Надежда Остроменцкая - Приключения мальчика с собакой (Художник И. Архипов)

Орозий отвернулся. Галл протянул руку к носу Льва:

— Запомни, я — Друг.

Лев обнюхал руку и вопросительно посмотрел на Клеона.

— Лизни! — приказал мальчик.

Покормив Льва, Клеон и Галл улеглись рядом и стали тихо разговаривать.

— Нет в мире страны лучше Галлии! — рассказывал новый друг Клеона. — Тут, в Италии, красиво, не спорю, но как тесно! Вся земля поделена, все возделано, куда ни пойди — везде люди или стада, принадлежащие людям… А у нас можно много дней бродить по полям и лесам и никого не встретить. А разве здешние пастбища можно сравнить с нашими?.. А нивы?! У нас пшеница так высока, что человека в ней и не видно. А реки!.. Таких веселых рек, как в Галлии, я нигде не видывал. Недаром дикие германцы, что живут за Рейном, стремятся овладеть галльскими землями… Конечно, у них мрачные, густые леса да болота, а у нас — веселые речки и веселые люди… Одно только в Галлии плохо: много племен в нашей стране, и нет между ними мира. А германцы и всякие другие наши враги только и ждут, чтобы мы начали войну друг с другом. Тогда они предлагают одному из наших вождей помощь, а на самом деле цель у них одна — проникнуть на наши земли и занять их.

— Если бы ты побывал в Сицилии, тебе там понравилось бы больше, чем здесь, — сказал Клеон. — Земля наша так щедра, что кормит не только нас, но и римлян. А море! Оно тоже дает нам пищу: мы ловим в нем рыбу, а горожане уходят на кораблях за море — торговать… Если бы ты знал, как прекрасно у нас море!.. Если в летний полдень лежать на выступе скалы и смотреть на воду, начинает казаться, будто плаваешь в небе, — такая она синяя! Но больше всего я любил в жаркий день оставить овец на Пассиона — это мой брат — и убежать к морю… Выкупаться в прохладной воде, а потом лежать на песке под солнцем… Что может быть лучше?! Если бы не пираты, публиканы и разные богачи, Сицилия была бы настоящим элизиумом, [43] Элизиум — рай у древних греков и римлян. где наслаждаются блаженством души умерших героев… — Клеон вдруг приподнялся на локте и, приблизив губы к уху Галла, шепотом спросил: — Как ты думаешь, чего добивается Спартак? Не хочет ли он поделить землю между всеми людьми поровну, чтобы не было ни богатых, ни бедных?

— Глупости! — убежденно ответил Галл. — Богатые будут всегда. Иначе, кто же будет управлять народом?

— Боги…

— Боги?! Ты думаешь, они справедливее людей?

Клеон вспомнил, как нехорошо поступили боги с его разорившимся отцом и как помогли они злодейским замыслам богача Дракила. Галл прав: богам доверять нельзя. Но и богатым — тоже.

— Знаешь, что делают богачи у нас в Сицилии? — снова заговорил он. — Не кормят своих рабов, не одевают, а приказывают им самим добывать себе одежду и пищу. И рабам приходится грабить путников на дорогах. А ты говоришь, что мы должны подчиняться богачам!.. Нет, Спартак, верно, все сделает по-другому, чтобы все было по справедливости… Как только стемнеет и ты освободишь Льва, мы с ним уйдем к Спартаку. А ты?.. Пойдешь с нами?

— Еще не время, — покачал головой Галл. — Я наблюдаю уже несколько ночей: Орозий и Кимбр по очереди бодрствуют у костра, когда другие спят.

— Если на них науськать Льва, он их загрызет.

— Если ты науськаешь на них Льва, поднимется такой шум, что из лагеря прибегут легионеры. Я уж не говорю о том, что проснутся все торговцы и в первую очередь Аполлодор. Нет, бежать надо так, чтобы наш побег долго оставался незамеченным. Нужно все заранее хорошо обдумать.

— Думать?.. — Клеон приподнялся на локте. — Думать! Я был хоть простым пастухом, но ты!.. Ты же сам сказал, что твои родители знатные. А ты согласен стать рабом и развязывать ремни на сандалиях господина?

— Развязывать сандалии — это еще пустяк, — возразил Галл. — От раба могут потребовать услуг более унизительных… Конечно, я убегу, но надо выждать благоприятного момента. Ведь в случае провала на меня и других рабов наденут цепи, и тогда прощай мечта о свободе!

Клеон так горячо стал уговаривать своего нового друга бежать сегодня же, что тот в конце концов начал сдаваться:

— Ну хорошо, попробуем! Я останусь тут, рядом с тобой, и буду бодрствовать всю ночь. Если представится случай, я тебя разбужу. Но в цепях ты далеко не уйдешь.

— Только бы выбраться отсюда, а там мы их разобьем!

— А собака твоя не залает?

— Лев слушается каждого моего слова. Ты же видел.

— Завтра, пожалуй, будет буря, — сказал Галл, выглядывая из-под повозки. — Посмотри-ка на небо.

Огненно-красный шар солнца опустился за холм, на котором утром стоял Клеон. Небо заполыхало, будто заиграли на нем отблески пожара. На горизонте, среди золота и пурпура, поднялись сизые тучи, как гигантские фигуры в мантиях, и потянулись одна за другой на юг.

Галл кивнул в сторону сада, под стеной которого они лежали:

— Вон и птицы с криками забиваются в гнезда… Быть буре!

— Пусть! — сказал Клеон. — В бурю еще лучше бежать: никто нас не заметит.

Красный свет сменился розовым сиянием и погас. Но темные фигуры в мантиях продолжали свой путь по небу с севера на юг. Высоко над ними, словно диковинный феникс, [44] Феникс — птица, которая, по египетским сказаниям, сгорала и вновь возрождалась из своего пепла. горело маленькое зеленое облачко. Потом потухло и оно. Печальные сумерки окутали сады и холмы.

И вдруг наступила тьма.

Галл бесшумно подполз ко Льву.

— Тихо, Лев, тихо! — едва слышно шептал Клеон.

Как только Галл распустил ремни на лапах Льва и расстегнул намордник, Лев, лизнул щеку Клеона, засунул нос под его локоть и замер. Галл улегся рядом с ним. Клеон закрыл глаза, чтобы полнее насладиться ощущением покоя, который за последние два дня испытывал впервые. Рядом с ним друзья… впереди свобода…

Клеон незаметно уснул.

Его разбудили неистовые крики и звон оружия. Рядом рычал Лев. Клеон хотел вскочить — и ударился головой о повозку. Зазвенели цепи. Клеон вспомнил, где находится, и сжал ноздри Льва:

— Тихо… тихо… не рычи…

Он снова растянулся на земле и лежал, прислушиваясь к далекому шуму битвы и возгласам, раздававшимся вокруг:

— В Рим, кому дорога жизнь!

— Гладиаторы напали на лагерь!.. Спасайтесь!..

— Скорее!.. Что ты копаешься!

Задыхаясь от удивления и радости, Клеон позвал:

— Галл!

Никто не откликнулся.

— Галл… — упавшим голосом повторил Клеон, протягивая руку к тому месту, где перед этим лежал его новый друг.

Никого!..

Галл исчез?.. В первую минуту Клеон почувствовал себя таким одиноким, словно маленький ребенок, которого отец и мать оставили в глухом лесу. Он заплакал. Лев положил ему на грудь лапу и стал слизывать с его щек соленую влагу. Клеон зарылся лицом в шерсть собаки. «Галл знал меня всего несколько часов. Кто я для него?.. Но он был добр ко мне. Он хотел мне помочь, — думал Клеон. — А теперь он бежал, чтобы сражаться с римлянами. А какой от меня толк в бою?.. Ведь я закован! Он из жалости не стал меня будить».