Бернард Корнуэлл - Гибель королей

Мы тронулись в путь до рассвета, чтобы разведчики Хестена не заметили нас. Когда день вступил в свои права, мы стали продвигаться ближе к лесам, но все равно держали направление на восток. Лудда все еще ехал с нами. Мне очень нравился этот плут и мошенник. Лучшим его качеством было великолепнейшее знание Британии.

– Я все время перебираюсь с места на место, лорд, – объяснил он мне, – поэтому и знаю все пути-дороги.

– Перебираешься с места на место?

– Кто рискнет оказаться в пределах досягаемости того, кому вчера продал два ржавых железных гвоздя за кусок серебра, не так ли, лорд? Вот и приходится делать ноги, лорд.

Я расхохотался. Лудда был нашим проводником, и он вел нас на восток по римской дороге, пока мы не увидели поселок с хижинами, над которыми поднимался дым. Чтобы нас не заметили, мы свернули с дороги и обошли его по широкой дуге. Дальше поселений не было, и по козьим тропам мы стали подниматься на холмы.

– Куда он нас ведет? – спросил у меня Осферт.

– В Буккестан, – ответил я.

– А что там?

– Эти земли принадлежат ярлу Кнуту, – сказал я, – и тебе там совсем не понравится, поэтому я и не рассказываю, что там.

Я бы предпочел путешествовать в обществе Финана, но я верил, что ирландцу удастся избавить Сердика и Мереваля от неприятностей. Осферт мне нравился, но временами его осторожность становилась помехой, а не преимуществом. Если бы я оставил в Сестере Осферта, он слишком поспешно стал бы отступать при появлении Сигурда. Он утащил бы с собою Мереваля в глухие леса на границе Мерсии и Уэльса и тем самым отбил бы у Сигурда желание продолжать охоту. Мне же было нужно, чтобы кто-то постоянно дразнил и искушал Сигурда, и я знал, что у Финана это отлично получится.

Начался дождь, не моросящий, а самый настоящий ливень, который к тому же сопровождался резким восточным ветром. Осадки сильно замедлили нас, но зато обеспечили безопасность – мало кому захочется вылезать из дома в такую погоду. Когда же нам кто-то встречался по пути, я представлялся неким лордом из Кумбраланда, который едет к ярлу Сигурду засвидетельствовать свое почтение. Кумбраланд был необжитым районом с небольшим количеством лордов. Я не раз бывал там и знал его достаточно хорошо, чтобы ответить на любые вопросы, однако никто из встречных не задавал их.

Итак, мы поднялись на холмы и через три дня прибыли в Буккестан. Он лежал в долине между холмами и представлял собой довольно большой город, построенный вокруг древних римских зданий, в которых еще сохранились стены, а вот крыши были заменены на тростниковые. Город не был защищен палисадом, однако на границе дорогу нам преградили трое, до этого прятавшиеся в будочке.

– Вы должны заплатить за вход в город, – сказал один.

– Кто вы? – спросил другой.

– Кьяртан, – ответил я. Этим именем – оно было из прошлого, так звали злобного отца Ситрика, – я пользовался в Буккестане.

– Откуда вы? – продолжал расспрашивать второй. Он был вооружен длинным копьем с ржавым наконечником.

– Из Кумбраланда, – ответил я.

Все трое презрительно усмехнулись.

– Из Кумбраланда, да? – проговорил первый. – Имей в виду, у нас тут платят не козьим пометом. – Он расхохотался, довольный собственной шуткой.

– Кому вы служите? – спросил я у него.

– Ярлу Кнуту Ранульфсону, – ответил второй, – и слава о нем дошла даже до Кумбраланда.

– Он знаменит, – с деланым восторгом сказал я, а затем заплатил им нарубленными кусочками серебряного браслета.

Сначала я, естественно, поторговался с ними, правда, не слишком яростно, потому что все же хотел попасть в город и при этом не вызвать ни у кого подозрений. Так что мне пришлось смириться и отдать им серебро, которого у меня и так было мало, и вскоре мы уже ехали по грязным улочкам. Мы встали на постой на одной из ферм в восточной части. Хозяйка, вдова, уже давно отказалась от разведения овец и зарабатывала себе на жизнь тем, что принимала на постой путешественников, которых привлекали в эти места горячие источники, славящиеся своими лечебными свойствами. Только сейчас, добавила она, эти источники охраняют монахи, они требуют плату серебром со всех, кто хочет зайти в старые римские купальни.

– Монахи? – удивился я. – А разве это не земля Кнута Ранульфсона?

– А ему-то что за дело? – отмахнулась она. – Пока поток серебра исправно течет к нему в руки, ему плевать, кто какому богу молится.

Как и большинство жителей города, она была сакской, но говорила о Кнуте с явным уважением. Неудивительно. Он был богат, он был опасен и считался лучшим мечником во всей Британии. Поговаривали, что у его меча самый длинный и смертоносный клинок во всей стране, поэтому его прозвали Кнут Длинный меч. Кроме того, он был горячим сторонником Сигурда. Если бы Кнут Ранульфсон узнал, что я нахожусь на его земле, Буккестан тут же заполонили бы датчане, жаждущие моей смерти. – Так ты приехал сюда на горячие источники? – обратилась ко мне вдова.

– Я ищу колдунью, – ответил я.

Женщина перекрестилась.

– Да храни нас Господь, – поспешно произнесла она.

– Что мне сделать, – спросил я, – чтобы увидеть ее?

– Заплатить монахам, естественно.

Странные они, эти христиане. Утверждают, будто у языческих богов нет могущества и что старые верования – такой же обман, как железо Лудды, и в то же время, когда они заболевают, или когда бывает неурожай, или когда у них нет детей, они идут к ведьме – к колдунье, которая имеется в каждом городе. Священник читает проповеди, направленные против таких женщин, объявляет их порочными и еретичками, а на следующий день платит им серебром, чтобы узнать свое будущее или свести бородавки с лица. Монахи Буккестана были такими же. Они охраняли римские купальни, они распевали псалмы в церкви, и они же брали серебро и золото за то, чтобы устроить желающим встречу с троллихой. Троллиха – это женщина-чудовище, и именно так я воспринимал Эльфаделль. Я боялся ее и одновременно хотел поговорить с ней, поэтому я поручил Лудде и Райперу все организовать. Они вернулись и сообщили, что колдунья требует золота. Не серебра, а именно золота.

В это путешествие я взял ценности и почти все свои деньги. Я был вынужден забрать золотые цепи у Сигунн и двумя из них расплатился с монахами. При этом я мысленно поклялся, что однажды вернусь сюда и заберу у них свои драгоценности.

На второй день нашего пребывания в Буккестане, когда наступили сумерки, я пошел на юг и запад, к холму, который нависал над городом. Этот холм был знаменит тем, что на его вершине располагались могилы древних людей, такие ярко-зеленые курганы на фоне голых склонов. Вокруг таких курганов всегда обитают мстительные призраки, и когда тропа привела меня в лес, где росли ясени, березы и вязы, я ощутил сильный озноб. Мне объяснили, куда идти, и предупредили, что, если я ослушаюсь, колдунья не покажется мне, однако сейчас я страшно жалел о том, что пошел один, без спутника, который оберегал бы мои тылы. Я остановился, но не услышал ничего, кроме дыхания ветра в листьях да шелеста воды в ближайшем ручье. Вдова рассказала мне, что одни вынуждены ждать, когда перед ними появится Эльфаделль, по несколько дней, а к другим, даже к тем, кто заплатил серебром или золотом, колдунья вообще не выходит.