Наталья Павлищева - Боги Египта

— Не может! У него этих Незер вон целый угол.

Павиан бросил быстрый взгляд в угол, где действительно стоял десяток скульптурок Незер, и вдруг пнул ногой ведро, перевернув его и разлив воду по полу.

— Принеси воды.

— Я? — изумился Нармер.

— А что, для тебя это слишком тяжелый труд?

Нармер с недовольным видом поднял ведро и вышел из мастерской.

— Что ты узнал про нее? — поинтересовался Тот.

— Что она ищет своего сынишку, рожденного в храме Хатхор год назад.

— Все?

Ответить Менес не успел, снаружи раздался голос Нармера:

— И для этого малыша она украла половину шетитов Менеса, а он ей сочувствует.

Нармер вовсе не собирался идти к Нилу за водой из-за боязни крокодилов, он сидел на перевернутом ведре сразу возле входа.

— Я тебе что приказал?!

— Но сейчас ночь. Утром принесу.

— Боишься? — голос бога мудрости немного резковат и насмешлив.

— Не боюсь, но лезть в пасти помощникам Себека не хочу.

Тот взъярился:

— Ты сын бога или простой смертный?! Ты должен уметь договариваться с кем угодно, даже с компанией Себека! Иди.

Когда Нармер вернулся с водой, бога мудрости в мастерской уже не было, а Менес сидел, уставившись на пламя масляного светильника.

— Менес, я поговорил с твоим приятелем.

— Каким приятелем? — невольно оторвался от изучения пламени скульптор.

— Со старым крокодилом, которому ты кур каждое утро носишь.

— И что он тебе сказал?

— Что женщины не стоят того, чтобы из-за них страдать.

Менес усмехнулся:

— Значит, цыпленка больше не получит.

Нармер присел на край ложа, заглянул в глаза по-прежнему сидящему перед светильником учителю:

— А что Тот посоветовал?

— Найти Незер.

— Оп-па! — и тут же поднял руки ладонями вперед, словно защищаясь от невысказанного гнева Менеса. — Ладно, ладно, я не против. Когда отправишься?

— Завтра.

Мгновение Нармер молчал, с недоумением взирая на учителя, потом кивнул:

— Плыви. Менес, я закончу Сфинкса сам?

— Кроме лица.

— Да, я помню: это решит Исида. Ты доверяешь?

— Доверю, Нармер. Тот не ошибся, ты сын бога, ты за две луны научился тому, на что у других уходит две жизни.

— Как это — две жизни?

— За одну жизнь многое познал мой учитель, за вторую я. А ты за две луны.

Нармер отмахнулся, но тут же пристал к учителю снова:

— Только лицо оставить или попытаться сделать головной убор?

— Какой?

— Ну… обычный.

— Нармер, а что ты за лицо тогда лепил?

— Не знаю, несколько раз во сне видел. Красивый и непонятный лик одновременно. Не знаю.

Договорились, что лицо Сфинкса Нармер пока не тронет, хватит работы и с остальным.

На рассвете, бросив крокодилу цыпленка, Менес пробормотал:

— Предатель…

Очнувшись, Незер не сразу поняла, где находится. Под спиной мягкие подушки, вокруг легкий полумрак, зажженная курильница распространяла приятный запах. Сквозь толстую ткань шатра снаружи с трудом пробивался слабый свет догорающего дня.

Она попыталась сесть, но была тут же остановлена мягкими руками:

— Госпожа, вам нужно лежать…

— Где я?

— Вы у нас.

— Где это у вас?

Незер огляделась, но не увидела ничего опасного.

В шатер вошел рослый немолодой мужчина, одетый, как стражи, выталкивавшие неугодную за ворота. Только у него был еще какой-то знак отличия и кайма понизу схенти шире.

— Вы очнулись? Я Юсеф, меня предупредили, что нужно подождать еще, но я мог вас и не увидеть. Случайно услышал свое имя.

Незер вздохнула:

— Спасибо, без вашей помощи я погибла бы.

Юсеф поклонился, а потом протянул ей золотой диск на цепочке больше того, что дал Сетмет:

— Это должно быть у вас на шее все время. Знак повиновения.

— Моего?

— Нет, вам. Сегодня отдыхайте, а завтра двинемся в путь. Служанки помогут вам.

Поклонившись, Юсеф вышел. Незер в очередной раз мысленно поблагодарила Сетмета за помощь.

Служанки занялись девушкой немедленно.

Немного погодя Незер была больше похожа на мумию, чем на живую женщину, — ее ступни смазаны какой-то мазью и перебинтованы, руки тоже, все тело дважды в день мыли и массировали с маслами, волосы сушили, осторожно обертывая их тонкими полотенцами. А потом щедро смазывали тело разными мазями и обертывали тонкими полосками льняной ткани. Ловкие руки порхали над телом девушки, удаляя любой неугодный волосок и умащивая каждую клеточку кожи.

— Вы меня при жизни мумифицируете?

В ответ служанки смеялись:

— Госпожа, какая вы красивая! Только замученная…

Незер купалась в этом восхищении, отдаваясь умелым рукам и не задумываясь, почему о ней так заботятся.

Ее кожа стала нежной и гладкой, словно кожа ребенка, все пропиталось великолепными ароматами, волосы ниспадали на спину тугими блестящими кольцами, заусеницы исчезли, пухлые губы больше не покрывала корочка, а пятки стали розовыми, как у младенца. Такой Незер была только в храме у Хатхор…

Они двигались по запретным владениям Сета второй день.

В предыдущий Незер страшно хотелось поторопить Юсефа и носильщиков, но что-то подсказало, что пока лучше молчать. Они пробирались по горам, вернее, между горами по ущельям, выйти и двигаться самой ей не позволили.

— Я пленница?! — возмущалась Незер.

Юсеф склонялся еще ниже, хотя казалось, что ниже некуда.

— Госпожа… Я должен доставить вас в Нефер отдохнувшей и ухоженной.

— Зачем?!

— Госпожа… Хозяину нельзя показываться с обветренным лицом или сбитыми ногами… Отдыхайте.

Незер готова ругаться и бунтовать, но ничего этого не делала. Юсеф прав — появляться перед богом в таком виде, в каком она подошла к Джаути, значит, проявлять к нему неуважение. Оставалось только благодарить Сетмета мысленно и Юсефа вслух. Тот разводил руками. С одним он все-таки согласился — стал говорить ей «ты» и перестал звать госпожой.

В первую же ночь после ухода их маленькой процессии из Джаути Незер приснился странный сон.

После рождения сына она дважды видела во сне отца своего ребенка, но всякий раз этот сон что-то прерывало. На этот раз не помешало ничто. Рослый, сильный мужчина с буграми мышц, перекатывавшихся под блестевшей от ароматических масел кожей, и непонятными рыжими глазами, в которых словно угольки в золе поблескивали красные точки, не исчез, напротив, вел себя уверенно и вольно.

Незер не видела его при свете, тогда в храме Хатхор ее комнату освещал слабый свет луны, но она хорошо помнила эту мощную фигуру, сильные руки и запах — какой-то особенный, чуть резковатый, но дурманящий. А еще его неутомимую мужскую силу, которая не позволяла ей заснуть несколько ночей подряд.

Именно с этим единственным до недавнего времени мужчиной в ее жизни Незер невольно сравнивала Менеса. Менес был вторым во всем, в том числе и в страсти в любовных играх.