Бернард Корнуэлл - Приключения Ричарда Шарпа. т2.

— Так что же, попробуем ночью? — продолжал Шарп осторожно прощупывать намерения шотландца.

— Луна почти полная. — вмешался Фрезер, — Видимость, как днём.

— Проклятье, проклятье, проклятье! — прорычал Кокрейн.

Он затравленно смотрел вслед удаляющемуся сторожевику. Плечи адмирала обвисли. Фрезер и другие офицеры ждали приказов, но Кокрейн молчал. Он вдруг оказался в ситуации, когда ему нечего было приказать. Сочувствие к Кокрейну остро кольнуло Шарпа. Стрелок понимал шотландца. Какие бы предосторожности вы не измысливали, как бы вы ни старались предусмотреть всё, но война такова, что при первом же столкновении с противником ваш план летит к чертям, и на этот случай надо иметь запасную схему действий, а то и две. Кокрейн же поставил на испанскую безалаберность; он всегда ставил на испанскую безалаберность и всегда выигрывал. Но не сегодня. Испанцы проявили несвойственную им осторожность, и Кокрейн был в смятении. Интересно, отстранённо подумал Шарп, с Наполеоном под Ватерлоо произошло то же самое? Стрелок смотрел, как Кокрейн бессмысленно жуёт нижнюю губу, обмякший и потерянный.

— Два часа до прилива, Ваша Милость. — видя состояние командира, Фрезер прибёг к формальному обращению.

Кокрейн, как заворожённый, сверлил взором вход в гавань. Приноравливался ли он овладеть ею посредством стремительного броска? Но о стремительности не может и речи быть: скорость кораблей ненамного превышала скорость прогуливающегося пешехода.

Фрезер будто прочёл его мысли:

— Нам не прорваться, Ваша Милость.

— Нет. — глухо проронил Кокрейн.

Парусный мастер призывно уставился на Шарпа. Стрелок был самым ярым противником штурма и теперь, по мнению Фрезера, настало время ему вмешаться и предложить отступление.

Шарп был безмолвен.

Фрезер оставил экивоки и прямо воззвал к стрелку:

— Так что нам делать, Шарп?

Кокрейн засопел, но ничего не сказал.

— Ну и…? — настаивал старый мастер.

Корабли продолжали двигаться к устью бухты. Метров восемьсот, и их возьмут на прицел орудия форта Сан-Карлос.

Кокрейна звали «дьяволом», и в Шарпе тоже внезапно проснулся свой личный бесёнок. Какого рожна было тащиться в такую даль, если остановить тебя хватило крохотной лодчонки?

— Стань мы на якорь вдоль пляжа, — заговорил стрелок, — они решат, что мы повинуемся приказу. Подождём ночи, спустим пару лодок, якобы набрать пресной воды, высадимся и возьмём форт. Пусть всей добычи-то будет пара бочек пороха, зато мы насыплем ублюдкам соли под хвост на прощанье!

Кокрейн просветлел:

— Отлично… Слушайте, правда, отлично! — он хлопнул Шарпа по спине и, стряхнув оцепенение, разразился потоком слов, — Мистер Альманте, сигнал «О’Хиггинсу» готовиться встать на якорь! Не только бочки с порохом, Шарп! Не только! Мы захватим и пушки тоже! Возьмём западные форты и обрушим мощь их артиллерии на Ньеблу, пока наши корабли войдут внутрь! Но это утром. Мистер Фрезер, вычислите время утреннего прилива. Как я не додумался-то с самого начала? Мистер Кабрал, распорядитесь об ужине для наших ребят и предупредите всех есть быстрее. Высаживаемся через два часа.

— Большое спасибо! — зло проворчал Шарпу Фрезер.

— Вы что-то сказали, мистер Фрезер? — осведомился Кокрейн.

— Ничего, Ваша Милость.

— Встанем на якорь, — тараторил Кокрейн, — спустите лодки, но с того борта, что не виден с берега. Мы же не хотим насторожить врага раньше времени?

Позади «Китти» небо расцветилось всеми оттенками золотого и алого. Тканый золотой канителью испанский флаг на корме, трепыхаясь, ловил последние отблески солнца, но был не в силах соперничать с великолепием, являемым природой.

Корабли приблизились к берегу. Волны накатывались на песок и опадали, оставляя белые пенные росчерки. Когда Шарпу начало казаться, что они вот-вот подхватят «Китти», чтобы яростно разбить о камни перед пляжем, Фрезер приказал отдать якоря. Матросы вышибли кувалдами колышки кат-балки, и правый якорь плюхнулся в воду. Мгновеньем позже за ним последовал левый, громко звеня цепью. Течение развернуло «Китти» носом к солнцу, кормой к земле. Мыс, на котором высился форт Инглез, оказался с левого борта.

«О’Хиггинс» остановился сотней метров дальше. Корабли немилосердно мотало, но Фрезер, понаблюдав, доложил Кокрейну, что якоря держат.

— Нам от того, что они держат, ни жарко, ни холодно. — буркнул мастер Шарпу, — Лодки до отмели всё равно не доберутся.

Кокрейн не сомневался в том, что высадка возможна. Шарп же, вглядываясь в бешеный прибой, над которым не оседала мокрая взвесь брызг, склонялся к тому, что прав всё же Фрезер.

Матросы полезли на мачты собирать и подвязывать паруса. Адмирал осведомился:

— Куда нас толкает ветер, мистер Фрезер?

— Кормой к берегу, Ваша Милость.

Кокрейн помедлил:

— Оставьте косой парус, мистер Фрезер. Во-первых, помешает ветру нас сносить, а, во-вторых, скроет от противника спускаемые лодки.

У Фрезера приказ энтузиазма не вызвал:

— Ветер, Ваша Милость, может перемениться.

— Вздор, Фрезер! Выполняйте.

Приказ есть приказ. Пожилой шотландец посвятил Шарпа в суть диалога. Весь день ветер был южным, но сейчас он направление изменил и задул с запада. Поднятый на гафеле косой парус превратит «Китти» в огромный флюгер, покорно следующий за порывами своенравной стихии воздуха. Пока что ветер держит судно параллельно берегу, и правый борт, с коего будут спускать шлюпки, форту не видим. Пока что.

Шарп заметил, что косой парус ставят не полностью, и спросил об этом у Фрезера. Тот объяснил:

— Корабль на якоре и под парусом выглядит подозрительно. Так-то он вроде как мешает сносить судно. Вряд ли, конечно, там кто-то соображает в морском деле.

Шотландец презрительно вздёрнул небритый подбородок в сторону форта. Укрепление грозно темнело на фоне небосклона, казалось, внимательно следя за кораблями чёрными провалами шести амбразур.

Пушки отделяло от «Китти» чуть более полукилометра. Открой испанцы, что судно принадлежит мятежникам, артиллерия форта устроит на нижних палубах, где ждали сигнала бойцы Кокрейна, кровавую баню. Содрогнувшись, Шарп отвернулся. Харпер машинально перекрестился.

Солнце раскалённым ядром висело над горизонтом. Тени удлинились. На шканцах «Китти», за складками тяжёлого полотна паруса, кипела работа. Одну за другой на воду спустили четыре баркаса и два бота. Последним дошёл черёд до капитанского катера. В каждой лодке сидел рулевой, чьей обязанностью было следить, чтобы его плавсредство не ударило во время качки о фрегат.

— До того, как стемнеет, час. — сказал Кокрейн Шарпу с Харпером, — Почему бы не перекусить?

Харпер просиял и порысил на орудийную палубу, откуда доносился аппетитный аромат тушёной козлятины. Шарп крикнул ему вслед: