотые эполеты, гоголем прохаживался вдоль перил. Фрезер, которому синяя форма шла, как корове седло, недовольно зыркал из-за штурвала. Кокрейну шляпа придала залихватски-флибустьерский вид. Он раскурил сигару и отрешённо пыхтел ею, будто происходящее его не касалось. Говорить с катером поручили лейтенанту Кабралу. Лейтенант, несмотря на то, что родился в Испании, был горячим патриотом Чили.

— Не ошибитесь, лейтенант. — наставлял его Кокрейн, — Мы — «Нино», а «О’Хиггинс» — «Кристофоро».

Адмирал метнул досадливый взгляд на приближающуюся лодку, под красным парусом которой можно было насчитать с дюжину военных, и тихо поделился опасениями с Шарпом:

— Коль транспорты нас опередили — нам конец.

Вымпел над «Китти» оповещал, что командир маленького конвоя находится здесь, поэтому сторожевик направился к бывшему «Эспириту Санто». Испанец с рупором потребовал «Китти» назвать себя.

— «Нино» и «Кристофоро» из Кадиса. — подсказал Кабралу адмирал, — Привезли пушки и солдат полковника Руиса.

— Где ваше сопровождение?

— Какое, к чёрту, сопровождение? — прошипел Кокрейн, — Скажите, разделились у мыса Горн.

— Мы потеряли его у мыса Горн!

— Что за корабль вёл вас?

— «Санхидро». — наугад брякнул шотландец.

— «Санхидро», сеньор! — послушно повторил лейтенант.

— «Эспириту Санто» не видели?

— Нет.

Допрашивавший, чернобородый офицер, обвёл подозрительным взором ряд загорелых физиономий, высунувшихся из-за планшира, и заявил:

— Я поднимаюсь к вам.

— На борту больные! — на этот случай тоже имелся заготовленный ответ.

Альманте подцепил жёлтый флажок лихорадки и отправил его к прочим.

— Тогда вам придётся встать на якорь за пределами гавани! Утром вам пришлём врачей. Ясно?

— Скажите, что мы боимся становиться на якорь вне гавани! — приказал Кокрейн.

Слова Кабрала не встретили понимания у бородатого. Испанец энергично замахал рукой:

— Это приказ! Стоянка безопасна. В полукилометре от пляжа бросите два якоря на пятнадцатисаженных цепях и спите себе спокойно. Эскулапы будут у вас с первыми лучами солнца!

Чернобородый дал знак своему рулевому, бот развернулся и поплыл к гавани.

— Проклятье! — ощерился адмирал.

— Почему бы не плюнуть на его дурацкую болтовню?

— Плюнуть можно, но тогда в гавани в нас плюнут пушки.